Дело без трупа - Лео Брюс

Казалось, что Ферфакса этот вопрос совершенно успокоил.

— Послушайте, — сказал он, — Какова ваша действительная цель? Наркотики или убийство?

Практически это были первые его слова, и я почувствовал к нему невольное уважение. Он не стал напрасно тратить время на глупый блеф. Он не отрицал свою тройственную личность. Он знал, что Стьют не просто брал его на пушку.

— И то, и другое, — ответил Стьют.

— Тогда я не могу вам помочь.

— Нет?

— Нет.

Вновь долгая тишина.

— Но вот что я вам скажу, — наконец произнёс Ферфакс. — Впервые я узнал о каком-то там убийстве, только когда прочитал об этом в газетах. Насколько я знаю, когда я покидал Брэксхэм, молодой Роджерс собирался кого-то убить не больше, чем я.

Я почувствовал, что это правда.

— Во сколько вы покинули Брэксхэм?

— На поезде в 2.50.

— Куда вы поехали?

— Что вы имеете в виду? О, понимаю. В Лондон, конечно.

— Есть алиби?

Ферфаксу явно не понравилось это слово.

— Значит дошло уже и до алиби? — заметил он. — Почему я должен искать себе алиби? В конце концов, кто убит?

Стьют медленно проговорил:

— Просто я думаю, что если у вас есть алиби, Феррис, то вы должны мне его сообщить.

В этот момент вмешалась женщина.

— Ради Бога, садитесь, инспектор. У меня голова кружится от вашего мелькания. И ваши… сотрудники, — добавила она, окидывая недружелюбным взглядом Бифа и меня.

Стьют без колебаний принял её предложение, и мы последовали его примеру.

— Возьмите коктейль, — продолжала она. — О, я могу вас заверить, что наркотиков в нём нет.

— Нет, спасибо. А теперь, мистер Феррис…

— Ну, если бы я знал, что это необходимо, то я бы устроил алиби специально на ваш вкус. А так, боюсь, может получиться довольно отрывочно. Вначале я постригся в вокзальной парикмахерской.

Стьют никогда не делал письменных заметок. Вся информация абсолютно надёжно хранилась у него в голове.

— Затем, — сказал Феррис, — поскольку я оставил весь наш небольшой багаж в Брэксхэме, я пошёл и купил две сумки в магазине под названием Флесус на Стрэнде. Мне доставили их на наш адрес в Хаммерсмит, поэтому, вероятно, в магазине остались какие-нибудь записи. Затем я выпил, поскольку как раз наступило время открытия в «Мече на Кресте» на Фрэгрэнт-стрит, Ковент-Гарден. Думаю, что буфетчица могла бы вспомнить мой заказ, поскольку в это время было небольшое препирательство с коммивояжёром, продающим экземпляры «Боевого клича», пока я был в баре.

— Да?

— Затем я перекусил в ресторанчике в Лайон-Корнер-Хаус на Ковентри-стрит. Я хорошо помню, что сидел за столиком около оркестра, а обслуживал меня высокий молодой официант. После этого я пошёл в отель «Флинтшир», рядом с Рассел-сквер, где снял комнату на ночь.

— На ваше имя?

— Вообще-то нет. Сам не знаю почему. Должно быть, привычка. Я выбрал имя Фортескью.

— Так, продолжим.

— Хорошо. Я вышел и выпил ещё пару порций в незнакомом пабе, название которого не помню, возвратился вскоре после десяти и лёг спать. Спустя некоторое время мне пришлось постучать в стену и сделать замечание леди и джентльмену, которые несколько бурно выясняли отношения.

— Я вижу, что если это подтвердится, то у вас всё в порядке. Но почему вы не пошли тем вечером домой?

— Ну, инспектор, что за вопрос! Конечно, вы можете пользоваться своими дедуктивными способностями и получше.

— О, скажи им, Сэм, — внезапно сказала его жена. — Тебе же не в чем сознаваться теперь. Мы не хотим, чтобы над нами висело это дело об убийстве.

Ферфакс задумался.

— Возможно, ты права, — сказал он. — Ну, давайте сформулируем это так, инспектор. Допустим — то есть это всего лишь предположение, — что действительно у нас с молодым Роджерсом были некоторые дела, в которые мне не хотелось допускать посторонних. И предположим, что тем днём, в то время, как мы с молодым Роджерсом были в «Драконе», мы увидели джентльмена, который, как нам показалось, очень хотел проникнуть в наши дела…

— Иностранец! —  не смог сдержаться я.

— И предположим, что поэтому я решил э…  уехать в отпуск — и чем быстрее, тем лучше. Ну, понимаете? Я не считал свой домашний адрес самым безопасным местом в Лондоне. Мне совершенно не хотелось возвращаться ни к претенциозным окрестностям «Риверсайд-Прайвет-отеля», ни в свою квартиру в Хаммерсмит именно в этот момент.

— То есть, вы подумали, что иностранец — полицейский? И что он последовал за молодым Роджерсом из Буэнос-Айреса?

— Ну, он был на судне.

— Понимаю. Поэтому вы позвонили своей жене и вдвоём воспользовались паспортами, которые подготовили заранее. Очень удачно.

Стьют задумался.

— Почему вы не хотели, чтобы Роджерс возвратился в Буэнос-Айрес? — спросил он.

— Это не выглядело безопасным. С учётом джентльмена, преследовавшего его оттуда. Ему могли задать в Буэнос-Айресе неприятные вопросы. И не так мягко и учтиво, как вы здесь.

— М-м. Сколько времени вы знали Роджерса?

— Приблизительно два года.

— И ваши посещения Брэксхэма раз в два месяца «для ловли рыбы» каждый раз совпадали с его отпуском и были связаны исключительно с получением наркотика, который он привозил.

— Теперь вы переходите на личности, инспектор.

— Я не собираюсь спрашивать вас, где он получал товар, сколько привозил или на кого вы работали. Я знаю, что такие вопросы бесполезны. Но я думаю, что вы должны понять следующее: если вы не имели никакого отношения к убийству, которое совершил молодой Роджерс, вам лучше всего рассказать нам всё, что знаете. Если мы посчитаем, что вы придерживаете какую-то информацию, мы можем очень быстро задержать вас по другому обвинению.

— Я понял этот аргумент с самого начала нашего разговора, — сказал Ферфакс. — Что вы хотите знать?

— Имеется ли у вас какая-либо причина предполагать, что Роджерс мог затем напасть на того иностранца?

— Ну, никогда не знаешь, что могут заставить сделать человека нервы, когда за ним следят. Но у него не было абсолютно никаких подобных намерений, когда я с ним расстался. Он думал только о девушке, с которой должен был встретиться тем вечером.

— А днём?

— У него была назначена встреча в Чопли. Он не говорил мне, для чего.

— Когда вы видели его в последний раз?

— После того, как мы вышли из «Митры», мы направились к станции и Риверсайду. При  входе на станцию я его покинул, а он собирался забрать свой мотоцикл, который оставил на дороге у Риверсайда.

Мне казалось, что каждый пункт в рассказе этого человека отлично согласовывается с нашей информацией. Очевидно, он был связан с контрабандой наркотиков, но надеялся избежать выдачи по этому обвинению, а тут ещё нависло более серьёзное дело.

— Между прочим, инспектор, я отошёл от дел.

— Отставка?

— Точно. Не будем уточнять, от каких. Я не преступник. Я —  человек, который хотел денег, много денег, страстно хотел. И вот они у меня есть. Вполне надёжно помещённые. И теперь мы с женой собираемся направить нашу энергию совершенно на другое. Я всегда любил антиквариат. Наше будущее — это исследования.

— А теперь не возьмёте коктейль? — спросила миссис Ферфакс.

— Нет, спасибо. Ну, прежде, чем вы приступите к своим исследованиям, вам придётся отдохнуть за решёткой по другому поводу, Феррис. Причем здесь, во Франции, мой друг. Французская полиция следит за вами, и знает ваши отношения с тем салоном красоты.

Феррис улыбнулся.

— Ничего подобного — сказал он. Мой визит был чисто предупредительным. Я никогда не делал в этой стране ничего такого, за что меня можно было бы обвинить даже по мелочи. Нет, те денёчки миновали. Мы всегда хотели, когда придёт время, удалится во Францию. И появление того иностранного джентльмена в Брэксхэме именно и означало, что время настало. Нет, во Франции меня обвинить не в чем, и я не вполне понимаю, как вы собираетесь сформулировать мне обвинение в Англии.

— А ваш паспорт? — внезапно спросил Биф.— Он незаконный. Французы высылают вас назад, и вот вы в Англии.

— Не думаю, — сказал Феррис. — У меня, конечно же, есть и свой собственный законный паспорт, хотя я не считал разумным пока его использовать, считая в глубине своего невинного сердца, что, если здесь и станут кого-то преследовать, то пусть это будет Феррис, а не Фримен. Однако, теперь, после нашей маленькой беседы, придётся использовать собственный.

Мы все уставились на него с удивлением и некоторым восхищением, даже Стьют. Всё-таки Феррис был по своему выдающимся подлецом.

Затем Стьют резко встал:

— Ваша «отставка», как вы её называете, зависит от ряда вещей. Во-первых, от правдивости ваших заявлений по поводу Брэксхэма и вашего алиби. Во вторых, от того, привлечём ли мы вас за торговлю наркотиками в Англии. В третьих, от того, говорите ли вы правду о своей невиновности во Франции.