Безликий - Мирон Варламов

вскоре умрут. Им уже, как они говорят, терять нечего, и они могут позволить себе такое удовольствие.

– Жаль. Курить хочется. Такой я путь проделал к этой сопке, сроду столько не ходил. А то, что не куришь – молодец. Но с другой стороны, – мужчина на секунду задумался, – все мы умрем, да и какая разница годом позже, годом раньше. Все одно – не жизнь, а выживание; в общем, собачья жизнь. Хоть на колени падай и вой.

Слова мужчины вновь заставили удивиться Ивана, но он не мог понять, от чего он удивился больше: то ли от признания собачьей жизни, то ли от той смелой мысли, что мы все когда-нибудь умрем, то ли от того, что мужчина сказал об этом шутливо и задорно, хотя как должен был сказать удрученно и с оттенком грусти.

– Но вы ведь улыбаетесь, говоря такие слова! – Вспылил Иван. – Что же здесь смешного?

– Эх, сынок, а как еще-то как без улыбки? Если принимать все как есть, то с ума можно сойти. Короче говоря, без улыбки совсем никак. – Простодушно ответил он. – Меня, кстати, Толя зовут.

– Меня Иван. – Смущенно отрекомендовал себя он.

Толя отвернулся от Ивана и долго смотрел вдаль. Наступило молчание.

– Какой красивый вид. – После паузы заключил Толя. – Специально сюда пришел ради этого.

– Красивый вид? – Удивленно спросил Иван. – Вид ужасный: серость, неразборчивая громоздкость, – он на несколько секунд замялся, подбирая слова для описания своих чувств, но не найдя подходящего эпитета, заключил, что вид навевает грусть.

– Да ты не прав. – Парировал Толя. – Вид чудесный, ты только посмотри на эти огни.

Иван внимательно взглянул на огни, но ничего чудесного он в них не нашел.

– Я пришел сюда, – продолжил Толя, – чтобы сделать несколько снимков на новый фотоаппарат. Купил сегодня в качестве подарка для своей дочери. Денег стоит уйму, копил несколько месяцев на него, приходилось работать сверхурочно. У нее будет через два дня день рождение, а она у меня любит все снимать; говорят, что у нее есть вкус. Хочу, чтобы она его развивала.

Толя достал из наплечной сумки фотоаппарат с большим объективом и начал в нем что-то сосредоточено настраивать. Иван в задумчивости следил за своим новым знакомым.

– Ты не знаешь, как эта штука настраивается? – Спросил Толя Ивана после нескольких минут скрупулезной и безуспешной работы.

– Нет. У нас фото– и видеооборудованием занимается отдельный класс людей. Зачем мне знать об этом?

– В странном ты месте живешь. Курят у вас только покойники, фотоаппаратами занимаются отдельные люди. Какой-то зоопарк. – Усмехнулся Толя.

– Ведь это логично. Зачем мне заниматься тем, что умеют делать другие люди. Если бы я еще на фото– и видеооборудование распылял свои силы, то вообще ничего бы не успевал. А распыляться на разные занятия, по меньшей мере, глупо и не практично.

Толя оторвал взгляд от фотоаппарата и внимательно с подозрением посмотрел на Ивана.

– И, правда, ты живешь в зооландии! Чудеса какие-то. Кто же не умеет обращаться с фотоаппаратом? – Риторически спросил Толя.

– Вы и не умеете, раз не можете настроить.

– Я умею, но именно в этом аппарате ничего не умею. Да чего прогресс дошел. Вот раньше все было понятно: мыльница, фотопленка, нажал на кнопку и снимок получился. А теперь… беда какая-то. – Толя помолчал и неожиданно продолжил. – Откуда ты? И что вообще здесь делаешь? Я-то понятно, почему сюда пришел – мне опробовать аппарат захотелось – сделать пару снимков на пробу, а с тобой ничего ясно.

– Меня изгнали из селения А. за то, что я сомневающийся. Изгнали еще утром, и я еще так и не нашел горизонта.

Толя издал неравный смешок. Теперь он еще внимательнее и пристальнее посмотрел на Ивана и подумал о том, что парень, видимо, полоумный или псих, который сбежал из больницы, раз говорит такие бессвязные и глупые вещи. Но с другой стороны, в поведении и выражении лица Ивана не было ничего ненормального и пугающего, разве только взгляд его был слишком уж добрый. Последнее как раз и успокоило Толю, и он не подал виду, что посчитал Ивана за сумасшедшего.

– Ничего не понял. Как тебя изгнали? О каком горизонте идет речь? И что это такое за селение, откуда изгоняют? – Спросил Толя.

Иван без колебания и длительных раздумий рассказал Толе, как только мог подробнее о том, что случилось с ним сегодня утром, ничего не утаивая, не преуменьшая и не преувеличивая. Он не постеснялся рассказать (чувство стеснения еще только предстояло познать Ивану) и о своей непозволительной дерзости по отношению к правде и Эрасту Арнольдовичу, и о своем утреннем прозрении, и своей радости от того, что впервые в жизни увидел горизонт, и о своих впечатлениях от дикого леса. Толя слушал Ивана, все больше и больше удивляясь. В какой-то момент он подумал, что Иван над ним издевается и смеется, но искреннее выражение глаз и тон, в котором он повествовал, утверждали об истинности произошедших событий. По мере рассказа Ивана, Толя испытывал разные чувства: то он позволил себе несколько раз усмехнуться от услышанного, то становился серьезным, то приходил в недоумение, которое явно проявлялось на его круглом лице, но в конце рассказа ему стало жаль Ивана. Ему было жаль этого молодого человека и за то, что его изгнали, и за то, что его не поняли, и за то, что он все-таки не мог еще поверить в правдивость рассказа Ивана – рассказа, который Иван излагал с необычайной искренностью и простодушием. Если бы при таких же обстоятельствах ему рассказали такую же историю, но у рассказчика было бы иное выражение лица, то он бы отправил его ко всем чертям, сославшись на его сумасшедшее воображение и психического нездоровье. Однако Иван внушал доверие, и Толя оказался перед каким-то странным, еще непонятным для него выбором. Окончив свой рассказ, Иван замолк и ждал, что ему ответит его новый знакомый, словно от него зависела будущая его судьба. Иван еще сам не понял, зачем он рассказал обо всех своих сегодняшних событиях Толе, которого он знает совсем немного, но интуитивно чувствовал, что должен был это сделать.

– Где находится это селение А.? Никогда не слышал, что есть такое место на земле, где бы жили изолированно от всего мира. – Он еще хотел добавить, что ему с трудом верится в то, что такое место вообще есть, но осек себя, щадя наивные чувства Ивана.

– Я даже не могу сказать, где оно находится точно. Я вышел оттуда сегодня утром. Несколько часов шел по полю, потом еще