Подвеска Кончиты - Анна Князева

– Теперь ты только с нами. Или никак.

И все же Монгол сознательно шел на риск. Он решил: это его последнее задание.

В зале пиццерии, куда он забрел, было безлюдно. Официантка подошла очень быстро.

– Что? – спросила она.

– Пицца с ветчиной, сыром и грибами. Кофе, – он тоже был лаконичен. Когда девушка отошла, окликнул ее: – Скажите…

– Что? – похоже, это было ее единственное слово.

– Где железнодорожный вокзал?

– Метров пятьсот – туда, – она махнула рукой.

– Спасибо.

Все складывалось удачно. Интуитивно Монгол приблизился к намеченной цели. Следующие полчаса он провел в железнодорожном вокзале. Запах здесь был настоящим, вокзальным, как и в любом другом городе. Спустившись в камеру хранения, он встряхнул сумку, прикидывая, сколько денег могло там находиться. «Миллиона полтора долларов…» В этой кожаной сумке заключалась теперь страховка его жизни. Монгол поместил сумку в автоматическую ячейку, установил код и захлопнул металлическую дверцу.

«Дело сделано».

Теперь он стоял на перекрестке. Слева, за автобусной остановкой, высился стадион. На другой стороне лепились торговые павильоны, за ними, у самого перекрестка, голубой киоск «Роспечать». Монгол отправился к нему.

В тот же миг раздался скрип тормозов. Он обернулся, на него несся автомобиль. «Мерседес» затормозил так, что из-под колес пошел дым. За стеклом белело перекошенное лицо водителя.

Вслед за тем послышался удар – в багажник «Мерседеса» врезался джип сопровождения. Монгол увидел, как бесшумно подкатился черный капот и замер в десяти сантиметрах от него.

И тут же он услышал хлопок и ощутил мощнейший толчок в спину. Неимоверная сила оторвала его от земли и бросила на крышу черного автомобиля. В ушах стоял звон, правая рука онемела, но голова сохраняла странную ясность. Прямо под его носом открылась дверца. Из нее вышел черноволосый мужчина, обернулся, взглянул Монголу в глаза и холодно улыбнулся:

– Сегодня они упустили свой шанс.

Мужчина находился так близко, что Монгол ощутил запах его парфюма. К этому запаху примешивался еще один, хорошо знакомый и не оставляющий сомнений в том, что был взрыв.

Захлопали дверцы джипа, к «Мерседесу» подбежали несколько крепких ребят.

– Давайте его в машину, – распорядился черноволосый.

Монгола стащили с крыши и сунули в салон автомобиля. Через минуту кортеж, состоящий из трех машин, проследовал через задымленный перекресток и свернул у того места, где еще недавно находился газетный киоск. Теперь там была куча досок, пластиковых панелей и искореженного металла. Фонарный столб, стоявший поодаль, переломился у самого основания и уперся вершиной в фасад соседнего дома. Ужасающую картину всеобщего разрушения завершали черные проемы окон и битое стекло на тротуаре, вперемешку с щепой и пылью.

– Кого хотели взорвать? – спросил Монгол у сидящего рядом человека.

– Меня, – ответил тот и, не поворачивая головы, заключил: – Сегодня не получилось.

– Выходит, повезло…

– И знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что ты бросился под колеса. Спасибо.

– Не за что, – в голове Монгола стоял колокольный звон.

Мужчина повернулся и тронул его за руку.

– Здорово тебя зацепило.

Монгол застонал.

– Сейчас мы тебя заштопаем.

Он обратился к водителю:

– Домой, живо!

Спустя полчаса они проехали вдоль кирпичного забора и остановились перед воротами.

– Тебя как зовут?

– Дмитрий, – это имя намертво прилипло к Монголу. Он уже не задумываясь называл только его.

– А меня Виталий. Виталий Воропаев. Не слышал?

Монгол кивнул. Рядом с ним сидел Воропай из Красноярска. Такого поворота событий не мог ожидать даже он.

Полотно ворот поднялось, и машины по очереди заехали во двор. Территория поместья была намного больше, чем могло показаться с дороги. На приличном расстоянии друг от друга расположились несколько кирпичных домов.

«Мерседес» подъехал к тому, что стоял с краю. Воропай открыл дверцу и окликнул какого-то паренька:

– Тереха, зови Петровича. Скажи: осколочное в руку.

– Виталя! – со стороны разбитого джипа к ним приближался высокий угрюмый парень. – Я не понял. Как это так?

Воропай усмехнулся:

– А ты как хотел, Филя? На елку влезть, не ободрав задницы?

– Сволочи, взрывать в центре города, совсем пардон потеряли!

– Парень кровью истекает, тащите его в дом. Как-никак жизнью обязаны.

Угрюмый Филя гулко захохотал:

– Я еще подумал, выйду из машины – убью. А когда рвануло, и он ласточкой полетел, тут уж не знал, что подумать. Сидел, как обосрался.

– Я вот что хотел сказать… – Воропай внимательно его оглядел. – Ты эту куртку не носи. Выглядишь так, будто заночевал в доме колхозника. Я тебе мало денег плачу?

– Не-е-ет…

– На Версаче не хватает?

– Хватает.

– Ну так переоденься! Меня не позорь.

Монгол чувствовал, что теряет сознание. В этот момент его подхватили чьи-то сильные руки. Отключившись, он уже не знал, что его понесли в дом.

– Я не понял, Виталя, так куда они заложили взрывчатку?

– К фонарному столбу привязали. Знали, что мы этой дорогой поедем.

– Лопухнулись, придурки, – загоготал кто-то невидимый.

– Не рассчитали. Парень помешал: выскочил на дорогу. Мы – по тормозам, до перекрестка доехать не успели.

– Сегодня в новостях показали. Семерых увезли в больницу с осколочными ранениями. Еще один отказался от госпитализации.

– Я слышал.

Монгол наконец узнал голос Воропая.

– И про тебя рассказали.

– Слышал…

– Дескать, покушение на авторитета.

– Заткнись. Это я для тебя – авторитет. А для них – депутат.

– Тоже верно.

Монгол открыл глаза. К нему подошел Воропай.

– Очухался?

– Я в норме.

– До нормы тебе еще далеко.

– Мне нужно идти.

– Некуда тебе идти, Монгол.

Монгол приподнялся на локтях и огляделся. В полутемной комнате за столом сидели двое мужчин. В одном из них он узнал мрачного субъекта из разбитого джипа. Монгол помнил – его звали Филя. Вторым был Тереха.

– Откуда меня знаешь?

– Россия только на карте большая. Тебя еще по спорту многие помнят. По Чемпионату Европы, когда ты «золото» взял. Что было потом – твое дело. Спрашивать не буду. Идет?

– Идет, – Монгол с облегчением откинулся на подушку.

– Поздно уже. Куртка твоя на стуле рядом с кроватью. Если нужна помощь – завтра утром поговорим. Пока отдыхай. Идем, ребята! – скомандовал Воропай.

Кто-то выключил лампу, и все вышли.

* * *

На стене, между зашторенными окнами, висел портрет кандидата в губернаторы Красноярского края Геннадия Андреевича Турусова. Повсюду, куда можно было положить или пристроить хотя бы что-то, лежали упакованные стопки конвертов. Их было так много, что они целиком заполнили маленький кабинет.

Вместе с Дайнекой за столом сидела еще одна девушка. Размеренным движением она срывала с конверта клейкую полоску, вкладывала внутрь листок и заклеивала конверт. Потом бралась за следующий. И так дальше. Дайнека занималась тем же, выполняя первое поручение в предвыборном штабе Турусова.

Утром она позвонила Ирине, решив, что лучше побыстрей приступить к работе в избирательном штабе, чем весь день сидеть в доме Козыревых. Ирина объяснила, как добраться до офиса, и договорилась с администратором.

Дайнека аккуратно сложила конверты. Еще один – и сто двадцать седьмая стопка готова.

– Не так ты представляла себе работу пиар-менеджера? – Ирина, улыбаясь, стояла в дверном проеме.

Она была в черной замшевой куртке и облегающих брюках. Изящная фигурка терялась во мраке темного коридора, и только белокурые волосы и лицо сияли из темноты.

– Отчего же, – ответила Дайнека. – Клеить конверты – мечта всей моей жизни.

– Заканчивай, – Ирина бросила взгляд на часы. – Шесть тридцать. Идем со мной.

– Куда? – натянув курточку, Дайнека догнала ее уже в коридоре.

По дороге к машине выяснилось, что они едут на вечеринку по случаю премьеры мюзикла «Юнона и Авось» в Красноярском театре.

– Но сначала пойдем на саму премьеру, – сказала Ирина.

– Ты же смотрела этот мюзикл в Ленкоме.

– Как говорится, почувствуйте разницу, – Ирина села в машину и указала на место рядом с собой. – Давай, быстро. Я уже говорила, история командора для Турусова – особенный пунктик. И если он идет на премьеру спектакля, который сам же профинансировал, а потом устраивает вечеринку, мы, его соратники, должны быть рядом.

Дайнека села в машину и недовольно уставилась в окно.

– Что-то случилось?

– Вчера ночью убили подругу моей матери. Ломашкевич считает, что убить хотели меня.

Не успев набрать скорость, Ирина затормозила.

– Подожди… Ты это серьезно?

– Я никогда не забуду ее лица… – прошептала Дайнека. – Оно посинело. Это было так страшно…