Черный торт - Шармейн Уилкерсон

class="p1">Когда по ночам они с Элли болтали слишком громко, другие девушки могли зашикать на них или постучать в перегородку. На этот счет существовали особые правила. Но пусть их лучше предупредят соседки, чем домовладелица. Однажды, вместо того чтобы лечь спать, они уселись на полу, рассматривая карту, которую Элли разложила на коврике.

– Значит, вот где мы, – говорила Элли. – Видишь – здесь. Скалы в этой части Англии одни из самых молодых. В основном покрыты глиной и другими наносами, оставшимися после ледников.

– Ледники… – повторила Кови.

Ее увлекла мысль об этой природной силе, колоссальной, неторопливой и холодной, подчинившей себе мир. Это заставило ее подумать о море. А еще о том, как в детстве их учили, что мир – это суша, окруженная водой, хотя фактически все было наоборот.

– Эту часть суши, вот здесь, – продолжила Элли, водя пальцем по вощеной поверхности карты, – вытолкнули наверх и приподняли мощные процессы, превратив в то, чем она является сейчас. – Она подняла брови. – Не так уж отличается от того, что произошло с нашим островом, понимаешь?

Кови кивнула, стараясь сдержать улыбку. В тот момент Элли скорее походила на школьную учительницу средних лет, чем на девушку немногим старше Кови.

– Все взаимосвязано в природе, и это становится ясно, если заглянуть в прошлое достаточно далеко.

Кови подумала об океане, простиравшемся между берегами той страны, где они находились, и далеким островом, на котором обе выросли. И совершенно помимо своей воли Кови заговорила о своей прежней жизни.

– Я плавала, – сказала она. – Привыкла часами плавать в море.

– Правда? – удивилась Элли. – Как здорово!

Кови призналась, что на самом деле жила на северном побережье острова, а не на южном, как утверждала раньше.

– У нас была красивейшая лагуна.

До этого момента Кови придерживалась выдуманной истории о своем прошлом. Она никогда не рассказывала Элли или кому-то еще ни о принудительном браке с Коротышкой и его убийстве, ни о Гиббсе, хотя обмолвилась подруге, что уехала из дому из-за неблагоприятной семейной ситуации. Теперь она останавливала себя, чтобы не проболтаться.

– Ты пыталась плавать здесь? – спросила Элли.

Кови скривилась:

– Пыталась, но не смогла. Слишком холодно. Это не для меня.

– Я никогда не училась плавать, – вздохнула Элли. – И была на взморье лишь один раз.

Кови тихонько охнула. Такого она и вообразить не могла. Не видеть моря, когда живешь на крошечном острове!

Тогда Элли рассказала Кови, что она выросла в глубине острова высоко над морем, там, где доисторический океан оставил в почве ракушки сердцевидки. Потом с сияющими глазами вытащила что-то из кармана кофты.

– Смотри. – Элли раскрыла ладонь, показывая три бело-розовые ракушки. – Вот мое будущее, – наклонившись к Кови, произнесла она, – вот чем я собираюсь заниматься после школы медсестер.

– Собирать ракушки? – удивилась Кови.

– Нет, – со смехом возразила Элли. – Изучать их. Геологию. Все о Земле. Об океанах, и о вулканах, и о ледниках, – сказала она. – Только сначала понадобится рекомендация, чтобы мне разрешили учиться в университете. Там учатся девушки, но…

Не договорив, она резко выдохнула. Кови кивнула. Можно было не продолжать. Она уже привыкла к тому, что некоторые вопросы вслух не обсуждаются. Не говорилось о том, как выходцев с островов воспринимают в европейском сообществе и какие роли им отводятся.

Вполголоса они делились своими страхами по поводу обидных прозвищ и других форм предвзятого отношения, с которыми сталкивались в метрополии, своей отчизне. Поскольку Великобритания была для них отчизной даже по прошествии пяти лет после обретения их островом независимости. Их детство прошло под британским правлением, и они получили британское образование.

Кови и Элли сошлись на том, что прежде всего чувствуют свою принадлежность к холмам, пещерам и пляжам родного острова, но вместе с тем не отделяют себя от культуры, повлиявшей на многие аспекты их повседневной жизни. Перебравшись в Англию, они как будто приехали погостить к родственникам. Чем не надежная гавань для двух молодых девушек, потерявших все?

Разумеется, когда они пересекли Атлантику, их ожидания оправдались не полностью. В Лондоне, по словам Элли, она ощутила некое раздвоение, диссоциацию. Ты вроде и дома, и одновременно на чужбине, тебе будто бы рады и в то же время не слишком. В конце шестидесятых годов послевоенная эйфория и оптимизм начали сходить на нет. Люди были обеспокоены ограничением ресурсов. Вопреки постоянным сообщениям о нехватке рабочей силы, восполнить которую правительство призывало иммигрантов, это лишь подливало масла в огонь ксенофобии.

– Не беспокойся, Элли, – сказала Кови. – Ты найдешь выход.

– Я знаю, – складывая карту, откликнулась Элли. – Найду. А как же ты?

– Я? – Кови медленно, глубоко вздохнула. «Ничего не говори, Кови. Ничего не говори». – Ну, сестринское дело для меня хороший вариант.

– Но твой сертификат не даст тебе возможности иметь хорошее жалованье и получить повышение по работе. Ты же знаешь, мало кому из девушек с островов разрешают получать сертификаты более высокого уровня.

Кови опустила взгляд на свои ладони, сухие и потрескавшиеся у основания пальцев. Похоже, у нее больше времени уходит на мытье подкладных суден и стульчаков, чем на лечение пациентов. Может, Элли права?

– Пока меня все устраивает, – не поднимая глаз, сказала Кови. – Не знаю, чем бы еще я могла заняться.

И это было правдой.

Но Элли видела, что Ковентина не прирожденная медсестра. Как и сама Элли. Для нее сестринское дело было средством для достижения цели, и она уже планировала свои следующие шаги. Она ни с кем не делилась своими планами до той минуты, когда рассказала Кови о своем желании изучать геологию. Она не говорила об этом даже сестре Мэри.

Когда пришло время, Элли обратилась к своему руководителю с просьбой помочь с поступлением в университет для изучения геологии. Это правда, что ее познания в науках в основном ограничивались биологией и химией, но она самостоятельно проштудировала много книг по геологии. Элли не сомневалась, что заслужит право пройти курс интересующей ее науки.

Излагая свои аргументы, Элли гладила ракушку, лежавшую в кармане кофты. Она заранее готовилась к тому, что убедить наставницу будет нелегко, но не ожидала неудачи. Женщина, всегда хвалившая ее за способности к наукам, теперь отказывалась дать ей рекомендацию. Элли так сильно сдавила ракушку пальцами, что та хрустнула.

Наставница напомнила, что государственная система здравоохранения предлагает большие возможности молодым выходцам с островов, получившим такую подготовку, как Элли. Может быть, предложила наставница, нужна рекомендация для продвинутого курса сестринского дела? Но Элли уже повернулась, чтобы выйти из кабинета. Ее мечта ждала осуществления.

В тот вечер по дороге домой Элли рассказала Кови о своем плане.

– Мне необходимо