Дело без трупа - Лео Брюс

— Он говорил что-нибудь о том, что за ним следят?

— Следят. Нет. Не говорил.

— Сколько он дал вам за письма?

— Это моё дело.

— Сколько? — Тон Стьюта абсолютно не изменился.

— Нет, но в самом деле. Я хотела бы знать, какое право вы имеете врываться сюда и устраивать мне подобный допрос!

— Сколько?

— Немного.

— Я жду.

— Около 20 фунтов.

— Около 20 фунтов?

— Ну, 20 фунтов.

— Где, как вы думаете, он их взял?

— Откуда мне знать? Хотя он действительно говорил что-то о том, что продал какие-то лотерейные билеты или нечто в этом роде.

— Он говорил, кому их продал?

— Нет.

— Он упоминал человека по имени Ферфакс?

— Нет. Не могу припомнить.

—  У вас были сведения, что он ввозил в страну наркотики.

— Нет. Правда, нет. Я бы такое не одобрила. Только не наркотики.

— Почему он остановился и купил верёвку в Чопли?

— Чтобы привязать мой дипломат к багажнику. Он всё время норовил упасть. Я сказал ему, что это опасно.

— Когда вы прочли в газетах, что Роджерс кого-то убил, на кого вы подумали?

— Ни малейшего представления. Знаю только, кого бы мне хотелось… — добавила она, взглянув на миссис Уокер.

— Вы говорите, что поехали в город на шестичасовом поезде. Какие у вас есть доказательства?

— Доказательства? Что вы имеете в виду? Я действительно ехала на том поезде.

— Что вы делали, когда приехали сюда?

— Пошла повидать друзей.

— Имя?

— Не понимаю, почему я должна их сюда впутывать.

— Когда я напомнил вам об убийстве, совершённым в Брэксхэме тем вечером, я думал, вы понимаете, что должны представить своё алиби, если оно у вас есть.

Это, казалось, произвело на девушку впечатление.

— Это были мисс Рене Адэйр, и миссис Уэйнрайт.

— Адрес?

— Арарат-стрит 66, Ковент-Гарден. Верхняя квартира. Я была с Рене всю остальную часть вечера.

— Вы долго живёте в этой комнате?

— Несколько недель.

— То есть, фактически с того самого дня. Вы посчитали желательным изменить адрес, вместо того, чтобы прийти к нам с информацией.

— Не хотела быть втянутой в это дело.

— Понимаю. Но если бы все действовали как вы, наша работа была бы вдвое трудней.

— Это ваши проблемы, — спокойно сказала мисс Смайт.

Наступила пауза, во время которой Стьют, казалось, рассчитывала дальнейшую линию нападения.

— Теперь закончили? — спросила она. — Мне ещё надо сделать кое-какие дела.

— Как вы получили 20 фунтов у Роджерса? Сказали, что есть ребёнок? Хорошо. Не отвечайте.

Последовала ещё одна длинная пауза, во время которой миссис Уокер стала проявлять нетерпение.

— Послушайте, мисс Смайт, — внезапно сказал Стьют более спокойным тоном. — Я верю, когда вы говорите, что ничего не знали об убийстве. И вы больше обо мне не услышите, если постараетесь помочь сейчас. Только напрягите ум и подумайте, сможете ли вы вспомнить хоть что-то, способное нам помочь. Роджерс оставил вас и, насколько мы знаем, сразу же пошёл и совершил убийство. Теперь скажите нам, не вспомните ли что-нибудь, что он сказал или сделал, что могло бы нам помочь.

— Я пытаюсь думать, — ответила девушка. — Честно, пытаюсь. Нет, я действительно не могу припомнить ничего такого. Я была столь же удивлена, как и все остальные, когда прочла, что он это сделал и убил себя. Тем вечером он, казалось, был в приподнятом настроении.

Стьют встал.

— Очень хорошо, — сказал он, — Тогда на этом и остановимся. — И он повернулся, чтобы выйти.

Я на мгновение подумал, что между двумя женщинами сейчас произойдёт сцена, но обе, казалось, предпочли надеть маску преувеличенного высокомерия. Миссис Уокер совершила царственный уход, а мисс Смайт вновь изобразила зевоту.

Лишь в автомобиле миссис Уокер дала волю подавляемым эмоциям.

— Вот значит как! — воскликнула она. — Вот что получается, когда относишься по-хорошему ко всяким…. И подумать только. Эта девушка всё это время была жива! Коварство, вот как я это называю! Она могла всё рассказать и сделать ненужными все эти её поиски. А 20 фунтов! Если бы я знала, что она их получила, всё пошло бы по-другому. А вот как вышло! Ну, теперь, когда вы знаете, что она жива, вы должны узнать, кто убит.

— Да, — сказал Стьют, — должен. И если бы вы сделали милость и немного помолчали, я смог бы попытаться сконцентрироваться на этой задаче.

— Да уж. Очень красиво говорить подобные вещи. И это после того, как я прошла через всё это, чтобы вам помочь. Однако чего ещё можно ожидать от полиции! Я буду рада, когда окажусь дома.

ГЛАВА XXV

Тем вечером за обедом Стьют был в прекрасном настроении, но мне казалось, что в его оживлении проглядывала ирония.

— Нет, в самом деле, это уже слишком, — сказал он. — похоже, стоит нам сделать запрос о ком-нибудь, кого мы считаем убитым, чтобы тут же обнаружить его живым и здоровым, готовым рассказать нам всё, что знает. У меня никогда не было такого дела. Вы знаете, впервые за десять лет я подумываю о том, чтобы позвать кого-нибудь на подмогу!

— Не думаю, что вы должны это сделать, — сказал я. — В конце концов, кандидатов на жертву поубавилось.

— Поубавилось! То-то и оно. А скоро и совсем не станет. Но что я могу сделать? Если я пойду к своему руководству и скажу, что не думаю, что кто-то вообще был убит, то меня немедленно спросят, почему молодой Роджерс покончил с собой. И кому тогда он нанёс удар ножом. И чья кровь была на нём. В конце концов, даже если никто и не умер, но молодой Роджерс-то полагал, что умер. Где тот человек?

Я вздохнул.

— Не спрашивайте меня, — попросил я, — я сел на мель с самого начала.

— Теперь по поводу фактов, которые мы собрали: они постепенно уточняют время убийства. Теперь, когда мы нашли девушку, можно предположить, что преступление было совершено после того, как Роджерс покинул «Дракон» без двадцати семь, и я собираюсь сконцентрировать все усилия на следующих полутора часах, после которых он возвратился в восемь и признался в содеянном старому Роджерсу. Я проинструктировал того констебля…

— Вы имеете в виду Голсуорси?

Стьют раздражённо кивнул.

— Я послал его, чтобы расспросить швейцара и девушку в кассе кинотеатра, помнят ли они Молли Катлер, ожидающую там в семь часов. А завтра мы пойдём и поглядим, что за люди живут по обе стороны от магазинчика старого Роджерса, в надежде выяснить, входил ли молодой Роджерс, пока его дядя отсутствовал, между шестью тридцатью и семью пятнадцатью. Но всё это только слухи — свидетельства обывателей. Не за что зацепиться. Дайте мне доброе честное убийство с трупом, и я найду нужного человека. Несколько запачканных кровью ковров и телеграмма из Борнмута — и у нас кандидат на виселицу. Но, чёрт побери, за что ухватиться здесь? Здесь требуется не детектив, а гадалка, прорицатель или медиум.

— Но согласитесь, вам же интересно! — сказал я.

— Ну, дело необычное. Но в Ярде начинают немного беспокоиться. Я нужен им для Рочестерского дела.

— У вас ещё есть иностранец, — напомнил я  ему, — и брат мистера Сойера.

— И тысяча других людей, которых не видели в последнее время. Мне даже не хочется проводить расследование по поводу брата владельца бара. Это выставит меня дураком, потому что никто впоследствии не поверит, что я не слишком поддерживал эту версию. А кроме того, не хочу быть тем злодеем, который вернёт беднягу к жене. Я сам —  женатый человек.

— И что тогда?

— Таким образом, мы должны продолжать перепахивать  ту же почву. Сбор фактов и их упорядочение. Во всяком случае, мы установили, что убит не Ферфакс и не девушка. — И он вновь улыбнулся несколько горькой улыбкой.

Следующим утром поступило несколько рапортов. Алиби Ферфакса было в порядке. Магазин, в котором он купил две сумки в среду, смог обнаружить эту покупку в своих книгах, а также запись, что они были посланы в Хаммерсмит тем же вечером. Помощник даже утверждал, что узнал покупателя по предъявленной фотографии. Буфетчица в «Мече на Кресте» запомнила инцидент, упомянутый Ферфаксом, а взглянув на фотографию, сказала, что этот человек заходил довольно часто. Но она, конечно же, не могла вспомнить точную дату. Однако поскольку Ферфакс предыдущие несколько дней был в Брэксхэме и, по-видимому, на следующее утро уже выехал во Францию, этот факт подтверждал его рассказ. Самое краткое и удовлетворительное подтверждение прибыло из отеля «Флинтшир», в котором вспомнили Ферфакса и сохранили запись о том, что он останавливался там той ночью под именем Фортескью.

— Как славно всё согласуется, — прокомментировал Биф.

— Думаю, мы можем считать это доказанным, — признал Стьют более сухо.

Затем Голсуорси сообщил нам, что и швейцар, и девушка в кассе кино чётко помнили, что Молли Катлер ждала в холле в течение «по меньшей мере часа» в день самоубийства, и часто обсуждали этот факт с тех пор. Голсуорси собирался сообщить подробности того, насколько потерянной она выглядела, когда Стьют перебил его и велел идти.