Черный торт - Шармейн Уилкерсон

булькать. Она добавит эту черную мешанину в жидкое тесто, но сначала взобьет масло с яйцами, всыплет муку, положит специи и, наконец, смесь сухофруктов, которые несколько недель вымачивались в темном роме и портвейне. Этот торт будет произведением искусства.

Разбивая яйца и добавляя масляно-яичную заливку в тесто, Перл размышляла о том, найдется ли способ отравить часть торта, не подвергая опасности Кови и гостей свадьбы. У нее кое-что было – нечто способное быстро подействовать, и это нечто она, повинуясь порыву, засунула в карман фартука. Перл открыла банки с маринованными сухофруктами, и ноздри ей защекотал аромат алкоголя. Она вливала, размешивала, скребла и снова размешивала. К тому моменту, как она поставила в духовку первую пару противней с тестом, ее охватило уныние. Она уже толком не знала, что делать.

Безусловно, лишь немногие из гостей на свадьбе огорчатся, если Коротышка Генри отправится к дьяволу, однако невозможно атаковать столь могущественного человека, не навлекая беды. Даже если удастся отравить только кусок торта, предназначенный для Коротышки, горожане непременно возмутятся, вмешаются полицейские, а улики будут указывать непосредственно на Перл.

Она достала из кармана пузырек с ядом и повертела в руках, рассматривая этикетку. Нет, Перл не желала окончить свои дни в тюрьме. Она не вправе поступать так с детьми, не вправе тревожить память покойного мужа. И она больше не уверена, что это разрешит проблемы Кови. В случае внезапной кончины жениха семейству Коротышки не составит большого труда принудить Кови выйти замуж за его брата. Перл опустила пузырек в карман.

Ей надо было подумать. Перл понимала, какими глазами люди смотрят на нее. Лишь немногие сочли бы, что у женщины вроде Перл хватит средств и хитрости для осуществления определенных замыслов. Были свои преимущества в том, что некоторые смотрели на нее свысока. Именно поэтому Перл почувствовала уверенность в том, что сможет найти способ помочь Кови. Такой ход мыслей успокоил ее нервы. А кроме этого, утешали слова молитвы к Богу с просьбой избавить ее от адских мук.

Утром перед свадьбой Перл украсила торт россыпью цветов из глазури – нежных барвинков. Они восхитят гостей, но лишь Кови прочтет послание, заключенное в бледных лепестках. Перл подобрала для них сиреневый оттенок. Верхний ярус торта, украшенный цветами, отправят домой с женихом и невестой. Перл была уверена, что, несмотря на свою подавленность, Кови улыбнется при взгляде на барвинки. Она не любила сиреневый цвет. Точно так же, как ее мать. Кови поймет то, что пытается сказать ей Перл.

Перл вытащила из кармана фартука маленький пузырек, который три дня носила с собой, и поставила его на столешницу. Потом принялась накладывать глазурь из миски в кондитерский мешок. В этот момент она услышала: «Тсс!» – и, обернувшись, увидела в дверях Банни. Перл задвинула пузырек за миску и помахала Банни, приглашая войти.

– Ну-ка дай посмотрю на тебя, – сказала Перл.

Банни закружилась на месте, демонстрируя светлое воздушное платье, надетое в честь свадьбы подруги. Покачала ногой, потом другой вправо-влево, показывая туфли. Они подходили к платью по тону. Однако улыбка быстро сошла с лица Банни. Она приблизилась к Перл, оперлась на столешницу и опустила голову.

– Понимаю, Банни, понимаю, – сказала Перл. Потом кивнула на торт. – Взгляни.

– Это замечательно, Перл, – вздохнула Банни, едва сдерживая слезы. Потом поморщилась. – Но цветы… Они сиреневые!

– Да, это так, – важно кивнув, согласилась Перл.

– Ведь Кови терпеть не может этот цвет.

– Да, верно, – сказала Перл и подбоченилась, ожидая, пока Банни сообразит, что к чему.

Наконец та улыбнулась и медленно кивнула. Выпрямившись, она потянулась к миске и подцепила пальцем чуточку глазури с края. Слизнув глазурь, она снова протянула руку к миске.

– Нет, иди-иди! – замахала на нее Перл. – Мне надо тут закончить. Увидимся в зале.

– Хорошо, встретимся позже, – вытирая руки о полотенце, ответила Банни.

– Прогуляйся пока. – И Перл наклонилась, доставая из шкафчика под столешницей сахарную пудру.

Когда она выпрямилась, Банни была уже в соседней комнате.

В разгар торжества черный торт вкатили на столике в банкетный зал. Торт был прикрыт белым тюлем. Когда четверо гостей подняли тюль, на миг воцарилась тишина. В следующий момент раздались возгласы и аплодисменты – все оценили новое произведение Перл. Кови же стояла, уставившись на торт отсутствующим взглядом. Через несколько секунд выражение ее лица начало меняться. Поначалу у нее был озадаченный вид, совсем как у Банни, увидевшей торт утром. Кови взглянула на Перл, потом перевела взгляд на торт, и ее лицо смягчилось. Наконец она поняла смысл увиденного. Это было небольшое утешение, но все-таки…

Никто больше Перл не был поражен тем, что случилось вскоре. Сразу после четырех пополудни Кларенс Генри, он же Коротышка, тридцати восьми лет, безжалостный ростовщик, не гнушавшийся подчас убийством, поднялся из-за стола, за которым они с невестой Ковентиной Линкок по прозвищу Дельфин, неполных восемнадцати лет, доедали свои порции ромового торта, потом зашатался, повалился на стул и рухнул замертво на белый плиточный пол.

Перл бросилась через зал, пытаясь найти Кови. Но когда она пересекла его из конца в конец, Кови уже исчезла.

Лин

– Мистер Линкок?

Лин поднял глаза. Его давно не называли по английской фамилии. В основном люди обращались к нему «Лин», включая полицейских, часто наведывавшихся в его лавку. А имя Джонни он слышал только от школьных учителей да еще от своей женщины. Но в этот вечер он стал для всех мистером Линкоком. Пропала его дочь, которую подозревают в убийстве. Полиция действовала согласно протоколу. Сейчас к нему приближался молодой полицейский, а следом шла сотрудница полиции, подобравшая на песке свадебное платье дочери. С осторожностью, будто оно могло рассыпаться, она передала его Лину.

– Мы откладываем поиски до утра, – сказал полицейский.

Лин знал этого офицера. Он был старшим братом Банни. Лин ходил на петушиные бои с отцом этого парня. А ведь парень вырос у него на глазах. Когда-то называл его мистером Лином. Мальчуган был худым как тростинка.

Лин опустил взгляд на скомканное свадебное платье Кови у себя в руках. Он понадеялся, что брак Кови с богатым человеком решит все проблемы. Но она обвинила отца в том, что он продал ее Коротышке за долги. А теперь вот это. Его дочь убегает единственным известным ей путем – по морю.

– Ты не мог бы… – начал Лин и осекся. – Разве не…

– Мне жаль, мистер Линкок, – сказал полицейский. – Посмотрите на небо.

Прищурившись, Лин всматривался в темнеющий небесный свод, вслушивался в грохот волн. Приближался шторм. Даже Кови не смогла бы долго продержаться