Дело без трупа - Лео Брюс

Владелец магазина изобразил соответствующее удивление.

— Что, здесь? —  спросил он.

— Нет, нет. В совершенно другой части мира. Во всяком случае, мистер Фримен пропал, и я надеюсь, что вы могли бы рассказать нам о нём что-нибудь, что смогло бы помочь его найти.

На сей раз владелец магазина, казалось, действительно предпринял усилие, чтобы вспомнить Фримена.

— Нет, боюсь, что не могу. Он занимал так называемый Старый коттедж на другом конце деревни. Он прожил там приблизительно шесть месяцев. Очень тихие люди. Платили еженедельно.

— Не знаете, откуда они прибыли?

— Нет. Как я понял, они только что удалились от дел. Они собирались осесть тут, но потом решили, что здесь слишком скучно.

— Куда они отправились?

— Этого я не могу вам сказать. Но, думаю, пастор мог бы вам помочь. Они были завсегдатаями церкви, как я понял.

— В самом деле? — заинтересовался Стьют.

— Ну да. Очень верующие люди. Мы-то сами не принадлежим к англиканской церкви, так что, конечно, мы мало что знаем об этом. Но так я слышал.

— Они завели здесь каких-нибудь других друзей? — спросил Стьют.

— Я о таких не знаю. Они были довольно вежливыми со всеми, но такими, каких не назовешь общительными. Мне казалось, я слышал что-то по поводу большого пожертвования со стороны мистера Фримена на одно из благотворительных начинаний пастора, но не знаю, правда ли это.

— Очень вам обязан, — сказал Стьют, — пойду повидаюсь с пастором. До свидания.

Я был удивлён, заметив во время этого интервью, какие разные манеры допроса применял Стьют по отношению к людям, у которых хотел получить информацию. Когда люди подбегали к нему, задыхаясь от волнения и от желания рассказать всё, что они знают, он был лаконичен и холоден. Но с таким мужчиной, как этот, он мог быть вежливым, почти заискивающим.

— Это что-то новенькое относительно нашего друга Ферфакса, — сказал он, — Набожный человек, шутка ли? Ну, хорошо. Некоторые из наших самых жестоких преступников были именно такими.

Мы возвратились к автомобилю, и Стьют спросил пробегавшего мальчика-посыльного дорогу к дому приходского священника. Нам указали на большой серый каменный дом приблизительно в трёхстах ярдах, наполовину видимый с места, где мы находились. Он стоял среди роскошных деревьев, но имел вид уже разрушающегося былого великолепия, свойственный столь многим таким домам, построенным к началу прошлого столетия. Ворота к подъездной дорожке были открыты, и вскоре мы уже остановились перед внушительным подъездом.

Стьют потянул ручку дверного колокольчика из кованого железа, и где-то в недрах дома раздался печальный звон. Спустя некоторое время появилась миниатюрная девочка-служанка.

— Пастор дома? — спросил Стьют.

— Как доложить? — пискнула девочка.

— Инспектор Стьют и мистер Таунсенд.

Служанка выглядела потрясённой и заколебалась.

— Всё в порядке, — улыбнулся Стьют. — Мы приехали, чтобы провести лишь небольшое расследование.

Как загипнотизированная, служанка отступила в холл, и мы последовали за ней. Молча она проводила нас в продуваемую насквозь гостиную с безжизненным камином и исчезла. Я поглядел на огромную выставку декоративного фарфора и поёжился.

Но вскоре к нам вышел пастор, и, к нашему облегчению, мы обнаружили, что он совершенно не напоминает шумного и жизнерадостного викария из Чопли. Это был маленький и худощавый, довольно несвежего вида человек, из под манжет которого выглядывало с полдюйма нижнего белья. Но у него была располагающая улыбка и обворожительная манера разговора.

— Как я понимаю, — сказал он, — вы представляете Скотланд-Ярд. Желаете задать вопросы?

— Да, — сказал Стьют. — Хочу спросить вас о человеке по имени Фримен.

— Фримен? Вы имеете в виду моего викария? Как неприятно! Он в чём-то виновен? Я всегда отказывался выслушивать сплетни о…

— Нет, нет, — нетерпеливо перебил его Стьют.

Мне вспомнились размышления Бифа этим утром. Никогда не знаешь, что откопаешь про любого человека, сказал он. Но я промолчал.

— Нет, сэр, — продолжал Стьют, — речь не о вашем викарии. О мужчине по имени Фримен и его жене, которые жили здесь приблизительно два года и три месяца назад. Как я понимаю, он занимал Старый коттедж в вашем приходе.

Пастор нервно улыбнулся.

— О, вы имеете в виду мистера Хьюго Фримена. Да-да. Очаровательные люди. Но, конечно… — внезапно он сделался серьёзным.

— У нас имеются предположения, — объяснил Стьют, — что этот Фримен убит.

— Убит, правда? Боже, Боже. Да нет, не может быть. Как ужасно. Такие восхитительные люди. Послушайте, мы не можем продолжать разговор здесь. Пойдёмте в кабинет. Мы как раз собирались пить чай. Моей жене будет очень интересно. То есть, она расстроится. Идёмте. Дайте мне ваши пальто. Бедный Фримен. Ну, хорошо. Да-да. В расцвете жизни! Сюда, пожалуйста.

Он провёл нас через холл, выложенный плиткой, и открыл дверь. Я был рад возможности выпить чашку чая и с удовольствием вошёл в кабинет.

Если гостиная была холодной, то кабинет составлял разительный контраст. Я могу лишь охарактеризовать его как душный. Это была небольшая комната, загромождённая мебелью, и в камине пылал яркий огонь. Я разглядел не менее трёх кошек и имел все основания предполагать, что их больше. На кресле у огня сидела жена пастора: она положила на тарелку намазанную маслом лепёшку, и лишь потом поприветствовала нас. Это была крупная неряшливая женщина с неопрятными волосами и мужским голосом.

— Моя дорогая, — начал пастор, — это из Скотланд-Ярда. Инспектор Стьют. Мистер Таунсенд. Это насчёт несчастного Фримена.

Жена пастора резко выпрямилась, слишком потрясённая, чтобы обратить внимание на столь неофициальное представление.

— Ты же знаешь, я всегда говорила, — сказала она громко, — что недопустимо предоставлять ему такую большую свободу…

— Нет, нет, моя дорогая. Не Фримен, а Хьюго Фримен. Из Старого коттеджа, помнишь беднягу. Кажется, он убит.

— О, — сказала его жена с явным облегчением, — я думала, что ты имеешь в виду Фримена. Инспектор, пожалуйста садитесь. Я позвоню, чтобы принесли свежего чаю. Убит, вы говорите? (Иди-иди прочь, Тиббис. Сейчас тебе дадут молока.) Как ужасно. Они были такими хорошими людьми.

Стьют, с благодарностью поглощая хлеб с маслом, казалось, был рад пустить разговор на самотёк.

Пастор продолжал.

— Да, очаровательные люди. Только что удалились от дел, как я понял. Многолетний бизнес в Ливерпуле. Бухгалтерское дело, полагаю. Очень выматывает. Я, например, не в ладах с числами. Они надеялись осесть здесь. Жаль теперь, что они этого не сделали. Такой тихий приход. Но многое нужно сделать, — добавил он поспешно, — бездна работы.

— Мой муж слишком много работает. Я всегда говорю ему, что он слишком добросовестный. Он просто сгорит. Да, о мистере Фримене. Интересно, кто мог его убить. Ах, вот и ваш чай. Два куска сахару? А вам, мистер Таунсенд? Таким образом, вы расследуете это дело, инспектор?

— Ну, всё не так просто. Мы не уверены, что Фримен убит. Но он исчез.

— Так, так. Бедняга, — сказал пастор. — Такой хороший человек. И столь щедрый. Только попроси. Готов был всё сделать для церкви. Как он был убит? О, вы, конечно, не знаете. Попробуйте этот кекс, сделайте одолжение.

— Я подумал, — удалось вставить Стьюту, — не сможете ли вы нам помочь.

— С радостью, — механически пробормотал пастор, — всё, что могу.

— Вы не знаете, откуда он приехал сюда?

— Где это, дорогая? Ливерпуль, не так ли? Или Бирмингем?

— Скорее, Манчестер, — заметила его жена.

— Так или иначе, одно из этих мест, — подвёл итог пастор.

— И какая, вы говорили, у него была профессия?

— Он только что удалился от дел, когда приехал. Бухгалтерия. Агент по недвижимости. Что-то вроде. Я забываю детали. Но у него были значительные средства.

— Несомненно. И пока он был здесь..?

— Образцовый, великолепный прихожанин. Регулярно ходил церковь. Всегда готов помочь. Очаровательный человек.

— А после того, как уехал?

— Больше мы о них никаких известий не имели. Очень грустно. Но люди таковы. Моей жене поначалу это причиняло боль.

— Ну, это было довольно оскорбительно, — сказала жена пастора.

— Разве вы им не писали?

— Они забыли оставить адрес. И в почтовом отделении не оставляли. Пришлось возвратить несколько писем, как я понимаю. В основном реклама, сказал Браун. Наш начальник почтового отделения, Браун. Длинноголовый человек.

— Таким образом, вы понятия не имели, куда уехали Фримены?

— Они тогда ещё не решили. Они собирались сдать мебель на хранение. И отдохнуть. Бедняжки, они никогда не были за границей!

— Вы подразумеваете, что отсюда они поехали за границу?