Подвеска Кончиты - Анна Князева

– Ну?

– Вы у меня спрашиваете?

– Простите, – Казачков уткнулся в окно.

– Конечно, я мог бы не говорить, что слышал, как за дверью громыхала жестяная крышка. Похоже, некто пытался протолкнуть в отверстие какой-то предмет.

Иван Данилович с надеждой посмотрел на своего мучителя.

– Но я рассказал все, – с удовольствием подытожил тот.

– Меня от него тошнит, – прошептал Казачков.

Судя по взгляду, устремленному на дверь шестого купе, речь шла о Ломашкевиче.

– На войне как на войне… А вы, я вижу, Иван Данилыч, не любите неприятностей.

– Я нормальный человек и хочу жить спокойно, – раздраженно ответил Казачков. – Унизительно доказывать какому-то мальчишке, что ты непричастен к двойному убийству!

– Ты доказываешь, а внутри рождается странное ощущение, похожее на недоверие себе самому: «А так ли уж я невиновен?»

Казачкова будто подкинуло:

– О чем вы?! Бред какой-то несете!

– Да ну вас! Не сердитесь, голубчик, это я так, пошутил. – Кринберг энергично потер руки. – Люблю быть в гуще событий, в эти моменты особенно остро чувствуешь течение жизни. Обожаю всякие неприятности!

– Вы сумасшедший!

– В точку! – Кринберг понизил голос и наклонился к Казачкову. – На вас никогда не покушались?

– Что вы имеете в виду? – Иван Данилович застыл.

Кринберг поморщился и проговорил пакостным голосом:

– «Что имею, то и введу…» – так обычно отвечают на этот вопрос. Но я не о том. Вас никогда не хотели убить?

Казачков побледнел:

– Подите прочь! Дьявол… – он забежал в купе и со стуком закрыл дверь.

Кринберг тотчас переключился на Дайнеку. Остановив на ней гипнотический взгляд, озорно подмигнул.

Дайнека отвернулась, но тут же встретилась глазами с черноволосой красавицей. Та вздрогнула, нервно запахнула шаль и припала к оконному стеклу, устремив невидящий взгляд в беспросветную темноту. Ее черные волосы были красиво забраны вверх и перевязаны золотистым шнурком.

В коридор вышли еще двое, кого Дайнека ни разу не видела, но догадалась – это люди из штаба Турусова. Он – невысокий мрачный мужчина с тяжелой нижней челюстью. На вид ему было около сорока. Она – до срока увядшая сухощавая блондинка лет тридцати восьми. В их позах чувствовалось осознание собственной неуместности. Они и дальше бы оставались в купе, но чрезвычайные обстоятельства вынудили их покинуть это убежище.

Женщина отделилась от своего спутника и проскользнула в дверь четвертого купе. Дайнека последовала за ней.

– Хорошо, что пришла, – увидев ее, воскликнула Ирина. – Знакомься: Рита Марцевич, политтехнолог из предвыборного штаба Турусова.

– Людмила.

– Очень приятно. Ирина сказала, что вы будете работать у нас.

– Если можно… – вежливо отозвалась Дайнека.

Рита достала сигареты. Не спрашивая разрешения, Ирина тут же вытянула из пачки одну. По очереди, склонившись над зажигалкой, обе женщины закурили.

– Вы не курите? – затягиваясь, спросила Марцевич.

– Не курит… – ответила Ирина. – Расскажи-ка лучше, о чем тебя спрашивал следователь и что рассказывал.

– Все как обычно: где были, что делали.

– А ты что?

– Спали.

– И все?

– А что еще, если действительно спали?

– Твой Эдик только на это и годен.

В дверь постучали.

– Легок на помине…

– Можно? – в проеме показалось бульдожье лицо Эдуарда Марцевича.

– Давай.

– О чем вы тут? – присаживаясь рядом с женой, мрачно спросил он.

– Не твое собачье дело, – миролюбиво проговорила Ирина.

– Ирка, ну что я тебе сделал?

– Ничего, – улыбнулась она. – Это я так, для профилактики.

– Понимаю, женская солидарность…

– Знакомься: Людмила Дайнека.

– Очень приятно, – пожимая руку, он привстал. – Эдик.

Ирина сидела, привычно поджав под себя ноги. Продолжая курить, какое-то время провожала взглядом мелькавшие за окошком столбы.

– А вы, Людмила? – спросила Рита Марцевич. – Вы что-нибудь знаете?

– Нет! – выпалила Ирина и взглядом дала Дайнеке понять, что рот нужно держать на замке.

– Рита, ты здесь останешься? – осторожно поинтересовался Эдик.

– Куда собрался? – лицо жены сделалось каменным.

– Меня пригласили в девятое купе, посидеть.

– Кто? – оторопела Ирина.

– Мединцев Николай Сергеич, заместитель Жукова.

– Нужно идти! – воскликнула она.

– Ну, так я пошел?

– Иди! И постарайся что-нибудь выведать!

– Да сам не болтай лишнего! – сварливо добавила Рита и, дождавшись, пока за мужем закроется дверь, добавила: – Штирлиц хренов.

– Думаешь, что-нибудь разузнает?

– Вряд ли. Но точно нажрется.

Ирина посмотрела на нее сочувственно:

– Когда начал пить?

– Через полгода после того, как зашился. Теперь, я думаю, пусть лучше пьет.

– Да брось ты…

– Пока не пил, я так с ним намаялась… – Рита махнула рукой и отвернулась. – Вспоминать не хочу.

– Изменял?

– Если бы! Всю душу вымотал. Таким занудой сделался! Деньги начал копить.

– Эдик?!

– Терпела и благодарила Бога, что у нас нет детей. Врагу такого не пожелаешь! Пусть лучше пьет… – Рита горько вздохнула и поднялась. – Пойду к себе, хочу раньше лечь, завтра утром уже Красноярск.

Попрощавшись, она вышла за дверь. Поезд остановился на маленькой станции. На перроне Дайнека заметила какое-то замешательство. Представительный мужчина в шляпе ползал в ногах у прохожих, собирая рассыпавшийся картофель. Рядом валялся раскрывшийся чемодан.

– Сразу видно – интеллигент в садоводы подался! – усмехнулась Ирина.

Поезд тронулся. Спать не хотелось. Вдруг Дайнека вздрогнула:

– Слушай, а их вынесли из вагона? – она отодвинулась от колышущейся стены.

– Наверняка. В вагоне жарко, едва ли они еще здесь.

Стараясь не касаться стены, Дайнека легла на спину. Закинув руки за голову, стала смотреть в потолок:

– Жалко ее…

– Кого? – спросила Ирина. – Ритку, что ли? Сама виновата, терпела все его выходки, пока не превратилась в мочалку. Уходить нужно вовремя.

– А ты?

Ирина затихла.

– Ты была замужем? – спросила Дайнека.

– Была…

– И, конечно, сама его бросила?

– Нет, это он меня бросил.

Дайнека подняла голову:

– Серьезно?

– Не по своему желанию. Так получилось. Но я не смогла простить.

Опустившись на подушку, Дайнека закрыла глаза. Она уже привыкла к тому, что Ирина все время недоговаривает. Но та вдруг продолжила:

– Это случилось четыре года назад, когда мы вместе с мужем работали в предвыборном штабе одного кандидата. Кандидат – мужик ничего, но выпивал, и мы все время боялись, что он на этом срежется. Кринберг вокруг него круги нарезал, компромат нарабатывал.

Но, как это всегда бывает, погорели мы на другом. Помнишь то агентство, куда ты на работу устраивалась?

– «Медиа Глобал»?

В темноте вспыхнул огонь. Ирина закурила.

– Тогда мы еще не знали, что «Медиа Глобал» тоже собирает материалы на нашего кандидата. Им показалось, что он составит серьезную конкуренцию. Короче, шефа нашего заказали, и все закончилось очень грустно. Особенно для меня.

– Почему?

– Незадолго до выборов в каждом почтовом ящике Красноярска лежала листовка. А в ней – фотографии дочери нашего кандидата. Очень откровенные фото – в постели с мужчиной. Было кое-что и про самого кандидата, но я запомнила только про дочь.

– Почему?

– Потому что на фото рядом с ней был мой муж, – Ирина нервно рассмеялась. – Потом была статья о падении нравов. Одним словом, чтобы хоть как-то поправить дело, придумали развести нас задним числом, а Светку, дочку кандидатскую, тоже задним числом выдать за моего мужа. Старались, но дело не поправили. После разгромного проигрыша их развели, а нам позволили жениться еще раз. Что было дальше – я тебе рассказала. Он пришел, а я его прогнала.

– И ты после этого осталась работать в штабе?

– Это моя работа, я профессионал. На плаву меня держало только презрение к мужу. Он был трус.

Дайнека не ожидала такого трагического финала.

– Почему был? Он умер?

– Для меня – да, – резко произнесла Ирина и затушила сигарету. – Давай спать.

– Спокойной ночи, – тихо откликнулась Дайнека.

Она проснулась от того, что было тихо – поезд стоял. Растолкала Ирину.

– Что? – всполошилась та.

Вместо ответа Дайнека указала рукой в окно. За ним красовался Красноярский железнодорожный вокзал.

– Приехали? Почему нас не разбудили?

Мимо окна проплывали полицейские фуражки с кокардами, а по коридору топали крепкие ноги.

– Господи… – Дайнека опустилась на постель. В ту же минуту в дверь постучали. – Кто там?

– Полиция, открывайте!

– Мы не одеты.

– Одевайтесь и выходите в коридор.

Переглянувшись, они бестолково засуетились, отыскивая вещи и сталкиваясь в узком проходе между сиденьями. А когда наконец выпали в коридор, полицейский приказал: