Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга

Сирел обернулся к старшим братьям, беспомощно распахнув рот. Но Неон спрятал лицо в колени, Артес же отводил глаза стыдливо. Дяди тоже старались не смотреть в глаза племяннику.

— Хватит! — Юна подскочила к Сирелу, упала на колени и прижала мальчика к себе. — Прекрати, отец! Он ни в чем не виноват!

— Он её ребёнок! Он так же виновен! — Бельфегор опустил сжатые в кулаки руки вдоль тела, вскинув голову к большому стягу с символом верховной власти. Вышитые весы, клинок и корона, заключённые в треугольник стихий, нависали над ним, неотвратимо, страшно, угрожающе, — я обязан! По закону обязан!

— Что обязан?! — Сирел вырвался из объятий сестры. — Что ты хочешь сделать со мной?!

— Казнить… — Бельфегор повернулся к нему, держась за сердце. Сутулая, сломленная тень на мраморном полу. — Я должен казнить тебя.

Скрипнула кожаная броня, с лёгким лязгом из ножен выскочили острые клинки. Солнечные блики разлетелись по залу, отражаясь от сложной гравировки мечей Тейна. Лазоревый плащ взметнулся и закрыл Сирела от отца.

— Тейн! Не дури! — крикнул сыну Леон, подбежав к краю тронного возвышения.

— Я не позволю и волосу упасть с его головы! — голос воина прозвучал как раскат грома, по полу прошла мелкая дрожь.

— И что ты сделаешь? — рассмеялся Бельфегор, больным, чуждым смехом. — Убьёшь меня?

— Если понадобится!

— Отец, пожалуйста! — Артес не выдержал и встал рядом с Тейном.

— Он же ещё маленький! — подал голос Неон.

— Он не виноват! — кричала Юна.

— А если он действительно не мой сын? — спросил Бельфегор вдруг холодным, спокойным голосом.

— Ты сомневаешься во мне? — ответил ему сам Сирел, растолкав родственников.

Тяжёлые знамёна надулись, по залу промчался грубый порыв ветра.

— Я сомневаюсь в твоей матери, — ответил император.

Сирел чувствовал бессилие и злость. Кровь, казалось, бурлит, сердце глухо билось в груди. Наследника затрясло от обиды и непонимания. Волосы на макушке у него зашевелились. Витражи тронного зала лопнули изнутри, когда мощная, неистовая волна ветра вырвалась на волю. Людей раскидало в стороны от мальчика. Никто не устоял на ногах… Кроме Бельфегора.

Император смотрел на буйство стихии спокойно. Тяжёлые знамёна взлетали, как шелковые занавески, птицы бились в истерике под потолком, роняя перья, Скамьи советников, с жутким скрежетом уползли к стенам, оставляя на мраморе чёрные следы. Тень императора взмахнула крыльями плаща, распрямилась, вытянулась.

— Значит, моя кровь в тебе сильнее, — отец расправил руки и смирил бурю, поглаживая тонкими пальцами загривок невидимой ветреной птицы. Лицо его разгладилось, тоска осталась только в глазах, — ты будешь жить.

Тейн молча поднялся, подошёл к брату, убрал клинки и легко подхватил его на руки. Сирел обнял его за шею, через перекрестье мечей продолжая смотреть на отца, чей тёмный силуэт так и остался стоять на краю тронного возвышения. Его длинная тень провожала наследника до самого выхода. Кожаная броня воина пахла приятно и поскрипывала ровно, спокойно, убаюкивая вымотанного мальчика, внушая благодатное чувство безопасности.

Сирел открыл глаза. Небо глубокого лазурного цвета раскинулось над ним, обрамленное золотой каймой из сена. Стрижи кружили в вышине, рисуя сложные узоры. Поскрипывала, подпрыгивая на кочках, телега, куда-то медленно двигаясь.

— Очнулся? — спросил извозчик, когда наследник сел, держась за голову.

— Вроде бы.

— Перегрелся ты на солнышке. Ну ничего, Праматерь добра к тебе, не смертельно сие.

— А куда едем? — наследник огляделся.

— В город тебя везу. И сено вот в амбар, — пожал плечами мужик.

— Спасибо.

Они выехали на центральную улицу города, как раз когда навстречу двигались буйи на конях, сопровождая свою госпожу. Паж незнакомки, обернулся на наследника, окинув того странным взглядом, где любопытство смешалось с жалостью. Сирел рассеянно проводил их глазами и вдруг зацепился взглядом за фигуру, что следовала в конце процессии. Высокий, закутанный по самые глаза, воин нёс на спине ножны с двумя мечами, крестом пересекающими друг друга.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Garmarna — Vittrad

Дом Градоправителя стоял слева от храма всех стихий. Фронтон из белого мрамора, с барельефом в виде треугольника власти и отдельными символами Воеводы, опутанными побегами плюща и чертополоха. Высокие ступени вели к двустворчатой двери, распахнутой и манящей тёплом.

Небо укуталось чёрно-фиолетовой рваной шалью облаков, за которой полыхал раскалённой медью закат. Ветер крутил огни костров и факелов, непредсказуемо меняя направление. В горах бушевала гроза, раскаты грома долетали до города, как отголоски чудовищной битвы великанов, казалось, камни плачут человеческими голосами. Но буря была градоправителю на руку: её звуки заглушали рёв и вой нечисти, запертой в шахтах на горе, что возвышалась над селением.

В круглом зале, где с северной стороны притулились три обитых синим бархатом, кресла, пыльных и забытых, громко играла музыка. Музыканты восседали на балкончике у гостей над головой и сосредоточенно наигрывали простенькие танцевальные мелодии огня и ветра. Буйи разместились в отдельном шатре, стоявшем у восточной стены, вход в шатёр был закрыт плотным узорчатым ковром, но за перегородкой слышались приглушённые голоса, и слегка пахло мокрой собачьей шерстью.

Сирел и его союзницы вошли в зал в разное время. Зея, всё еще изображая слепую, шла под руку с наследником. Поразмыслив, он усадил девушку на скамью рядом с шатром буйев, оставил Бурею бродить рядом с сестрой, а сам ушёл в толпу.

Градоправитель, как выяснилось, троюродный внук самого воеводы Камала Шестого по имени Янгел, расхаживал среди гостей, здороваясь со знакомыми, ободряюще хлопая по плечам крестьян и шахтёров.

— Ну что, сколько заработал? — спросила Пинега, невзначай подойдя к Третьему.

— Ничего, — буркнул Сирел, вглядываясь в дно своей чаши. — А вы?

— Золотой. — подмигнула ему женщина.

— Как?

— За мужем последили, разоблачили любовницу, мужика от бутылки отвадили, крепко припугнув, наказали сбежавшего жениха и проучили одну приживалку.

— И всё за один день? — Сирел округлил глаза от удивления. — Неужели за это платят?

— Конечно. Сами-то ничего сделать не могут, — пожала плечами Пинега.

— Мда… — Сирел вздохнул, вспомнив своё позорное падение в обморок от солнечного удара.

Рану на бедре он залечил остатками живой воды, но нога всё ещё саднила. Пинега хлопнула его ладонью по спине, приложила кулак к груди, сделав знак «держись» и удалилась.

Третий вернулся к столам с закусками, налить попить. У бочки с пивом собралась толпа завсегдатаев, что громкими криками подбадривая виночерпия, опустошали свои кружки с невероятной скоростью. Наследник покачал головой и, не глядя, протянул руку к одинокому графину с водой. Его пальцы наткнулись на что-то тёплое. Он развернулся, резко, заученным и отработанным движением.

— Спокойно! — окликнула его южанка с тюрбаном на голове, примирительно поднимая руки, — я просто хочу пить.

Морщинки вокруг её глаз углубились, выдавая веселье. Её паж схватился за рукоять кинжала на поясе.

— Что ж, позволь, — он взял кувшин и налил воды в её чашу. Потом плеснул и себе.

Паж успокоился, замерев за плечом хозяйки и поглядывая на наследника, украдкой.

— Ты не пьёшь? — спросила женщина, рассматривая его внимательно.

— Пью. Но не сегодня, — Сирел старался вести себя как остальные, однако перед битвой он предпочитал не употреблять.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты всё равно на них не похож, — пожала она плечами, словно прочитав его мысли.

Наследник повернулся к ней, с интересом вглядываясь в синие глаза. Отчего-то он никак не мог запомнить остальные черты её лица: запах розового масла мешал сосредотачиваться. В итоге образ в его голове складывался весьма поверхностный: тюрбан да два синих колодца, но и то, он мог поручиться, чтоб без оттеняющей ткани возле лица очи были бы самые обычные. Подумав, что у него проблемы с головой, мужчина перевёл взгляд на пажа, но даже скрытое тряпками, лицо юнца он видел хорошо. Бледно-голубые глаза, серые ресницы, кожа светлая.