Четыре тысячи недель. Тайм-менеджмент для смертных - Оливер Беркман

она написала о своем опыте:

Мне потребовалось девять минут, чтобы заметить, что форма уха мальчика точно повторяет форму ворса на животе белки и что Копли устанавливал какую-то связь между животным и человеческим телом… Прошло добрых 45 минут, прежде чем я поняла, что кажущиеся случайными складки на занавесе на заднем плане на самом деле были идеальными копиями уха и глаза мальчика.

Нет ничего пассивного или смиренного в том виде терпения, который возникает из желания сопротивляться спешке. Напротив, это активное, почти физическое состояние внимательного присутствия, и его преимущества, как мы увидим, выходят далеко за рамки оценки произведений искусства. Но, как говорится, отчитываюсь. Вот что происходит, когда вы проводите три часа подряд, без перерыва в маленьком раскладном кресле в Художественном музее Гарварда, разглядывая картину Эдгара Дега «Торговцы хлопком в Новом Орлеане». Телефон, ноутбук и другие отвлекающие факторы сданы в гардероб и находятся вне досягаемости. Первые 40 минут вы задаетесь вопросом: «Черт возьми, что я здесь делаю?» Вы же помните (как можно было забыть?), что всегда ненавидели картинные галереи, особенно слоняющиеся в них толпы посетителей, которые как будто наполняют воздух заразительным оцепенением. Вы думаете, не сменить ли картину, потому что выбранная вами теперь кажется вам скучной (на ней изображена комната, где трое мужчин осматривают несколько тюков хлопка). А вот та, что висит рядом, кажется, повеселее: множество крошечных грешников подвергаются адским мучениям. Но затем вы вынуждены признаться себе, что начать все сначала, выбрав новую картину, – значит поддаться тому самому нетерпению, которому вы учитесь сопротивляться. То есть вы попытаетесь взять ситуацию под контроль именно тем способом, которого стремитесь избежать. И поэтому вы ждете. Раздражение сменяется усталостью, затем снова раздражением с примесью тревоги. Время замедляется и замедляется. Вы спрашиваете себя: «Ну что, прошел уже час?» Смотрите на часы и видите, что прошло 17 минут.

А затем, примерно через 80 минут, происходит сдвиг (но вы не успеваете заметить, в какой именно момент и как). Вы наконец перестаете бороться с раздражением из-за того, что время течет так медленно, и раздражение уходит. А Дега начинает раскрывать свои тайны. Тонкое выражение настороженности и печали на лицах трех мужчин, один из которых, как вы наконец замечаете, чернокожий торговец в окружении белых. Плюс тень, которой вы раньше не видели, как будто где-то за пределами полотна скрывается четвертый человек; и любопытная оптическая иллюзия, из-за которой одна из фигур кажется то плотной, то прозрачной, словно призрак, в зависимости от того, как ваш взгляд интерпретирует другие части картины. Вскоре вы переживаете эту сцену во всей ее чувственной полноте: сырость и замкнутость комнаты в Новом Орлеане, скрип половиц, летающую пыль в воздухе.

Произошло изменение второго порядка: теперь, когда вы отказались от тщетных попыток контролировать скорость, с которой складывается ваш опыт, начинается сам опыт. И вы понимаете, что имеет в виду философ Роберт Грудин, когда описывает терпение как нечто «осязаемое, почти съедобное», как будто оно придает вещам некую «жевательность»{128} – неудачное слово, но смысл ясен, – то, во что можно вонзить зубы. Наградой за отказ от стремления к иллюзорному контролю над темпом жизни станет реальное ощущение самой жизни. Или, как говорят британцы, вы основательно застрянете в жизни.

Наблюдать и ждать

В книге «Непроторенная дорога: Новая психология любви» психотерапевт Морган Скотт Пек рассказывает о том, как меняет человека подчинение скорости жизни, и подчеркивает, что терпение – это не просто более спокойный, мирный и ориентированный на настоящее способ жизни, но и полезный в своей конкретности навык. До 37 лет, объясняет Пек, он чувствовал себя полным идиотом в механике и не умел ремонтировать бытовую технику, автомобили, велосипеды и т. п. Но однажды он увидел, как сосед ремонтирует газонокосилку, и сделал ему комплимент с долей самоуничижения:

«– Слушай, я восхищаюсь тобой. Я никогда ничего подобного не умел делать.

Сосед ответил мимоходом, не задумываясь:

– Ты просто не хочешь дать себе время»{129}.

Этот разговор слегка обеспокоил Пека и запомнился ему, а вскоре подвернулся случай воспользоваться советом. В машине у пациентки заел ручной тормоз. Раньше, пишет психотерапевт, «я бы неуклюже засунул голову под машину и первым делом подергал несколько проводов, не имея даже смутного представления о том, что я делаю, и, не добившись ничего, воздел бы руки: "Это выше моего разумения"». На этот раз, однако, Пек вспомнил упрек соседа:

Я лег на спину и, забравшись под машину, очутился под передними сиденьями. Я дал себе время, чтобы устроиться поудобнее. Устроившись, я дал себе время, чтобы все хорошенько рассмотреть. На это ушло несколько минут. Сначала я видел только беспорядочную мешанину из проводов, трубок и стержней; их назначение было мне неизвестно. И все же понемногу, не спеша, я определил расположение всех деталей, относящихся к тормозу. Затем я обнаружил небольшую задвижку, которая перекрывала движение тормоза. Не торопясь, я обследовал задвижку со всех сторон и убедился, что, если ее легонько переместить вверх простым нажатием пальца, она освободит тормоз. Так я и сделал. Одно простое движение – и проблема решена. Я – мастер-механик!

Пек, собственно, говорит о том, что, если вы готовы потерпеть дискомфорт, вызванный непониманием, и дать себе труд разобраться в проблеме, то решение можно отыскать достаточно легко. И это касается не только ремонта газонокосилок и автомобилей. Главное, объясняет Пек, то, что данное правило применимо почти во всех сферах человеческой жизни: в творчестве, построении отношений, политике и воспитании детей. Позволяя жизни течь с ее собственной скоростью, мы чувствуем себя не в своей тарелке. Поэтому, столкнувшись с проблемой, мы пытаемся побыстрее от нее отделаться – как угодно, лишь бы говорить себе, что работаем над ситуацией, тем самым сохраняя ощущение контроля. Поэтому мы огрызаемся на своих спутников жизни вместо того, чтобы дать им выговориться. Иначе пришлось бы ждать и слушать, а это заставило бы нас чувствовать (и правильно), что мы не контролируем ситуацию. Точно так же мы отказываемся от сложных творческих проектов или зарождающихся романтических отношений, потому что отказ – вещь определенная и это гораздо лучше, чем ждать и наблюдать за тем, как может сложиться ситуация. Пек вспоминает одну свою пациентку, экономиста по профессии, которая использовала такой же поспешный подход к воспитанию своих детей:

[Она] либо принимала те меры, которые приходили ей на ум в первые секунды (больше еды на завтрак; раньше в постель и т. п.), не считаясь с тем, имеют ли эти меры вообще отношение к возникшей ситуации; либо мчалась в ближайшую «ремонтную мастерскую» – то есть ко мне – со своим отчаянием: «Это выше моего разумения. Что мне делать?»

Три принципа терпения

Чтобы в повседневной жизни терпение стало творческой силой, следует соблюдать три эмпирических правила. Первое – развить в себе вкус к проблемам. За стремлением мгновенно преодолеть любое препятствие, побыстрее справиться с трудностями обычно кроется иллюзия, что однажды вы наконец достигнете беспроблемного существования. В результате проблемы становятся для нас вдвойне «проблематичными»: мало того что мы должны справляться с конкретной трудностью, мы, похоже, еще и верим, пусть подсознательно, что у нас вообще не должно быть проблем. Но это состояние никогда не наступит. И на самом деле вам этого не хочется. Потому что жизнь, лишенная проблем, не содержала бы ничего стоящего и, следовательно, была бы бессмысленной. Ведь что такое проблема на самом деле? В самых общих чертах – то, что требует вашего внимания и действий. Но если бы жизнь не предъявляла таких требований, ни в чем не было бы смысла. Только отказавшись от невыполнимого желания искоренить все проблемы, мы научимся ценить тот факт, что жизнь – это просто процесс решения проблемы за проблемой, причем каждой человек уделяет на это необходимое именно ему время. Иными словами, наличие проблем в жизни не препятствует осмысленному существованию, а, напротив, составляет само его содержание.

Второй принцип состоит в том, чтобы принять радикальный пошаговый подход. Профессор психологии Роберт Бойс, специализирующийся на писательских практиках, распространенных в научной среде, пришел к выводу, что самые продуктивные и успешные ученые,