Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга

— Зея с нами. Ждёт в трактире. Но Кама, наше задание засекречено. Я не могу о нём говорить.

— Конечно, мы все понимаем. Тебе нужна какая-то помощь?

— Два коня, провиант на четверых, одежда. Или работа, — Пинега улыбнулась.

— Приходи завтра, я поговорю с женой конюха и сестрой кузнеца. Бесплатно не отдадут, но цену скинут. Провиант раздобудем, одежда есть разная, на кого нужно?

— Мужчина, высокий, но не слишком, плечи широкие. Штаны бери на завязке, сапоги побольше. И на нас троих.

— Три Воинствующие Матери сопровождают мужчину? — вмешалась одна из стоявших у стены Матерей. — Небывало такого!

— Он, надеюсь, не знает кто вы? — ужаснулась ещё одна.

— Знает. И не надо думать, что он один, — Пинега смахнула с лица усталость. — В империи три службы разведки, помимо нас. Так что мы только обычным людям неизвестны.

— Значит, он необычный, — странно сощурилась та, что спросила первой.

— Именно, — кивнула Пинега, сурово глядя на женщин вокруг. — И нас здесь не было. Никого из нас.

Глава 9. Видения

Жар светила расползался по полям, как тягучий, густой мёд. Воздух раскалился, высох, обжигал лёгкие, сушил травы, опаляя их горячим ветром. Золотое поле молодой пшеницы погибло: прибитые градом к самой земле стебли пожухли от внезапной жары, что пришла следом. Крестьяне вышли в поля, собирать погибший урожай, пригодный теперь только на корм скоту. Градоправитель обещал по две серебрушки каждому.

Сирел уже давно перестал думать, голова на жаре мыслить отказывалась, тело двигалось само, уставая от новых, однотипных движений. Вилы натёрли наследнику руки, обмотки из старой рубахи не помогали. Жухлая пшеница сливалась перед его глазами в пёстрый с золотом ковёр, смазанный и нечёткий. Слепни и мошка кружили над ним, как над каким-то быком, но в отличие от быка у Третьего не было хвоста, чтобы их отогнать.

Он и ещё полсотни крестьян шли линией по очередному порченому полю, собирая сено в стога, которые тут же подбирали на телеги и увозили в амбары, пряча побитый урожай.

Ветер словно умер в этой долине. Жаркий воздух не двигался, густел, как манная каша. Сирелу уже казалось, что он не идёт, а плывёт, с силой проталкивая тело в толще горячего марева. Бедро, раненое ахедом, опухло и ныло. Наследник не заметил, как отключился. Просто чёрно-желтый ковёр стал ближе и поглотил его.

Faun — Ne Aludj El

Длинные, широкие коридоры Дворца Правителей походили на лабиринт. Синий потолок, белые стены с полосой мозаик о войнах с абаасами. Статуи в нишах, доспехи на подставках, гвардейцы у дверей. Мраморный пол из треугольных плит.

Сирел бежал, задыхаясь, за высокой фигурой: лазоревый плащ развевался при ходьбе, спину, крестом, пересекали резные ножны парных мечей. Широкие плечи расправлены, походка уверенная, шаг широкий.

Третий наследник глядел на человека снизу-вверх, едва за тем поспевая: его шаги были короче. Грязная одежда осыпалась на белоснежный пол серой трухой, маленькие следы пыльных ботинок бежали вслед за своим хозяином в оборванном плащике. Ножны у пояса, обшарпанные, несли меч, сделанный под детскую руку, больше похожий на кухонный нож, чем на орудие воина.

— Тейн! Подожди! — крикнул Сирел, когда дыхание перехватило, а в боку закололо немилосердно.

— Твой отец ждать не будет, — воин с двумя мечами обернулся, подошёл к ребёнку и опустился рядом, на одно колено.

— Я не хочу к нему идти! — Сирел сжал кулаки, лишь бы не разреветься перед своим двоюродным братом.

— Он твой отец, — мягко укорил его мужчина. Достав из кармана платок, он слегка смочил ткань слюной и стал вытирать брату грязь с лица.

— Фу, Тейн, что ты делаешь! — Сирел пытался вырваться из сильных рук, но воин держал крепко. — Я же не маленький!

— Я вижу, — сурово сдвинул брови брат. В стальных глазах Третий наследник увидел тревогу, — я еле нашёл тебя! Почему ты убежал и ничего мне не сказал?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мне сказали, что маму выслали из империи! Я хотел её найти! — Сирел не выдержал и всхлипнул. Глаза опухли, предав хозяина.

— И как ты собирался искать её один?

— А кто бы мне помог?! Я же бутон! — голос наследника сорвался.

— Я такой же бутон, как и ты, я бы тебе помог! — Тейн опустился на оба колена и прижал брата к себе. — Мы найдём её. Обещаю. Но подожди. Нужно поговорить с твоим отцом. Хорошо?

— Да, — кивнул Сирел, утирая кулаком глаза.

Грязь с рук размазалась по лицу, и Тейн снова принялся тереть брата платком.

Когда высокие двустворчатые двери в тронный зал распахнулись, Сирел и Тейн вошли спокойно, держась за руки. Троны стояли в глубине зала, казалось, что они маленькие, но чем ближе наследник подходил к ним, тем выше и страшнее они ему казались. Тяжёлые, вышитые золотом солнца империи, священные треугольники власти и религии на стягах едва двигались на сквозняке. Под высоким потолком, на балках и перекладинах лениво урчали голуби, носились стремглав стрижи. Солнечные лучи косыми полосами пробивались через синие полотнища знамён, пыль танцевала на свету, беззаботно и легко.

Но у тронов, внизу, лежала тень. Хмурые советники с недоумением на лицах сбились в кучу у возвышения. Высокий, с дурацкой причёской Артес теребил край плаща, провожая брата испуганным взглядом. Нескладный, весь в угрях, Неон, обхватив голову руками, сидел на тронной лестнице, в самом низу. Юна, ещё не седая, но уже в мантии Матерей, прижала руки к груди. Воевода Леон стоял спиной к братьям-правителям — брови сошлись, глаза бегали беспокойно, подбородок подрагивал. Ирий вжался в спинку своего трона, скрывшись в тени. На свету остались только его худые руки, безвольно упавшие с подлокотников.

Бельфегор, увидев сына, вскочил. Бледные его глаза были распахнуты широко, безумно, зрачки расширились, казалось, у него вообще нет радужки. Он сделал два порывистых шага навстречу ребёнку, но вдруг резко остановился, поменявшись в лице. Верхняя губа его, дрожа, поднялась, обнажая зубы, у носа обострились презрительные складки. Брови упали к переносице, а потом изогнулись, вопросительно.

Сирел вздрогнул, и неосознанно прижался к двоюродному брату. Лицо отца его ужаснуло. Ему хотелось убежать, спрятаться, лишь бы не видеть эту гримасу боли и злобы на родном лице.

Неловкое, гнетущее молчание повисло в зале. Только трепет птичьих крыльев разносился по огромному помещению.

— Пошли вон, — Бельфегор сказал тихо, голосом сломленным.

Он не отрывал от сына безумного взгляда, но обращался к советникам. Те, не задавая вопросов, вышли. Только Илим оглядывался через плечо, недовольно.

— Где моя мама! — Сирел не выдержал и выбежал в полосу света перед тронами. — Почему ты её изгнал?!

Бельфегор, шатаясь, медленно дошёл до края возвышения, замерев перед лестницей. Тяжёлая, худая и длинная тень отца упала на Третьего наследника. Он сощурился, не сводя глаз с отца, ставшего теперь лишь силуэтом в лучах.

— Твоя мать предала меня! — Бельфегор гаркнул так, что птицы сорвались с мест. Его крик прокатился по сводам зала, отражаясь зловещим эхом от каменных стен, — я должен был её казнить за это! Но лишь изгнал.

— Это неправда! — Сирел разозлился. — Она любила тебя! Зачем ей предавать? Что она сделала?!

— Ты этого не узнаешь! — ответил отец, поворачиваясь к сыну. Плащ его взметнулся, тень угрожающе дёрнулась, — теперь я не уверен даже в том, что ты мой сын!

— Как? — голос Сирела охрип. Дыхание перехватило, в груди образовалась пустота, сосущая, страшная. Он почувствовал себя совсем ничтожным, тень отца давила на него, тёмный силуэт превратился во что-то угловатое, страшное, — но я твой сын! Твой!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Откуда мне знать?! — рявкнул Бельфегор, как собака, чуть не бросившись на ребёнка. Но силы вдруг оставили его, он закрыл лицо руками, плечи опустились, спина согнулась.