Золотые нашивки - Юрий Дмитриевич Клименченко

возьмешь белила и загрунтуешь штурманскую рубку. Вот ключи.

Кротов считал такое доверие незаслуженным. Он самый опытный, бывалый моряк, а тут какой-то Роганов! Курсант совсем не стремился выполнять работы, которые делал Димка, но отношение боцмана к Роганову злило. Кротов даже как-то язвительно бросил:

— Замену себе готовишь, Миша?

Боцман блеснул глазами:

— Гальюны захотел чистить? Роганов, отдай ему швабру и ключи от кладовки. Давай, Кротов, дуй на бак.

— Нет, нет, боцман, — испугался Кротов. — Я совсем не к тому. Пошутил просто. Смотрю, Димка у тебя правой рукой стал. Не зазнался бы.

— Дурак ты, Крот, — засмеялся Роганов. — При чем тут зазнался? Можно подумать, что меня в должности повысили.

— Вот что я тебе скажу, Кротов, — серьезно сказал Бастанже. — Если бы ты так работал, как Роганов, было бы очень хорошо. А за тобой ходить сзади надо. Вчера красил фальшборт против камбуза?

— Ну, красил. А что?

— Иди посмотри, сколько там пропусков. Перекрашивать надо. Вот что.

— Не может быть.

Сконфуженный Кротов пошел смотреть на свою вчерашнюю работу.

▼

Роганов твердо решил освободиться от страха перед высотой. Он попросил, чтобы его перевели на вахту вместе с Гуковым с двенадцати ночи до четырех утра. В это время все спали. Он и Гуков находились на палубе, да в рубке подремывал штурман. Стояли светлые северные ночи. Роганову никто не мешал заниматься тренировкой. На случай вопроса вахтенного штурмана, что, мол, курсант делает на рее, всегда имелась тысяча правдоподобных объяснений.

Обычно Гуков садился где-нибудь у дверей в кубрик и, задрав голову, наблюдал за Рогановым.

Димка подходил к мачте, брался руками за ванты и, быстро перебирая ногами, поднимался до марсовой площадки. Отдохнув несколько секунд, он поднимался на фор-стень-ванты. Тут движения его становились скованнее. Роганов старался не смотреть вниз — кружилась голова.

Он ступал на перты марса-рея, лихорадочно торопился застегнуть карабин страховочного пояса за заспинник и наваливался животом на рей. Туловище перегибалось. Ноги начинали мерзко дрожать. В глазах плыли белые круги. Он ничего не соображал. О дальнейшем подъеме нечего было и думать. Даже на такой высоте работать он пока не мог. Как слепой, нащупывал Димка выбленки и медленно спускался по вантам.

— Как сегодня? Лучше? — участливо спрашивал Гуков, заглядывая Димке в глаза.

— Мне кажется, все так же. Как доберусь до нижнего марса-рея, так и стоп. Выше подняться не могу.

Прошло еще несколько тренировок, и после одной из них Гуков сказал:

— Сегодня ты подвинулся к самому ноку реи.

Он говорил правду. Роганов постепенно привыкал к высоте. Незаметно для самого себя, он свободнее передвигался по рею, до марса поднимался теперь очень легко, у него меньше кружилась голова, он мог уже смотреть вниз. Надо было еще несколько ночей таких тренировок, чтобы окончательно победить страх и работать на самом верху. Но случилось непредвиденное.

Однажды, когда курсанты тренировались, Шведов вышел на палубу. Он остановился, поднял голову, с удовольствием наблюдая, как быстро бегут вниз по вантам курсанты. У мачты стоял боцман с секундомером. Когда последний практикант спустился и встал в строй, капитан подозвал Мишу.

— Какие результаты, боцман?

— Нормально. Сорок пять секунд.

— Надо быстрее. Сорок секунд — не больше. Тогда с «Ригелем» можем потягаться. А почему я никогда не вижу Роганова на постановке и уборке парусов, на тренировках. Ты что его не посылаешь наверх?

Шведов посмотрел на Мишу. Боцман молчал.

— Так в чем дело?

— Он не может еще работать на реях, Анатолий Иванович, не привык к высоте, а так хороший, знающий и старательный курсант, — неохотно ответил Миша. — Разрешите идти?

Шведов недовольно покачал головой:

— Напрасно ты не сказал мне об этом раньше. Приучать надо, поднимать на беседке привязанным. Ведь сам прекрасно знаешь, что надо делать в таких случаях.

— Стесняется парень. Обещал сам привыкнуть.

— Стесняется… — Шведов пожал плечами. Он взглянул на строй практикантов. Они тихо переговаривались, ожидая, когда их отпустят. Учения закончились.

— Роганов! — позвал капитан.

Димка вышел из строя, подошел к Шведову, стал по стойке «смирно».

— Не надо бояться высоты. Моряк не должен ее бояться, — тихо, чтобы не слышали в строю, сказал Шведов. — Докажите, что вы не трус. С вами ничего плохого не случится. Вас страхует тросик с карабином. Идите на бом-брам-рей. Сразу.

— Товарищ капитан, — умоляюще проговорил Роганов. — Я еще не готов. Я пробовал, но пока еще… Очень прошу, не посылайте. Ведь смеяться будут.

— Не трусьте, Роганов. Только раз преодолеете страх — и навсегда. Идите, не бойтесь.

— Анатолий Иванович…

Видя, что Роганов не двигается, Шведов громко и жестко, будто отдавал команды в море, приказал:

— Курсант Роганов, на бом-брам-рей! Быстро!

Роганов повернулся и деревянным шагом подошел к вантам. Все головы повернулись к нему. Боцман неодобрительно смотрел на капитана.

— Не дрейфь, Димка! — крикнул Гуков из строя. — Не дрейфь!

Но Роганов не услышал этого дружеского голоса. Он смотрел на ванты и думал лишь о том, чтобы не опозориться, не оказаться смешным. Белые круги пошли перед глазами. Он подошел к вантам, ступил на первые выбленки и медленно, неуверенно переставляя ноги, полез наверх. До марсовой площадки Димка добрался сравнительно быстро. Помогли ночные тренировки. Он остановился, передохнул, посмотрел вниз. Там расплывчатыми пятнами качались задранные вверх головы курсантов. Белые круги в глазах замелькали быстрее, голова закружилась. Роганов стиснул зубы и, стараясь больше не смотреть вниз, полез дальше. Он ненавидел Шведова.

«Зачем послал на посмешище. Зачем? Сволочь, свинья — мелькало в Димкином затуманенном мозгу. — Просил ведь. Объяснял. Ну, ничего. Только бы долезть, только бы не опозориться перед всеми… Назад дороги нет. Я докажу им».

Он перебрался на брам-стень-ванты. Руки ослабели. Роганов опять непроизвольно посмотрел вниз. Палубы он не увидел. Внизу блестящее, холодное расстилалось море. Роганов закачался, судорожно вцепился в выбленки…

…Шведов стоял, засунув руки в карманы тужурки. Видя неуверенные движения Роганова, он уже сожалел о том, что послал его на мачту.

«Почему я это сделал? Парень не готов. Сумеет ли он преодолеть страх? Вот так, сразу… Неправильно, черт возьми, напрасно…»

Роганов замер на вантах.

— Вниз, Роганов! — крикнул капитан и, заметив, что курсант не двигается, повторил: — Немедленно вниз, Роганов!

Димка услышал, но приказание капитана подхлестнуло его. Вниз? Нет, только вверх. Он должен доказать капитану и ребятам, что он не трус. Курсант перелез на рей. Он шарил за спиной, пытаясь защелкнуть карабин на заспинке. Так. Кажется, зацепил. Ноги дрожали от напряжения. Он всем телом навалился на рей. Димка выполнил приказ. Отдохнуть, прийти в себя… Потом обратно. Спускаться страшнее, чем лезть наверх. Димка попытался передвинуться ближе к