Из истории русской иерархии XVI века - архимандрит Макарий (Веретенников)

прикладашеся и образы их любезно целоваше»[411].

В то время шла Ливонская война, и Митрополит Афанасий обратился с богомольной грамотой к епископу Сарскому и Подонскому Матфею, призывая его к усиленным молитвам: «И ты б, сыну, пожаловал, о том настоящем времени со всем священным собором в церкви пели молебны по вся дни и особне по кельям и по домом, и молили всесильнаго Бога и Пречистую Богородицу, и Небесных Сил, и святых новых чюдотворцов и всех святых… Чтоб Господь Бог избавил Боговенчаннаго царя государя нашего и его царевичев, и все христолюбивое воинство ото всех враг видимых и невидимых и межуусобныя брани и не попустил бы богомерзкия латыни, злейших иконоборцев, поганые Литвы и бесерменства на святыя Божий церкви и на все православное крестьянство»[412].

Никоновская летопись сообщает о трех архиерейских хиротониях, совершенных Митрополитом Афанасием: второго Казанского святителя архиепископа Германа и епископов Коломенского Иосифа и Крутицкого Галактиона[413]. Давал Митрополит Афанасий и льготные грамоты различным монастырям и храмам[414].

При Митрополите Афанасии царь давал первосвятительской кафедре различные жалованные грамоты, которые подтверждались в последующее время[415].

3 декабря 1565 года произошло событие, изменившее привычный ход жизни русского общества. С многочисленным обозом царь покинул Москву. «На Москве же тогда быша Афонасий Митрополит всеа Русии, Пимин архиепископ Великаго Новаграда и Пъскова, Никандр архиепископ Ростовский и Ярославский и ины епископы и архимандриты и игумены, и царевы и Великаго князя бояре и околничие и все приказные люди; все же о том в недоумении и во унынии быша, такому государьскому великому необычному подъему, и путнаго его шествия не ведамо, куды бяше»[416]. Так началась опричнина, средоточием которой стала Александрова Слобода. Эти чрезвычайные обстоятельства понудили Митрополита вскоре оставить Митрополию и уйти на покой «в монастырь к Михайлову Чюду на свое пострижение»[417]. А. Зимин говорит об этом: «Уход Афанасия с митрополичьего престола мог быть вызван его недовольством опричными репрессиями, обрушившимися на близких к нему политических деятелей. Шлихтинг сообщал, что после казни Овчины-Оболенского “некоторые знатные лица и вместе верховный священнослужитель сочли нужным для себя вразумить тирана воздерживаться от столь жестокого пролития крови”»[418]. Поэтому, когда позднее на Соборе решался вопрос о продолжении Ливонской войны, летопись замечает: «А Митрополита у того приговору не было, что Офонасей Митрополит в то время Митрополию оставил»[419]. Последнее летописное упоминание об ушедшем на покой Митрополите относится к 1567 году: «Того же лета, июля, повелением государя царя и Великаго князя Ивана Васильевича всея Русии поновлен бысть образ Пречистые Владимирские Лукина письма евангелиста златом и камением украшен многим, что стоит в Пречистой соборной в Богоспасаемем граде Москве; а поновлял бывший Митрополит Афонасей»[420]. Б. Клосс, основываясь на показании пергаменного Синодика Троице-Сергиева монастыря, говорит, что в 1575 году ушедшего на покой Митрополита Афанасия «уже не было в живых»[421]. Погребен он был в Чудовом монастыре. В этом монастыре, кроме основателя – святителя Алексия, были погребены архиепископ Новгородский Геннадий, позднее Патриарх Всероссийский Ермоген и другие[422].

Теперь следует остановиться на писательских трудах Митрополита Афанасия. Самым первым известным нам произведением, вышедшим из-под его пера, является Житие преподобного Даниила Переяславского. В. О. Ключевский дает ему такую характеристику: «К самым обширным и лучшим биографиям макарьевского времени принадлежит Житие Даниила Переяславского, преставившегося 7 апреля 1540 года»[423]. С. Смирнов относит благословение Митрополита Макария и повеление царя о написании Жития ко времени между 7 апреля 1553 года и 7 апреля 1554 года[424]. Сам автор говорит следующее по этому поводу:

«Многажды же в повестех глаголанно бе о сем старце и у самого самодержца благочестиваго и Великаго князя Ивана Васильевича, внука же Великаго князя Ивана Васильевича стараго, такоже и у Пресвященнейшаго Митрополита Макария, воспоминаемо бяше житие его, и писати намо повелеваху»[425]. Царское и митрополичье единодушие в этом вопросе вполне понятно. Для Иоанна Грозного Преподобный – крестный отец; для Святителя – духовный друг и постриженик того же монастыря преподобного Пафнутия Боровского: «Бяху бо архиепископ Макарий (Новгородский, будущий Митрополит. – Архим. М.) з Данилом единыя обители пострижение имущи. Архиепископ же духовную любовь имяше к старцу и потребная монастырю посылаше»[426].

Автор скромно именует себя в Житии в третьем лице: «некто церковник, иже бе знаем был преподобному Данилу». Он говорит, что всегда Преподобного призывал в молитвах. Чудесным образом святой подвижник предсказал своему духовному сыну, что он будет со временем царским духовником, а позднее – монахом. Учитывая объем и высокие достоинства Жития, можно думать, что оно не является первым трудом протопопа Андрея и что его писательская деятельность началась не после Казанского похода[427]. Очевидно, его ранние труды либо не сохранились, либо их атрибуция – дело будущего[428]. Поэтому представляется весьма знаменательным тот факт, что хронологически первый известный нам его труд посвящен его духовному отцу – преподобному Даниилу Переяславскому.

На последующие годы жизни святителя, то есть когда будущий Митрополит Афанасий подвизался иноком в Чудовом монастыре, приходится его труд по составлению и редактированию Книги степенной царского родословия. Исследователь этого памятника П. Васенко говорит о времени его составления: «Есть данные для предположения, что временем составления Степенной были 1560–1563 годы. Во всяком случае можно утверждать, что окончательная обработка Степенной относится к марту – декабрю 1563 года»[429]. Чудовский инок под мудрым руководством святителя Макария явился преемником и продолжателем трудов первого русского историка киево-печерского подвижника преподобного Нестора Летописца. Но в Степенной книге история излагается не по годам, как в летописи, а по степеням русских князей и Митрополитов. Это первый на Руси исторический труд, имеющий систематическое изложение материала. Академик Д. Лихачев характеризует его так:

«Степенная книга – это как бы путеводитель по современной Руси – святой и державной, но путеводитель, который сам является достопримечательностью и святыней. Степенная книга – это как бы икона “всех святых” Московского государства, икона, в которой временному придан вневременный смысл»[430].

Трудно говорить о сопоставимости сочинений, которые разделяют четыре столетия, но невольно напрашивается мысль, что идеи, высказанные священником Сергием Мансуровым в его, к сожалению, неоконченном труде, были в некоторой степени предвосхищены в макарьевско-афанасьевском труде. Разница заключается лишь в том, что отец Сергий дает историю всемирную, описывая ее по поколениям святых[431], а иеромонах Афанасий – только русскую и по степеням князей и Митрополитов.

Характерной особенностью составителя Степенной как автора является стремление прославить переяславских