Черный торт - Шармейн Уилкерсон

британском гражданстве 1948 года разрешал жителям Содружества свободный въезд в Британию. Осенью 1965 года Кови как раз исполнилось восемнадцать, и она путешествовала под фамилией матери в качестве няни. Одна семья, знавшая Перл, как говорится, из третьих рук, смогла обеспечить беспрепятственный переезд Ковентины Браун в Англию, несмотря на новый закон, ограничивающий миграцию с островов.

В обмен на проезд и поддельные документы Кови пообещала работать на своего нанимателя по меньшей мере год. Семья, взявшая на себя заботу о ней, не имела представления о возможных рисках. Они просто думали, что помогают молодой родственнице чьих-то там знакомых начать новую жизнь за границей. И они были достаточно обеспеченными и достаточно светлокожими, чтобы избежать пристрастных расспросов властей. Однако одна знакомая Перл из столичного города напомнила Кови об опасности быть схваченной и об ответственности перед теми, кто старался помочь ей.

«Знаешь, для тебя мы делаем нечто не совсем обычное», – сказала Кови женщина, чей адрес дала Перл. Ее называли «мисс Юнис», но полного имени Кови так не узнала. Было известно лишь то, что она акушерка, хорошо разбирается в народных средствах и консультирует женщин со всего острова по вопросам женского здоровья.

Мисс Юнис напомнила Кови, что против поддельных документов есть законы. Есть законы против перемещения под вымышленным именем. Есть законы против содействия побегу подозреваемого в убийстве. Попытки разыскать Гиббса, попытки связаться с Перл или Банни, даже общение с неподходящими людьми на круизном судне – словом, любая неосмотрительность, любая случайно брошенная фраза могут навлечь беду и на саму Кови, и на тех, кто помогал ей или заботился о ней.

Совет мисс Юнис был ясным: «Никогда не знаешь, кто из окружающих может проболтаться, да? Не забывай, что отправляешься в такое место, где не все люди темнокожие. Ты – женщина с островов, и тебе надо вести себя осторожно».

Кови должна была следить за прической и обувью, носить платья до колена или чуть выше. Ей не рекомендовалось ходить на танцплощадки и концерты. Следовало подальше держаться от уличных демонстраций. В те дни в Британии все чаще вспыхивали протесты цветных: они устали от жизни в трущобах, под вечной угрозой избиения полицейскими дубинками, возмущались тем, что, пройдя курс обучения, зачастую все равно лишались работы. Кови нужно было избегать больших рынков, где любили бывать островитяне. Свести к минимуму шансы на встречу с соотечественниками. «Будь осмотрительна, – говорила мисс Юнис. – Будь осторожна, не навлекай на себя неприятности».

«Другими словами, – думала Кови, – оставайся в одиночестве».

Но она все прекрасно понимала. Надо находиться как можно дальше от семьи Коротышки. Не высовываться, выждать время. В итоге она, вероятно, сможет возобновить учебу за границей. В конце концов, займется поисками Гиббса. В плохие дни, бессонными ночами Кови вспоминала о том, какие совместные планы строили они с Гиббсом. Но пока она не осмеливалась искать его. Еще слишком рано. Может быть, когда-нибудь. Может быть, никогда.

Больше всего она страдала от невозможности плавать. При каждом удобном случае Кови выходила на прогулку, удивляясь тому, что ее окружает, и это здорово отвлекало от проблем. В детстве она видела много снимков Лондона, смотрела кинорепортажи об этом городе и думала, что знает его, но оказалось, что ее представления далеки от реальности. Уличное движение, реклама, кирпичные здания магазинов. Живые манекены – молодые женщины, демонстрирующие одежду в витринах. Девушки из офисов, идущие по улицам в коротеньких юбках даже зимой. Свинцовые воды реки, рассекающей центр города, запах угля почти повсюду.

Иногда Кови, бродя по Лондону, натыкалась на кварталы полуразрушенных домов с грудами мусора на тротуарах. Там обитали и белые, и темнокожие люди, которые корчились от холода в своих лохмотьях. Она никогда не встречала подобной нищеты в своем родном городе. Это вызывало в ней воспоминания о том, чего она лишилась и чем не могла больше наслаждаться. Теплое, ласковое дуновение ветерка, аромат зреющих фруктов, солено-сладкий запах Карибского моря… По временам она тосковала даже по резкому запаху коровьих лепешек, высыхающих на солнце, по надоедливому жужжанию мух. Кови потребуется время, чтобы привыкнуть к новым условиям жизни.

Время, чтобы привыкнуть к упорным любопытным взглядам.

К тому, что на тебя ворчат.

Что на тебя не обращают ни малейшего внимания.

Что с тобой обращаются как с женщиной с островов.

Прожив таким образом несколько месяцев, Кови пересмотрела свое решение держаться особняком. Вскоре после этого она познакомилась с другими молодыми женщинами вроде нее самой – они приехали в Англию из стран Карибского бассейна и откликнулись на звучание знакомого выговора. Был один просторный дом, где приезжие могли встретиться, чтобы пообщаться и обменяться информацией. К счастью, там не было никого из родного городка Кови.

Слушая их истории, Кови поняла, насколько ей повезло с нанявшей ее семьей. Эти люди снабдили ее теплой одеждой, которая очень пригодилась в ту первую сырую и холодную зиму, и даже давали ей книги для чтения из семейной библиотеки. Другие мигрантки с трудом находили себе жилье, и за комнату с раковиной им приходилось платить гораздо больше, чем белым девушкам.

Наниматели Кови считались с ней, потому что дружили с одним высокопоставленным чиновником, имеющим некоторое отношение к Перл. Жена этого чиновника знала мисс Юнис, а та, как оказалось, была школьной подругой супруги оптового торговца, поставлявшего товары отцу Кови и другим владельцам лавок. Ни один из мужчин не слышал о мисс Юнис, однако каждая из женщин обращалась к ней за помощью в определенные моменты своей жизни. И все они покупали или пробовали черные торты Перл.

В отличие от Кови большинство женщин из числа ее новых знакомых рассчитывали вернуться в Карибский регион, как только завершат образование или скопят достаточно денег на обратную дорогу, но в действительности лишь немногим удалось осуществить свои планы. Одни влюблялись и оставались в Англии, другие просто исчезали – по слухам, уезжали куда-то, чтобы родить ребенка.

«А где Джудит?»

«Джудит? Давно ее не видела».

Потом молчание, кивок, перекрестные взгляды. И больше о Джудит не спрашивали.

Каждая женщина рассказывала о своей жизни до приезда в Англию. Не имея возможности открыть правду о собственном прошлом, Кови преподносила слушательницам выдуманную историю о своем детстве. Без отца-китайца, без сбежавшей матери. Она рисовала смутную картину жизни с бабушкой в некой деревне. Мифическая бабушка, получалось, прожила гораздо дольше ее настоящих бабок, а сельской части острова Кови никогда не видела.

Некоторых женщин завербовали с островов для изучения сестринского дела.

«Знаешь, в государственной системе здравоохранения постоянно не хватает медсестер, – сказала одна