Победный «Факел Гаргалота» - Гай Орловский

С запруженной народом пристани хорошо виден наш корабль, от города набежало многовато любопытствующего люда, но, к счастью, Пэлс додумался поставить охрану, на борт никого не допускает, хотя вижу по эту сторону трапа весьма знатных людей и даже королевских советников.

Толпа передо мной расступилась, королевские советники незаметно отступили в гущу народа, явно действуют по собственной инициативе, зато купцы, судя по их виду, начали проталкиваться вперед.

Я вскинул руку и крикнул весело:

– Скоро!.. Готовьте товары!.. Но пока еще не закончилась праведная война с агрессором и захватчиком, в которой победа будет, как всегда, за победителем!.. Только за победителем, несмотря ни на что!

Настоящая каравелла может перевозить на большие расстояния до двухсот тонн груза, то есть две-три тысячи воинов в полном вооружении вполне разместятся без труда. Конечно, если на корабле не жить, а всего лишь быть переброшенными на короткое расстояние.

У меня, увы, еще не совсем настоящие каравеллы, такие называли еще посыльными за их скорость и маневренность, сто тонн для них максимум, да и то поползут, рискуя перевернуться в бурю, потому на обеих каравеллах можем перевезти максимум две тысячи человек, но все равно просто дух захватывает от осознания, что можно с ними натворить.

У Астрингера столько во дворце и в казармах вокруг города не наберется, так что наскрести хотя бы половину… и смутно вырисовывающаяся в моем гениальном сознании задача может быть решена… если ничто не помешает, конечно.

Я дождался, когда начали прибывать гвардейцы, Барбейдж и Марфли командовали кому куда, небольшой конный отряд я велел разместить на «Звезде Гаргалота», пусть там Баркер и Марфли с ними помучаются, а когда начали подниматься на борт уже организованно, поднялся вместе с ними, поглядывая, как их встречают и размещают мои морские орлы.

Сэм Бертауд сидит на палубе, привалившись спиной к двери моей каюты. Вряд ли такая бдительность из-за неких угроз, просто есть тип людей, которые обожают выказывать преданность, готовность служить и выполнять приказы вожака, а здесь я не просто вожак, а начинающий перерастать в вождя.

Едва на него упала моя тень, сразу поднял голову, суровое лицо озарилось радостью.

– Адмирал…

Я вскинул руку.

– Знаю-знаю, у тебя всегда все под контролем. Надежен, как древние горы, за что так и ценю. Иди отдыхай, пока никаких повелений.

Он спросил, уходя:

– В городе как?

– Всегда, – ответил я твердо и с уверенностью во взоре.

Принцесса вскочила, когда я с грохотом отодвинул засов и распахнул дверь, лицо бледное, но сразу же вздохнула с облегчением и постаралась сделать вид, что даже и не заметила моего отсутствия.

– Спасибо, – сказал я, – что ждала. Не прикидывайся, что нет.

Она буркнула:

– Лучше один мерзавец, чем куча грязных разбойников. Что выпросил у короля?

– Королевскую гвардию, – ответил я.

У нее глаза расширились в изумлении.

– Где ты их здесь поместишь?

– Помещу, – сообщил я. – А зачем они, уже знаешь, верно?

– Тоже утопишь? – спросила она язвительно.

– Пока планы другие, – ответил я скромно.

– Какие?

– Сюрприз, – ответил я. – Слышал, женщины обожают сюрпризы?

– Я не женщина, – напомнила она.

– Ах да, правительница…

Она сердито сверкнула глазами.

– Да, правительница!..

В дверь стукнули, заглянул Барбейдж.

– Адмирал, прибыли и все прибывают какие-то глерды из королевского дворца…

Я отмахнулся.

– Размести их в трюме. Кто не поместится, тех на палубе. Ночи теплые, выживут.

Он спросил шепотом:

– Неужели…

– А ты думал? – ответил я. – Ударом на удар. Теперь нам можно все, мы только защищаемся! Правда с нами, что бы мы ни творили… Мы же в справедливой ярости, благородном неистовстве… Ну, ты понял.

Он сказал осевшим голосом:

– Там много? А на пристань прибывают все новые.

– Забьем оба корабля до отказа, – сообщил я, – так, чтобы ни дюйма свободного места. Иди распоряжайся, у меня тут своя война.

Он бросил недобрый взгляд на принцессу, исчез, а я вытащил из ящика стола и расстелил по столешнице подробную карту береговой линии.

Кербер расположен так же отвратительно, как и Шмитберг, даже хуже. Шмитберг все-таки в устье реки, а Кербер прямо на берегу, в древние времена там была рыбацкая деревушка, просто разросшаяся до города, а потом он стал центральным городом королевства, куда сходятся все торговые и прочие дороги.

К счастью для них, именно Гарн властелин моря, Пиксия заметно уступает, так что никто не посмеет атаковать столицу Гарна со стороны моря. Но времена меняются, о чем просто не думали те, кто жил на берегу и ловил рыбу, а потом расширял деревню рыбаков вплоть до города, торгующего рыбой с соседями, а потом и прочими товарами, привезенными из глубинки.

Я оглядел принцессу самым строгим взглядом, какой только смог сотворить.

– Ну, жалкий отпрыск великих времен, подумаем, что же делать с тобой…

Она сказала с горечью:

– А что со мной? Моя репутация и так запятнана… Я захвачена в плен морскими разбойниками, со мной нет охраны…

– Еще бы, – буркнул я. – Как-то проживу и без твоей охраны. Даже в виде фрейлин.

Она взглянула искоса и тут же отвела взор.

– Я девственница, – услышал я тихий голос, – но после того, как побывала здесь, кто поверит?..

– Чего? – переспросил я в изумлении. – Девственница?.. И вроде не уродина… Ах да, тут так принято. Ну дикари, ну дикари… Что-то везет мне, как утопленнику, на девственниц…

Она произнесла с достоинством, хотя щеки зарделись достаточно мощно:

– Женщина не должна об этом говорить, но…

– Обстоятельства, – сказал я, – да-да, понимаю.

– Спасибо, – сказала она. – Хочу, чтобы вы, как человек благородного происхождения, это знали.

– Чего? – спросил я снова. – Это я благородного происхождения? Глердесса… то бишь, принцесса, вы не присобачивайте мне всякие сковывающие демократа предрассудки. Я человек гуманный и свободный, это значит – творю все что захочу и никакие рассуждения о благородном происхождении, что как бы предписывают благородное обхождение, надо мною не довлевают… Потому и не напрашивайтесь, насиловать вас не буду! И не уговаривайте.

Она сказала опасливо:

– Но значит ли это…

– Да, – подтвердил я, не дослушав, – матросам пока не отдам. Потом посмотрим. А пока чешите мне спину, принцесса!

Она закусила губу, я видел, как в глазах блеснули опасные молнии, но смирилась, и едва я сбросил рубашку и лег лицом вниз, осторожно присела рядом на край скамьи и начала тихонько скрести ногтями спину.

Каюсь, заснул.

Проснувшись, увидел ее в плетеном кресле в углу каюты, зевнул, она смотрит настороженно, поинтересовался:

– А что удержало от желания перерезать мне сонному глотку?

Она ответила чуточку надменно:

– Чтобы тут же попасть в руки матросов?

– А-а, так я некоторая гарантия безопасности?

– Слабая, – согласилась она, – но пленнице выбирать не приходится.

– Мудро, – согласился я. – Чувствуется, вас усердно готовили на руководящую и направляющую.

– Готовили, – согласилась она. – Потому вы могли бы получить богатый выкуп.

– Даже не начинайте, – посоветовал я.

– Почему?

Я зевнул и поскреб ногтями под мышкой.

– Романтик потому что. Обожаю убивать и грабить, а вот всего лишь получать выкуп… это так меркантильно, невозвышенно!.. Я поэт, знаете ли! Как Нерон, был такой великий искусствовед.

– Тогда что меня ждет?

Я пожал плечами.

– Еще не придумал. Утопить всегда успею, Стенька Разин показал, как это делается. Вообще-то вы военная преступница! Да-да, вашим именем готовились вырезать придворных, стражу и убить законного и легитимного короля… Потому вас убить вполне законно, а еще и нужно. Однако я сам частенько нарушаю закон…

Я задумался, она в страхе затаила дыхание. Дверь без предупреждения распахнулась, на пороге появился веселый Барбейдж.

– Пока вы крепко спали, мы вели корабль вдоль береговой линии, как и было велено!

– И что?

– А ничего, – ответил он довольно. – Ни одного корабля!..

– Ну-ну, – сказал я в нетерпении, – а что сейчас?

Он доложил бодро и празднично:

– Слева по борту уже берег Гарна!

– И что? – спросил я сварливо. – Пока не увидишь сам Кербер, своего адмирала не беспокой, понял?.. А то прям жить не могу без созерцания береговой линии Гарна!.. Увидеть Гарн и умереть, а как же…

Он исчез, я повернулся к принцессе, вдруг вспомнил наш унизительный плен в Гарне, ярость благородная вскипела как волна, но тут же пригасил, но она увидела мое лицо, вздрогнула и замерла, как лягушонок перед гигантской змеей.