Из истории русской иерархии XVI века - архимандрит Макарий (Веретенников)

направленности содержания Соловецкой иконы были бы убедительны, если бы, например, отмечаемый ею признак наблюдался и на других памятниках иконописи того времени, происходящих из Соловецкого монастыря. Е. С. Овчинникова описывает житийную икону преподобных Зосимы и Савватия, связанную также с именем Филиппа, и там имеются изображения, связанные с Новгородом[470]. Кроме того, это не житийная икона, в задачу которой входит изображение всего жизненного пути святого. Цель данной иконы – показать инокам Соловецкого монастыря образ подвижничества на примере жизни основателей обители. А изображение поставления в игумены несет преимущественно информативную нагрузку, а не назидательную и нравственную. Вот почему мы не видим этих эпизодов из жизни святых на данной иконе. Более того, учитывая и такой высокий духовный характер содержания иконы, утверждения о ее антиновгородской направленности принижают ее достоинство[471]. Не противоречит такому истолкованию, а еще более его усиливает введение в ряд нижних клейм иллюстративного изображения притчи из Жития святых Варлаама и Иоасафа. Напомним, что во время написания этой иконы в Великом Новгороде трудился выдающийся гимнограф Древней Руси игумен Маркелл Безбородый, которым была написана Служба индийским святым – царевичу Иоасафу и пустыннику Варлааму[472]. А это говорит как раз о связях с Новгородом[473].

В кремлевском Успенском соборе имеется аналогичная икона Богоматери, находящаяся ныне в киоте у южной стены. Датируется она временем Первосвятительства Митрополита Филиппа. По описям она находилась у юго-восточного столпа, то есть недалеко от митрополичьего места. Лик иноков, припадающих к Богоматери, на этой иконе уже не имеет четкой первоначальной дифференцированности.

Соловецкая икона 1545 года, связанная с началом игуменства Филиппа, близка своей тематикой контексту церковной жизни XVI века. Забота настоятеля о духовной жизни в монастыре созвучна с деятельностью архиепископа Новгородского Макария (1526–1542), направленной на повышение духовной жизни в монастырях епархии, в которую входил и Соловецкий монастырь. Об этом же говорилось и на Стоглавом Соборе 1551 года, когда бывший Новгородский владыка уже был главой Русской Церкви, а игумен Филипп – участником этого Собора. Этот Собор утвердил в русской богослужебной практике двуперстие при совершении крестного знамения. Именно так изображены на иконе некоторые предстоящие – молящиеся иноки. На Стоглаве обсуждался вопрос о возможности изображения живых лиц на иконах, и в качестве примера указывалось на изображения «Придите, людие, Триипостасному Божеству поклонимся…»[474] и др. Одним из таких прецедентов, предшествовавших Собору, может служить данная икона, на которой нижняя группа чернецов символизирует подвизавшихся в то время в монастыре иноков. На предшествовавших Соборах 1547, 1549 годов, по праву называемых историками Макарьевскими, были канонизированы, в частности, как общерусские святые преподобные Зосима и Савватий Соловецкие, изображенные с нимбами на этой иконе[475].

Исторически более известна в литературе Соловецкая Боголюбская. Менее известны личные иконы святителя Филиппа, то есть келейные. С его именем связана зеленофонная икона Богоматери «Умиление», хранящаяся ныне в Государственном историческом музее. На ее обороте написано: «Моление игумена Филиппа»[476]. Таким образом, можно говорить об особом почитании святителем Филиппом Богоматери.

В Новосибирской картинной галерее экспонируется икона Страшного Суда. Она вделана в более позднюю деревянную раму, вырезанная надпись на которой гласит: «Сия святая икона Филиппа Колычева Соловецкого монастыря старца»[477].

Иконография открывает возможность для изучения богословия русских подвижников. Классический пример тому – Святая Троица преподобного Андрея Рублева. Отец Павел Флоренский называет ее трудом преподобного Сергия Радонежского. Феноменально, что она была написана преподобным Андреем уже после блаженной кончины аввы Сергия. Соловецкая икона Боголюбской Богоматери, можно также говорить, есть творение святителя Филиппа времени его настоятельства в Соловецком монастыре. Это своего рода памятник Соловецкого богословия. О богословии святителя Филиппа свидетельствуют также его строительные работы в Соловецком монастыре. Архитектура собора, построенного им, в предполагаемом первоначальном варианте изображала идею Небесного града, горнего Иерусалима[478].

Говоря о деятельности игумена Филиппа в Соловецком монастыре, можно сказать следующее: он был известен своими незаурядными организаторскими способностями, приведшими к расцвету обители; почитанием святых основателей монастыря[479]; наконец, как богослов-иконоздатель. Между тем именно этими чертами отличался Всероссийский Митрополит Макарий, у гробницы которого ныне находится образ Соловецкой Боголюбской. В Житии святителя Филиппа подчеркивается его духовная связь с Митрополитом Макарием: «Блаженному Филиппу прилежащу о управлении благоверия всего православнаго христианства, моля Всесильнаго Бога и Пречистую Богородицу и Их угодников, благий сей нрав подражая преждепомянутаго благолюбиваго Макария Митрополита, усердно потщася последовати честным стопам его»[480]. Исследователи, писавшие о Митрополите Макарии, обязательно отмечают это место Жития[481].

Эпоха Вселенских Соборов завершилась преодолением иконоборческой смуты в Церкви. Большую роль в этом сыграло православное монашество. В монашеских обителях всегда было развито иконописание. На Руси известны святые иноки-иконописцы – это преподобные Алипий Киево-Печерский, Андрей Радонежский и Дионисий Глушицкий. Соловецкий игумен Филипп, впоследствии Всероссийский Митрополит, сам не писал икон, но его забота о спасении врученной ему монашеской братии выражалась в заботе о создании икон. Названные выше три иконы, несомненно, лишь малая часть того, что окружало в жизни святителя Филиппа. Пред святыми иконами он прославлял Покровительницу монашества – Пречистую Деву; пред святым образом он молитвенно памятовал о конечных судьбах мира на Страшном Суде.

Митрополит Кирилл III (1568–1572)

Последние три Митрополита XVI века – Кирилл III, Антоний и Дионисий (1581–1586) – стояли во главе Церкви в не менее сложную эпоху, чем оба их предшественника – Афанасий и святой Филипп. Это была вторая половина правления Иоанна Грозного, прославившаяся суровостью исторических событий, в отличие от первоначального времени его царствования. Но одновременно это были годы, приведшие Русскую Церковь к Патриаршему возглавлению. Названным трем Митрополитам церковная историография уделяет мало внимания, незаслуженно принижая их достоинство и значение, оценивая их совокупно.

А. Н. Муравьев († 1874) писал, что они «скользнули как тени во мраке последних, ужасных лет Иоанна»[482]. Архиепископ Филарет Черниговский в своей «Истории Русской Церкви» практически ничего не говорит о них. Митрополит-историк Макарий (Булгаков) отмечает: «Были у нас в царствование Иоанна IV один за другим еще три митрополита. Но эти уже не решались или, быть может, считали бесполезным обличать и убеждать Грозного царя…»[483]. И. Знаменский называет их «безмолвными свидетелями дел Грозного»[484]. И. Тальберг замечает о Митрополите Кирилле: «Он правил с 1568 по 1572 год, ничем себя не ознаменовав»[485]. А. В. Карташев пишет: «Вероятно после св<ятого> Филиппа, при выборе кандидатов на митрополичью кафедру, Иван Васильевич руководился специально тем соображением, чтобы не пускать на этот пост