Безликий - Мирон Варламов

долго шел по лесу, и оказался здесь.

Толя хотел было спросить что-то еще, но вдруг что-то для себя решил.

– Значит так, сынок, у тебя как я понимаю, нет ни жилья, ни пищи, да и денег, наверное, у тебя тоже нет.

– Деньги? – Удивленно спросил Иван. – А что это такое?

Толя не выдержал и громко рассмеялся. Он хохотал около минуты, словно в истерике, и, успокоившись спросил:

– Неужели в вашем селении А. и денег нет?

– Нет. А что это?

– Как тебе объяснить. – Толя в задумчивости достал из кармана брюк бумажник и извлек из него банкноту. – Это вот называется деньгами. Специальные штуки, за которые можно что-то купить. Ради этих вот штучек я работаю, как проклятый, круглые сутки, чтобы потом их потратить на еду, на вещи, на всякие разные развлечения; я отдаю эти деньги везде и каждому, чьими услугами могу воспользоваться. В нашем мире все делается за деньги: идешь к парикмахеру – платишь деньги, идешь в кино – платишь, идешь в кафе – платишь, в общем, всего и не перечислишь: за все нужно платить. И вот за этот фотоаппарат, – Толя повертел его в руках, – я тоже заплатил деньги и деньги большие. Пусть только дочурка попробует делать плохие снимки! Я ей задам трепку! – Шутливо подытожил Толя.

– Как странно. – Спокойно сказал Иван. – У нас в селении А. все, что вы перечислили, дают только потому, что ты человек и, следовательно, ты по определению работаешь на пользу селения.

Уже удивился Толя и спросил:

– И всем у вас жителям хватает еды, одежды и всего другого, ну, в общем, ты понял. Всего того в чем люди нуждаются, чтобы жить нормально.

– Конечно. У нас достаток всего. Никто не чувствует себя обделенным. Правда, все-таки кто-то получает больше, а кто-то меньше, но это зависит от возраста, природных потребностей и, главное, от того какую пользу этот человек приносит селению. Чем выше польза, тем выше тебе могут дать всего того, что ты захочешь.

– И наверняка, – сказал лукаво Толя, – есть у вас такие, кто с этим не согласен, и такие, кто чувствуют, что это несправедливо?

– Таких нет. Это ведь нелогично. Например, я работаю на фабрике по переработке дерева. Во мне силы много, и я тем доставляю пользу селению тем, что могу переносить спокойно большую физическую нагрузку. Моя задача в том, чтобы грузить дерево для перевозки, перетаскивать его на станки и обрабатывать его. А есть, например, судья, который такой работы сделать не может. Но он доставляет большую пользу селению, чем я, ведь он является хранителем великой правды, и без него могут случиться ужасные вещи. Или, например, у нас есть врачи, учителя и спасатели. Они тоже приносят большую пользу, чем я, и им причитается примерно столько же, как и судье. Все зависит от той пользы, которую ты можешь дать обществу. – Заключил Иван.

– Странное место это селение А.. У нас все по-другому. О пользе мало, кто думает… – Сказал Толя и, не договорив свою мысль, в задумчивости замолчал, будто что-то утаил; но после паузы добавил. – У нас все твердят о несправедливости, и не думают о пользе обществу, потому что главная польза – это собственная выгода. У нас иначе никак: нужно чувствовать несправедливость, чтобы выживать.

– Собственная выгода? – Подхватил Иван. – У нас нет такого понятия, но каждый в нашем селении заботиться только о себе. Зачем нам помогать кому-то, если ему может помочь селение, на пользу которого работают люди?

– Как все-таки все складно. Мне даже не вериться! – Вскрикнул Толя, но с оттенком неприкрытой иронии. – Ну да ладно. Нужно решить сейчас другое.

– Что решить?

– Что с тобой делать? Наш мир – это не ваше селение А., где обо всех заботятся и все у всех есть. Ты думал, где будешь ночевать? Что ты будешь есть? Понимаешь, что тебе никто ничего не даст, если у тебя нет денег?

Иван задумался; он начал наконец-то понимать свое удручающее положение.

– Нет… и, что мне делать?

– Искать горизонт! – Весело сказал Толя, вспомнив рассказ о том, как Иван хотел познать линию, соединяющую небо и землю. – Собирайся, поедем ко мне домой. На первое время будешь жить у меня; для тебя как раз есть отдельная комната, в которой жила покойница Анна Дмитриевна – земля ей будет пухом, – сказал Толя и перекрестился, смотря в небо, – потом найдем тебе работу, а дальше посмотрим.

– Это было бы славно, но только на первое время; потом мне нужно будет идти к горизонту, чтобы познать. Я ведь сомневающийся, и если и есть правда, то она именно там – у окончания неба и земли.

Толя снисходительно посмотрел на Ивана, покачал головой, немного улыбнулся, но промолчал. Прежде чем они начали спускаться к дороге, он посмотрел на город и трижды перекрестился, подумав о чем-то личном и важном.

4

Машина Толи, стареющий седан, стоял у начала асфальтовой дороги, которая зигзагом тянулась по направлению к городу Р., огибая небольшие сопки и естественные возвышенности, покрытые вечерними сумерками. Подойдя к нему, он ласково погладил автомобиль по крыше, сказав несколько хвалебных слов своей ласточке, которая помогает зарабатывать ему на жизнь.

– Без нее было бы совсем худо. Как она еще ездит, ума не могу приложить: столько изъезженных километров, столько лет преданной работы, а все еще на ходу. Раньше умели делать машины, не то, что сейчас.

– Какая старая машина. – Ответил Иван. – Неужели она может ездить. Какая рухлядь!

– Ну, ну! – С негодование протянул Толя. – Ты на мою ласточку не наговаривай, всем бы так служить, как она мне. – Сказал он с чувством глубокой преданности, и, немного обидевшись за откровенность Ивана, хотя сам прекрасно знал, что седану уже пора на заслуженный покой.

Иван почувствовал, как резко изменилось настроение Толи, хотя по пути к машине он был разговорчив и отпустил несколько смешных шуток, которые были ему не совсем понятны, но сам тон их изложения был приятен и забавен, поэтому он позволил себе посмеяться над ними. Но тут же он подумал: «Почему бы его настроению измениться? Ведь я сказал правду о его машине, да и он сам знает, что его седан – рухлядь. Видимо, здесь род людей совсем иной: либо они очень восприимчивы, либо для них свойственна обида (услышав в голове это слово, Иван не совсем понял его содержание, но примерно понимал, какому человеческому состоянию соответствует обида).

Они сели в машину и поехали. На протяжении первых пяти минут поездки повисло тягостное молчание. Иван предположил,