Черный торт - Шармейн Уилкерсон

стол холщовый пакет для льда, она положила туда полотенце, сухую одежду и еду. Потом Перл вышла из кухни и вскоре вернулась с маленькой деревянной шкатулкой, в которой лежали банкноты. Шкатулка была единственной ценностью, принадлежавшей матери Кови, – красивая вещица с резьбой по краю крышки. После ухода Матильды Кови, бывало, сядет на краешек родительской кровати, держа в руках шкатулку, поднимет крышку и опустит, поднимет и опустит, снова и снова.

Перл оторвала полоску оберточной бумаги и написала на ней имя и адрес одной женщины, которой можно было доверять. В немалой степени потому, что эта особа пользовалась доверием довольно узкого круга влиятельных женщин и была оценена ими по достоинству, как и Перл. Ее имя никогда не произносилось в компании их мужей; при них дамы делали вид, что ничего не знают о ее существовании.

Когда Перл передавала Банни пакет, та задела фонариком бутылку растительного масла, и она опрокинулась.

«Сосредоточься, Банни!» – подумала Перл.

– Извини, Перл, – сказала Банни, подхватывая бутылку, но масло уже пролилось на столешницу.

– Оставь, – буркнула Перл, взяв тряпку. – Я сама.

Перл не могла поручить Банни работу на кухне, но знала, что может доверить ей поиски Кови, если та еще жива. Банни знала побережье не хуже подруги.

– Ты ведь понимаешь, я не могу пойти с тобой, Банни, – вздохнула Перл. – Повсюду шныряют люди Коротышки. Тебе придется идти одной. Веди себя так, будто ничего не произошло, Банни, и если найдешь ее живой, не оставайся с ней, просто отдай ей эти вещи и уходи. Иди медленно. Не спеши, а то споткнешься. – Перл ткнула пальцем в имя, написанное на клочке бумаги. – Втолкуй Кови, чтобы она не разговаривала ни с кем, кроме этой женщины. Она знает, что делать. – Перл подтолкнула Банни к двери. – И ни при каких обстоятельствах не приходи сюда раньше рассвета, слышишь?

Кови

Кови, на которой была лишь комбинация, надетая под свадебное платье, заползла на песок, израненная, вся в крови. Сначала ее затошнило. Потом она отключилась. Очнулась она от обрушившихся на нее потоков дождя. Разрыдалась. О чем она только думала? Куда ей идти? Кто ей поможет? Днем она слышала голоса, доносящиеся с берега. Кови сбежала. Полиция подозревает ее в убийстве Коротышки. Ей удастся спастись лишь в том случае, если ее сочтут мертвой.

Чуть раньше, пока еще не стемнело, Кови, подняв голову над водой в своем убежище за скалами, увидела отца. В подводных камнях была брешь, через которую она могла выныривать и дышать. Тут она не раз позволяла Гиббсу целовать себя. А теперь она в одиночку боролась здесь за свою жизнь, хватаясь за острые края скал, ныряя при приближении поискового катера. Раз он замедлил ход, но не вошел во впадину. Все знали, что ни один человек не сможет долго противостоять прибою вблизи скал, что его тело будет выброшено оттуда, как комок вырванных с корнем водорослей.

Кови смотрела, как отец отвел глаза от воды, потом опустил голову и пошел прочь. Держа в руках скомканное свадебное платье Кови, он остановился и оглянулся, шагнул было вперед, но вновь остановился. Кови, вынырнув в очередной раз, услышала крик. Она увидела, как двое мужчин повалили отца на землю, но подоспел брат Банни и оттащил их прочь. Вероятно, это были подручные Коротышки.

Отец нагнулся за ее платьем. У него был жалкий вид.

Папа.

Что ж, слишком поздно. Некого винить, кроме самого себя. Джонни Линкоку следовало дважды подумать, прежде чем ходить на эти петушиные бои, залезать в долги, прежде чем продавать ее, как мешок красных бобов. Да, пусть они все поверят, что Кови мертва, включая папу. Отец украл у нее судьбу, и теперь она намерена вернуть ее себе.

Кови вздрогнула. В темноте кто-то был. Она затаила дыхание.

– Кови!

Это была Банни.

Ну конечно!

Только Банни была в курсе того, насколько хорошо Кови знает эту пещеру, не считая Гиббса. Но Гиббс был слишком далеко и не смог бы помочь.

«Не задерживайся здесь слишком долго. Если передумаешь, – говорил он перед разлукой, когда Кови, рыдая, цеплялась за его рубашку, – напиши мне письмо, приезжай и разыщи меня».

Но сейчас она не может это сделать. Она не может даже связаться с ним по междугороднему телефону. Она скрывается от закона. Если у нее есть малейший шанс исчезнуть, если она хочет защитить дорогих ей людей, придется навсегда закрыть двери в прошлое.

Над ней стояла Банни с фонариком, который она включила, а потом быстро выключила. Милая, милая Банни, принесшая полотенце и сухую одежду, воду, еду и деньги от Перл. Банни, протягивающая ей листок с адресом того, кому можно доверять. Банни, любящая Кови так сильно, что обязательно поможет ей скрыться.

Лондон

Кови глянула в окно автобуса. Она увидела, что подъезжает к зданию университета, нажала на кнопку для остановки и на трясущихся ногах вышла наружу. Кампус раскинулся на обширной территории: углы, колонны и много зелени. Лондон в самом деле удивительный город! Так много камня и так много жизни! Кови нашла скамью и уселась на нее, рассматривая тех, кто спешил мимо по своим делам. Она поплотнее запахнула кардиган, всматриваясь в лица, то оживленные, то нахмуренные. И она могла быть стать одной из обитателей кампуса, жить их жизнью.

Среди прохожих встречались и люди с темной кожей – наверное, студенты. А вот этот, должно быть, профессор – седые волосы, вельветовый пиджак, вид, излучающий благополучие. Она все же не сомневалась, что без труда найдет Гиббса. Он наверняка выше и смуглее большинства. Кови не покидала уверенность, что он узнает ее, – пусть даже она состригла конский хвост, а кудряшки убрала под шляпку, надвинув ее на лоб. Она воображала, что Гиббс почувствует ее присутствие, что ее приезд будет для него чем-то вроде рифа на пути морского течения и он сразу устремится к скамье, на которой она сидит, а у нее сильно забьется сердце.

Кови приехала в Англию прошлой осенью, но ей казалось, что она провела здесь уже несколько лет. Ей вспоминалась темная полоса воды, отделявшая ее от корабля, когда она на причале считала минуты до момента побега с острова. Поднимаясь в толпе пассажиров по сходням, она все время оглядывалась через плечо, но ее беспокойство было напрасным. Оставшиеся дома считали, что она погибла. Им не пришло бы в голову искать ее здесь, на дальнем конце острова, на судне, отправляющемся в Лондон и Ливерпуль.

Закон о