Оттепель. Действующие лица - Сергей Иванович Чупринин

именно С. и его друга Ю. Даниэля. И много месяцев еще прошло, пока 25 мая 1965 года не был наконец-то подписан в печать пастернаковский однотомник[2644] и пока 8 сентября того же года на троллейбусной остановке у Никитских ворот по дороге на лекцию в Школу-студию МХАТ не был арестован С.[2645]

Это, — как рассказано в автобиографическом романе «Спокойной ночи», — было похоже на то, что я написал за десять лет до ареста, в повести «Суд идет». Теперь, на заднем сиденье, со штатскими по бокам, я мог оценить по достоинству ироничность положения и наслаждаться сколько угодно дьявольской моей проницательностью. Впрочем, надо сознаться, я многое недоучел. Как они быстро, как мастерски умеют хватать человека — средь бела дня, на глазах у всех, — с концами, не оставляя доказательств. Густая толпа у Никитских даже не заметила, что меня арестовали…[2646]

Его статью о поэме Евг. Евтушенко «Братская ГЭС», разумеется, сняли из сентябрьского номера «Нового мира»[2647], сняли и имя С. из подготавливавшего тогда каталога «Библиотеки поэта», да и вышедшую в том же сентябре историческую повесть Ю. Даниэля пустили под нож. Тут же поползли слухи:

за истекшую неделю после ареста Синявского и Даниэля, — рассказывает А. Солженицын, — встревоженная, как говорится, «вся Москва» перепрятывала куда-то самиздат и преступные эмигрантские книги, носила их пачками из дома в дом, надеясь, что так будет лучше[2648].

Но это слухи, это паника[2649]. А первыми об аресте, и только в середине октября, сообщили «Монд» и «Нью-Йорк таймс», затем западные голоса[2650]. Власть же в стране держала паузу, решала, должно быть, ограничиться товарищеским судом или пустить дело по уголовному, как 13 декабря настойчиво рекомендовали председатель КГБ В. Семичастный и Генеральный прокурор СССР Р. Руденко[2651]. Тогда как, — если верить воспоминаниям С. Микояна, — его отец А. Микоян

долго говорил с Брежневым, настоял на том, что они не будут преданы суду. Как нередко он поступал для достижения главной цели, предложил компромисс — в крайнем случае, ограничить дело «товарищеским судом» в Союзе писателей СССР. Брежнев согласился, но потом дал себя переубедить зашедшему к нему позже Микояна тогдашнему «главному идеологу» Суслову[2652].

Решающим, судя по всему, стал совет, который 5 января 1966 года дал К. Федин в доверительной беседе с Брежневым, что, мол, «ниже достоинства Союза писателей заниматься подобной уголовщиной»[2653]. И дело завертелось: создали специальную пресс-группу для освещения будущего процесса[2654], напечатали билетики для тех, кого пропустят на заседания, объявленные открытыми. И наконец 13 января «Известиях» появилась зловещая статья Д. Еремина «Перевертыши», 16 и 18 января ее дружно поддержали разгневанные деятели культуры и рядовые читатели, 22 января со статьей З. Кедриной «Наследники Смердякова» выступила «Литературная газета».

Дальнейшее известно, и нет, наверное, смысла пересказывать «Белую книгу», в том же году составленную А. Гинзбургом, или сборник материалов «Цена метафоры» (1988). Уместно лишь обратить внимание на то, что прозу Терца не приняли ни А. Твардовский («муренция»)[2655], А. Ахматова («Уберите от меня эту смрадную гадость!»), ни Л. Чуковская («Не верю, что Синявский = Терцу. Если он Терц, он мне мерзок»)[2656], ни Ю. Оксман («Я не могу сочувствовать Терцам…»)[2657], ни Н. Мандельштам, ни Н. Любимов, ни Л. Бородин, ни многие, многие другие достойные люди.

Однако эстетические разногласия эстетическими разногласиями, а, — еще раз процитируем бескомпромиссную Лидию Корнеевну, — «сажать в тюрьму людей, чтобы они не писали, — гнусно»[2658]. И она отсылает протестующее письмо в «Известия», пишут В. Корнилов, Ю. Герчук, И. Роднянская, Вяч. Вс. Иванов, Л. Копелев, иные многие, да и те, кто не пишет, публично не высказывается, сплотились вокруг униженных и оскорбленных. Закон, знаете ли, чести, чести русской интеллигенции.

Что же до Терца-Синявского, то он, похоже, так и дожил свой век в роли самого спорного русского писателя. И этот выбор был сознательным.

Почему-то люди, даже из числа моих добрых знакомых, любят Андрея Синявского и не любят Абрама Терца, — сказано в романе «Спокойной ночи». — И я к этому привык, пускай держу Синявского в подсобниках, в подмалевках у Терца, в виде афиши. Нам всем нужна в жизни скромная и благородная внешность. И если бы нас тогда не повязали вместе — в одном лице, на горячем деле, о чем я до сей поры глубоко сожалею, — мы бы и сожительствовали мирно, никого не тревожа, работая каждый по профессии в своей отрасли, не вылезая на поверхность, укрытые в норе советского безвременья, в глухом полуподвале на Хлебном. И Абрам Терц, наглый, сказочный Абрам Терц, будьте уверены, действовал бы по-тихому, не зарываясь, до скончания дней Синявского, ничем не пороча и не омрачая его заурядную биографию. Он втайне бы наслаждался остротой фабулы, нахал, черпая удовлетворение в одном том уже, что вот он, заправский вор и оторвыш, соседствует по-семейному с честным интеллигентом, склонным к компромиссам, к уединенной и созерцательной жизни, и лишь в виде погашения Бог знает когда и какого комплекса собственной неполноценности взогревшим в душе — этого терпкого злодея по кличке Абрам Терц, кривляку, шута, проходимца по писательскому базару, сказав ему однажды: «Давай-давай! не то я за себя не ручаюсь!..»[2659].

Соч.: Собр. соч.: В 2 т. М.: СП «Старт», 1992; Кошкин дом: Роман дальнего следования // Знамя. 1998. № 5; «Опавшие листья» Василия Васильевича Розанова. М.: Захаров, 1999; Иван-дурак: Очерк русской народной веры. М.: Аграф, 2001; Основы советской цивилизации. М.: Аграф, 2001; Литературный процесс в России. М.: Изд-во РГГУ, 2003; 127 писем о любви: В 3 т. М.: Аграф, 2004; Спокойной ночи. М.: АСТ, 2015.

Лит.: Цена метафоры. М.: Книжная палата, 1989, 1990; Гачев Г. Андрей Синявский — Абрам Терц и их(ний) роман «Спокойной ночи»: Исповесть. М.: Вузовская книга, 2000; Непомнящи К. Абрам Терц и поэтика преступления. Екатеринбург: изд-во УГУ, 2003; Ратькина Т. Никому не задолжав…: Литературная критика и эссеистика А. Д. Синявского. М.: Совпадение, 2010; Голомшток И. Занятие для старого городового: мемуары пессимиста. М.: АСТ, 2015; Маркезинис Э. Андрей Синявский: герой своего времени. М., 2020; Богданова О., Власова Е. «Филологическая проза» Андрея Синявского. СПб.: Алетейя, 2022.

Скорино Людмила Ивановна (1908–1999)

Закончив Литературный институт (1937) и защитив кандидатскую диссертацию (1949), С. пришла в редакцию журнала «Знамя» в конце 40-х годов и в должности заместителя главного редактора проработала здесь вплоть до выхода на пенсию в 1976 году. Написала за это время, наверное, десятки вполне казенных статей и рецензий, выпустила книги о П. Бажове (1947), В. Катаеве (1965), М. Шагинян (1975), не востребуемые ныне