Подвеска Кончиты - Анна Князева

– Ну как? – спросил Козырев.

– Что?

– Как тебе Красноярск?

– Еще не поняла. Давай на Вторую Гипсовую.

– Да ты что! Теща с Маринушкой с пяти утра на кухне, а ты не заедешь?!

– Меня ждет моя мама.

– Дольше ждала… – он замолчал, сообразив, что сболтнул лишнее.

Делать было нечего, она согласилась:

– Только недолго.

– Я тебя потом доставлю прямо до места!

Автомобиль ехал по узким дворам, объезжая поставленные поперек дороги бетонные камни.

– Понаставили, сволочи! – Владимир с раздражением выкручивал руль. – Не понимают, случись что-нибудь – ни пожарным, ни полиции не проехать. Получилась такая достопримечательность Красноярска! Памятник неистребимому кретинизму!

Наконец остановились у серого здания. На площадке второго этажа их в полном составе встречало семейство Козыревых: располневшая Марина, черноволосый мальчик лет пяти и годовалая девочка на руках у бабушки Валентины Николаевны.

– Людочка, наконец-то! – Валентина Николаевна поцеловала Дайнеку. – Смотрю на тебя – по мне, все та же двенадцатилетняя девочка.

Марина бросила мужу:

– Неси вещи в дом.

– Ладно, Маринушка. Коля! – Владимир одернул сына. – Не путайся под ногами!

Они зашли в трехкомнатную квартиру. С первого взгляда было ясно: все в этом доме приобреталось единовременно, включая мебель, ковры, светильники и посуду. Над интерьером работали не более часа. По всей стране существовали сотни тысяч таких квартир-близнецов.

– Милая девочка, как хорошо, что ты все же приехала! – Тетя Валя опустила внучку на пол, одернула ей юбочку и, разогнувшись, повела Дайнеку к столу. – Садись, тебе надо поесть.

Марина внесла огромное блюдо с пловом.

– Ради такого праздника хорошо бы винца! – Отец семейства кинулся на помощь жене, перехватил блюдо и поставил на середину стола. – Николай! А ну-ка пойди отсюда!

Несмотря на окрик, малыш продолжал прыгать на диване, как на батуте. Сестренка попыталась присоединиться к старшему брату, но ей не удавалось залезть так высоко.

Николая сняли с дивана и, когда все расселись, Владимир разлил по бокалам вино.

– А себе, Володечка? – спросила теща.

– Не могу, Валентина Николаевна, мне еще на работу.

– Как же так?! В выходной?

Он многозначительно помахал мобильником:

– Вызвали…

– Когда-нибудь я позвоню твоему начальнику и напомню, что у тебя тоже есть семья… – плаксивым голосом проговорила Марина.

– Ну, за встречу! – улыбнулся Владимир.

– За встречу! – повторила Дайнека.

Слегка закусив, Валентина Николаевна дала наконец волю своему любопытству:

– Расскажи, Людмилочка, как вы там устроились в Москве?

– У нас все хорошо, учусь в университете. Папа работает.

– У него кто-нибудь есть?

– Настя… Они уже несколько лет вместе.

– Ты с ней ладишь?

– Мы почти не встречаемся. Они круглый год на даче живут, а я – в городской квартире.

– У вас и дача есть? – заинтересовалась Марина.

– Есть, – Дайнеке не хотелось развивать эту тему. Мыслями она была уже с мамой.

– Завидую тебе. Москва, дача, квартира. Счастливая…

Дайнека спросила:

– Тетя Валя, вы видели маму?

Тетка опустила глаза:

– Не знаю, как и сказать… Столько времени прошло. Глупо все получилось, – она отщипнула кусочек хлеба и стала нервно мять пальцами.

– Значит, не видели…

– Посмотришь телевизор, послушаешь, что вокруг делается, – как будто оправдываясь, продолжала Валентина Николаевна, – и, знаешь, – она с опаской оглянулась на играющих детей, – лесбиянки – это еще куда ни шло. Но когда мужики между собой… Прости меня, господи…

– Еще по рюмочке? – спросил Владимир.

– Налей, сынок, – Валентина Николаевна обрадовалась, что можно сменить тему.

Дайнека захмелела, все вокруг стало казаться ей таким милым.

– Соскучилась по Красноярску… Просто до слез!

Марина насупилась:

– Скажи спасибо, что ты здесь не живешь.

– Не говори глупостей, – вмешалась Валентина Николаевна. – Конечно, Красноярск не Москва, но и здесь люди живут.

– Люди живут только в Москве, а в провинции они прозябают. – Марина поднялась и, тяжело переставляя полные ноги, зашагала к двери. – Я на кухню, за пирогами.

Владимир проводил ее встревоженным взглядом и тут же прояснил ситуацию:

– В начале года меня хотели повысить с переездом в Москву. Потом сорвалось. Маринушка очень переживала. Но ведь жизнь на этом не закончилась, верно? – он натянуто улыбнулся. – В Красноярске хоть и порастащили все, а жить пока можно.

– Ничего-о-о-о, скоро им всем настанет конец… – зловеще пообещала Валентина Николаевна. – Мне вчера соседка рассказывала: хотела купить дочери авиабилет до Москвы, в первый класс. А ей – шиш! Первым классом летают только чиновники из краевой администрации. В пятницу – домой, в Москву, в понедельник – в Красноярск, на работу. Да еще среди недели, будто бы по делам. Губернатор наш дружков своих московских привез. Гужуются напоследок.

– Почему напоследок? – спросил Владимир.

– Придет наш Турусов к власти и разгонит их всех к чертовой матери! – воинственно предрекла Валентина Николаевна.

– Турусов не придет, – Владимир подцепил вилкой маринованный огурец.

– Почему?

– Потому что победит Шепетов, – спокойно ответил он. – А это значит, что скоро ваша подруга сможет улететь только в грузовом отделении самолета. И то при благоприятном стечении обстоятельств.

– Типун тебе на язык! Вот если бы мы не молчали, а всем миром поднялись…

– Валентина Николаевна, не заводитесь, от нас с вами все равно ничего не зависит.

– Да как же не зависит, Володечка!

– Мне пора, – Владимир поднялся из-за стола и направился к выходу. – Скажите Маринушке – я уехал.

– На кухне она, пойди и сам скажи. Был бы жив Сталин, он бы не допустил…

За Владимиром захлопнулась дверь. Валентина Николаевна сникла, а когда пришла дочь, принялась бесцельно переставлять тарелки.

– Где Володя?

– На работу поехал.

– Совсем не отдыхает.

– Уработался, – многозначительно произнесла Валентина Николаевна.

– Мама, не говори про него так…

– Хорошо-хорошо, не буду. Принеси-ка варенье.

Проводив дочь взглядом, она трагически прошептала:

– Сама виновата. Видела, как разъелась? Володя говорит, теперь, чтобы привести себя в порядок, ей нужно жить в режиме олимпийской чемпионки.

В комнату вернулась Марина. Заговорившись, просидели до вечера. В девять позвонил Владимир и сообщил, что задерживается. Дайнека попрощалась и, отказавшись от провожатых, вышла из дома Козыревых.

– Маршрут номер пять! – крикнула ей вслед Марина. – Остановка называется: «Бетонный завод». Поосторожней там…

Дайнека помахала рукой и направилась к автобусной остановке.

Глава 14

Сан-Франциско, май 1806 года

Отгрузка провизии началась неожиданно и без особых объяснений. Резанову доставили письмо губернатора, в котором тот дозволял покупать и выменивать любые продукты на территории Калифорнии.

Первыми привезли зерно францисканцы. Сгрузили его на берег, забрали в оплату скобяные товары и снова отправились в миссию, чтобы доставить еще больше зерна. Вслед за ними потянулись другие миссионеры, плантаторы и скотоводы. Огромные колеса повозок исполосовали прибрежный песок. Поток провизии не прекращался до вечерней зари. А едва солнце вставало, арбы возобновляли доставку на берег зерна, сала, масла, соли и других продуктов. Расчет вели на пиастры и только иногда платили товаром, который вытащили из трюмов, чтобы освободить место для продуктовых запасов.

Губернатор дон Жозе де Ариллаго еще гостил у родителей своей крестницы и каждый день принимал посетителей. Кончита умоляла мать устроить бал по случаю пребывания губернатора. Она имела свой интерес – там можно было встретить Резанова. К тому же это был бы первый большой бал в ее жизни!

После долгих уговоров донья Игнасия уступила, и началась подготовка к балу. Закупили недостающей провизии, несколько индианок начисто вымыли дом, галерею и дворовые постройки. Кончита и донья Игнасия сшили себе новые платья, для чего в президио доставили жену отставного солдата, которая считалась лучшей модисткой в крепости Сан-Франциско.

Русских пригласили с особенным пиететом. Комендант сам отправился на корабль, чтобы передать приглашение камергеру и его офицерам.

На бал прибыли местные помещики, аристократы, отставные офицеры и монахи из миссии францисканцев. Все, исключая монахов, явились с женами и взрослыми дочерьми.

Комендант, губернатор и донья Игнасия принимали гостей у входа в президио. Когда приехали русские, гарнизонные солдаты дали ружейный салют. Кончита ждала Резанова в зале, окруженная местными красавицами, которые, впрочем, не шли с ней ни в какое сравнение. В отличие от них, Кончита не носила в прическе высокого гребня, а только цветок, отчего сама казалась прелестным нежным цветком. На ней было воздушное платье и атласные туфельки на маленьком деревянном каблучке.