Нарисованные шрамы - Нева Алтай

снова застану его жующим зарядку от моего ноутбука, то я сделаю тебе тапочки из его шкуры.

– О боже! – смеется она. – Большой и злой пахан только что пошутил. Ты хорошо себя чувствуешь?

Я ухмыляюсь.

– Один час, Нина.

Оборвав связь, я погружаюсь в отчеты, которые прислал Михаил, а также в планы поставок на следующую неделю. Хотя мысли о некой черноволосой женщине мешают мне на чем-либо сосредоточиться.

* * *

– Как тебе это?

Нина выходит из примерочной в маленьком черном платье. У него высокий ворот и подол, который едва прикрывает ей задницу. Покрой довольно прост, однако из-за того, как оно сидит на ее теле и обхватывает бедра, подчеркивая тоненькую талию, платье совсем не кажется простым. В паре с босоножками на высоких каблуках и с волосами, уложенными на макушке, результат сногсшибательный, и мне трудно отвести взгляд от ее ног и дерзкой маленькой задницы. Если Нина выйдет в этом на улицу, на дорогах возникнут пробки.

– Мы его возьмем, – говорю я сдавленным голосом. – Но найди другое для ужина.

– Почему? Что с ним не так? – Она смотрит в зеркало и склоняет голову набок. – Оно слишком простое?

– Я не позволю моим партнерам по бизнесу целый вечер пялиться на ноги моей жены.

– Не будь дикарем, Роман. Оно не настолько короткое.

– В субботу ты его не наденешь.

Или где бы то ни было на людях, уж я об этом позабочусь.

– О, да ради бога. Прекрасно. Пойду найду вместо него картофельный мешок.

Мне нравится идея с картофельным мешком. На самом деле, если бы я мог завернуть ее с головы до пят, это сделало бы меня очень счастливым.

В итоге Нина покупает розовое платье миди, и, хотя я не в восторге, так как оно с глубоким вырезом и довольно сильно обнажает ногу, оно намного лучше черного. Пока она смотрит что-то на вешалках с блузами, я киваю консультанту, чтобы также завернули и черное платье. После того как Иван забирает сумки, я веду ее в ювелирный магазин на первом этаже.

– Нет, – говорит она, когда мы останавливаемся перед витриной со множеством колье. – Мне не нужны украшения.

Они ей не нужны, это точно. Когда мой цветочек входит в комнату, она сияет ярче любого бриллианта, но жены Тануша и Душку приедут в золоте и драгоценных камнях, и я не хочу, чтобы Нина чувствовала себя хуже них.

– Нет, нужны, – говорю я и веду ее внутрь.

Она ходит по магазину, осматривая украшения, выставленные в стеклянных витринах вдоль стен, пока не останавливается у той, на которой лежат самые скромные колье.

– Как насчет этого? – Она указывает на тонкую золотую цепочку.

Я игнорирую ее и подъезжаю к большой витрине у противоположной стены, содержащей лучшие экземпляры. Когда консультант видит, куда я смотрю, то подбегает и начинает выкладывать передо мной в ряд бархатные коробочки.

– Я не надену чей-то дом себе на шею, – шепчет мне на ухо Нина.

– Вон то. – Я указываю на комплект, который состоит из ожерелья и браслета из белого золота, отделанного белыми бриллиантами, и смотрю на консультанта, который широко мне улыбается – его глаза огромные, как блюдца. – И подходящие серьги.

Он охотно кивает, достает другую бархатную коробочку и кладет ее рядом с комплектом.

– Да, – киваю я. – Давай сначала примерим их.

– Пожалуйста, скажи мне, что они искусственные. – Нина стонет рядом со мной, и я не могу не рассмеяться. – Они не искусственные, правда?

– Нет, малыш, они не искусственные.

Консультант расстегивает ожерелье и, встав за Ниной, высоко поднимает его, намереваясь надеть на ее шею.

– Дотронешься до моей жены, – говорю я идиоту, – останешься без рук.

Мужчина подпрыгивает и делает шаг назад, почти спотыкаясь о свои же ноги.

– Боже, Роман! Что на тебя нашло? – Нина смотрит на меня с удивлением, затем поворачивается к продавцу. – Он не имел это в виду.

– Имел. Повернись. – Я протягиваю руку, чтобы забрать ожерелье у консультанта.

Застегнув его, я восхищаюсь тем, как оно подчеркивает ее тонкую шею. Браслет велик на несколько размеров. Она, наверное, может просунуть в него оба запястья.

– Нам нужно его укоротить и доставить завтра. – Я отдаю браслет обратно консультанту, который охотно кивает, затем поворачиваюсь к Нине. – Ты хочешь оставить ожерелье на себе или предпочла бы, чтобы его прислали с браслетом и серьгами?

– Я, конечно, не планирую разгуливать по торговому центру с этой штукой на шее. Можешь его снять, пожалуйста?

Расстегивая ожерелье, я пользуюсь возможностью пробежаться пальцами по мягкой коже на ее шее и замечаю, как она слегка подается к моему прикосновению.

– Поехали домой, – шепчу я ей на ухо. – Ты сможешь примерить те кружевные стринги, которые купила.

Она оборачивается и смотрит на меня. В ее глазах сомнение и беспокойство.

– Что мы делаем, Роман? Это. Ты и я. Я… я понятия не имею, что обо всем этом думать.

– Тогда не думай. Просто… отпусти. Пусть течение несет нас. – Я пальцами беру ее за подбородок и целую.

– Просто отпустить?

– Просто отпустить, малыш.

– Хорошо.

Глава 10

Нина

Легкое прикосновение пальца между моими ногами будит меня. Поцелуй приземляется мне на затылок, затем еще один, немного ниже. Большое тело Романа вжимается в меня сзади, его рука обхватывает мой живот, прижимая к твердой мускулистой груди. Его рука скользит к моей киске и начинает обводить пальцем клитор. Когда он медленно входит в мое нутро, я ахаю, хватаю руку Романа и начинаю направлять его палец. Но он убирает руку. Я поворачиваюсь таким образом, что лежу на боку к нему лицом, закидываю одну ногу на его бедро и тянусь к члену.

– Терпение. – Он обхватывает меня рукой, поднимает и сажает себе на живот. Поместив руки за мои колени, он подтягивает меня вверх по своему телу до тех пор, пока я не сажусь на его груди.

– Роман? – Я смотрю на него с удивлением.

– Тебе неудобно лежать на спине. Поэтому мы импровизируем.

Его руки скользят по моим бедрам, пока он не хватает меня за ягодицы и не пододвигает мое тело вперед так, что его рот находится всего в нескольких дюймах от моего центра.

– Руки на спинку кровати, – говорит он, – и держись крепко.

Его рот впивается в меня раньше, чем я успеваю осмыслить его приказы. Я хватаюсь за спинку, глаза закатываются куда-то в голову, потихоньку разрушает меня каждым касанием языка. Мое сознание уже наполовину спутано, но, когда он начинает сосать мой клитор, оно совершенно выгорает.

Я все еще содрогаюсь от толчков, когда он опускает меня к себе на грудь. Через несколько мгновений я возвращаюсь в реальность. Поднимаю на него глаза и вижу, что он смотрит на меня с довольной улыбкой. Лукавый и опасный – вот он какой. И он это знает.

Я двигаюсь ниже, пока не нахожу его твердый член, и приподнимаюсь, чтобы устроиться над ним.

– Руки на спинку кровати, Роман.

Он вскидывает брови, но хватается за две деревянные планки над головой. Я улыбаюсь, медленно начинаю опускаться и останавливаюсь на полпути, только чтобы поцеловать его татуированную грудь. Затем я начинаю ее лизать. Роман вдыхает глубоко, но не двигается, удерживая руки на планках. Мне бы хотелось подольше подразнить его, но мое нутро буквально болит, желая ощущать его внутри целиком, поэтому я медленно опускаюсь и закрываю глаза. Блаженство.

– Не. Двигайся, – шепчу я и начинаю вращать бедрами.

Пока я скачу на нем, руки Романа сильнее хватаются за планки, мышцы на его предплечьях напрягаются. Он хочет двигаться, протолкнуться внутрь меня. В его напряженном взгляде я вижу желание и властность. Есть что-то в этом взгляде: как он сконцентрирован на том, чтобы оставаться неподвижным, потому что я его попросила, и это убивает меня. Роман Петров не из тех мужчин, которые кому-либо подчиняются, но вот сейчас он отдает бразды правления мне. Стон исходит из моих уст, когда я кончаю. Роман наконец теряет самообладание и, хватая меня за талию, начинает ритмично двигаться во мне, пока я не рассыпаюсь.

Когда мы лежим, переплетясь руками и ногами, я вожу пальцем по черным линиям на его татуированной груди.