Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти - Карл Август Виттфогель

жрецы служили чиновниками, которые трудились полный рабочий день. Как и в других гидравлических цивилизациях, они сохраняли свои религиозные навыки, но профессиональными жрецами стать уже не могли. По всей вероятности, они не составляли большинства среди чиновников, ибо к тому времени уже имелась многочисленная «правящая» каста кшатриев, представители которой были специалистами в административных и, в особенности, в военных делах (Сунь-Цзы. Об искусстве войны).

Изменение положения доминирующего слоя священников в гидравлическом обществе

Эти доводы не позволяют нам утверждать, что в ранней фазе развития гидравлические государства находились под управлением жрецов и что позже их сменили светские власти, состоявшие в основном из военных.

Еще раз хочу повторить: иерократия, то есть правление священников, которые одновременно продолжали исполнять свои прямые обязанности, встречалась довольно редко, и правление жрецов вовсе не было характерной чертой древних гидравлических цивилизаций. Во многих из них, древних и более поздних, царила теократия, но это вовсе не означало, что у власти стояли жрецы.

Это правда, что в начальный период существования Месопотамии, а также во многих гидравлических областях Западного полушария храмы, скорее всего, играли решающую роль в выборе суверенов и чиновников, но в нескольких ведущих гидравлических центрах Древнего мира такого не наблюдалось. В Китае ни одна крупная организация профессиональных жрецов не представляла доминирующей в стране религии. В Египте эпохи фараонов не было недостатка в жрецах, но в Древнем царстве многие важные религиозные функции выполняли сами фараоны и определенные чиновники высшего ранга. В самом начале истории арийской Индии управление страной находилось в руках светских «воинов» (кшатриев). Лишь в более поздние времена жрецы начали постепенно, прямо или косвенно, участвовать в работе правительства.

Не можем мы утверждать и того, что более поздние и более крупные гидравлические сообщества находились, как правило, под управлением военных. В следующих главах будет более подробно рассказано о том, каким образом военные чиновники могли доминировать над гражданской бюрократией. Но эта черта ни в коем случае не была присуща одним лишь более поздним и более сложным гидравлическим сообществам. Более того, по вполне очевидным причинам, это было исключением, а вовсе не правилом, поскольку в агроуправляемом государстве политический организатор («перо») имел больше власти, чем военный лидер («меч»).

Три функциональных аспекта, но единая система тотальной власти

Но каковы бы ни были недостатки теории о перерастании жреческой власти во власть военных, она помогла привлечь внимание к многочисленным функциям гидравлического режима. В отличие от государств феодальной Европы, в которых большинство военных лидеров (феодальных баронов) было очень слабо и весьма условно связано со своими суверенами, доминирующая религия была независима от светских правителей. Армия гидравлической страны являлась неотъемлемой частью агроуправленческой бюрократии, а доминирующая религия имела тесные связи с государством. Именно эта мощная концентрация жизненных функций и подарила гидравлическому правительству его поистине деспотическую тотальную власть.

Глава 4

Деспотичная власть – тотальная и немилосердная

Никто не брался всерьез оспаривать тот факт, что гидравлический способ управления носит деспотический характер. Термин «восточный деспотизм», который обычно используют для характеристики древних вариантов этого явления, означает крайне жесткую форму абсолютной власти.

Но те люди, которые признают безжалостность восточного деспотизма, часто утверждают, что режимы подобного типа имели институциональные и моральные ограничения, которые превращали их в весьма терпимые, а временами даже милосердные. Но насколько терпимым и милосердным может быть гидравлический деспотизм? Несомненно, на этот вопрос можно ответить лишь при одном условии – если тщательно изучить имеющиеся у нас факты.

Тотальная власть

Отсутствие эффективного конституционного контроля

Наличие конституционных предписаний вовсе не означает, что в стране существует правительство, власть которого ограничена конституцией. Все правительства, существовавшие долгое время, – и многие другие – подчинялись определенным правилам (конституции). Эти правила можно выразить в письменном виде. В странах с развитой культурой так обычно и делается; временами эти правила составляли упорядоченную коллекцию или кодекс.

Появление письменной конституции ни в коей мере не означало, что действия правительства будут теперь ограничены этой конституцией. Так же как закон может быть не связан с правительством (lex data) или принят с согласия этого правительства и независимых от него сил (lex rogata), так и конституция может быть навязана людям или согласована с ними. Термин «конституционный» первоначально относился к указам, предписаниям и мандатам, которые были односторонними и вводились римскими императорами своей властью.

Надо отметить, что даже высоко систематизированные кодексы не могли связать руки самодержавным законникам; принимались лишь те из них, что были неотъемлемой частью наложенных на себя ограничений. Правитель, обладавший безраздельной административной, управленческой, юридической, военной и фискальной властью, мог использовать эту власть для принятия любых законов, которые устраивали его самого и его помощников. Выгода и инерция благоприятствовали введению большей части этих законов на неограниченный срок, но абсолютистские режимы могли изменять его нормы в любое удобное для них время, и в истории гидравлических цивилизаций периодически появлялись новые законы и кодексы. Примерами тому служат «Собрание законов» императорского Китая, «Книги законов» Индии, а также административные и юридические труды Византии и исламского Востока.

Изменения в конституции тоже вносились одной стороной. В Китае вся законодательная, исполнительная и судебная власть принадлежала императору. В Индии эпохи индуизма «царь, согласно конституции, имел право принять или отвергнуть законы, которые были приняты во время правления его предшественника» (Рангасвами А. Размышления по поводу некоторых аспектов древней индийской политики). В Византии не было ни одного государственного органа, которому было бы даровано право контролировать самого императора. Или, если быть более точным, монарх в своих действиях в качестве законодателя и правителя страны нес ответственность только перед небесами.

В исламском обществе халиф, как и все другие верующие, должен был подчиняться священному закону, и в целом он готов был соблюдать это требование, как часть доминирующего в стране порядка. Но он утверждал свою власть, когда находил нужным, создавая (административные) светские суды и руководя ими с помощью специальных декретов (ганунов или сияса). А религиозные судьи, кади, стремились всячески поддерживать правительство, которое назначало и смещало их, когда считало нужным[11].

Так теоретическое отсутствие законодательства изменяло внешний вид, но не сущность исламского абсолютизма. «Халифат… являлся деспотизмом, который вкладывал в руки правителя неограниченную власть» (Арнольд Т. Халифат).

В этих и других похожих случаях режим представлял собой определенный структурный и оперативный образец или конституцию. Но этот образец не был согласован с народом. Он был навязан сверху, и правители гидравлических стран создавали, поддерживали и совершенствовали его, но не как контролирующие агенты