По воле случая - Теона Рэй

меня схватит.

– Думала дом продать и уехать, – разоткровенничалась я, – да мне сказали, что никому он здесь не нужен.

– Это правда. Домишко-то хороший, да только приезжие стараются селиться в новом Береговом. Там вон, водопровод соорудили. Говорят, староста наш работников из Вимбульга привез, те и обеспечили поселок водой. Здесь тоже хотели, да что-то не получилось. Уж не знаю что.

– Староста все еще Димитар? Не сменился?

– Да что ты! Помер он года четыре назад. Новенький у нас, сопливый еще. Выбрали его чудом каким-то, но должен сказать, он за последнее время для поселка сделал больше, чем Димитар за сорок лет.

– Это хорошо, – улыбнулась я. – Может, то что староста молодой, и не во вред. А кто он?

– Да там вон живет, – Иозиф кивнул в сторону окна. – Через дорогу наискосок. Рикардом звать. Имя-то еще такое необычное, ненашенское. Из-за океана, что ль приехал, не знаю.

Рикард – староста?! Я обрадовалась этой новости. С Рикардом мы, вроде бы в нормальных отношениях, а то что он живет рядом и вовсе подарок судьбы. Пожаловаться ему на Ванду, а он уж найдет на нее управу.

– Просияла аж, – Иозиф прищурился. – Знакомы близко?

– Неблизко, виделись всего дважды.

– Ты смотри, Арька, глаз на него не положи. Мутный он какой-то, побаиваются его.

– С чего бы? Жесткий, несправедливый?

– Справедливый, в том-то и дело, – фермер снизил голос. – Но странный – жуть! Появился он у нас тут несколько лет назад, друзей не заводил, с соседями не общался. На праздниках в поселке его не видели. То уедет куда надолго, то вернется, и все это втихаря. А как помрет кто, так он на каждых похоронах присутствует! Будто и нет у него другого развлечения, кроме как мертвяков в последний путь провожать.

Я вздрогнула поежившись. Никогда не любила похороны, к деду на могилку ни разу не ездила – кладбищ боялась.

– Старостой его выбрали, потому что другой кандидат еще хуже был – взаймы денег берет и не возвращает. А этот, Рикард-то, обещал защиту и процветание. А люди у нас, сама знаешь, им лапши на уши навешай, а они и рады. Но тут я не прав – Рикард свои обещания сдержал, на удивление.

– Что обещал?

– Так водопровод. Яблочнику нашему теплицу помог купить, у короля выбил помощь для стариков, бесплатные лекарства. Деткам школу бесплатную построил, опять же, с королевской помощью. Ну какой другой староста смог бы всего этого добиться? Налоги для торговцев снизил, теперь не часть суммы от продажи платим, а два медяка. Сколько угодно наторговал, а заплатить нужно всего две медяшки.

– Но проблемы он решает?

– Решает.

– Так от него только это и требуется. Какая разница, зачем он на похороны к людям ходит? Мне вчера сказали одну вещь… Один человек боится, что после его смерти о нем все забудут и добрым словом не помянут. Может быть, Рикард из тех, кто тоже этого боится, а потому ходит ко всем на церемонию прощания, кто знает? Не наше это дело, Иозиф.

– И то правда, – фермер хлопнул себя по коленям и поднялся. – Пойду я, Арья. Завтра с утра сына отправлю, привезет тебе, что просила.

Когда Иозиф ушел, только тогда Майя позволила себе заговорить со мной. Раньше к нам с Нико никто никогда не приходил, и дочка не знала, как правильно себя вести при гостях. Да и жили мы в отдалении ото всех, Майя и людей-то толком не видела – только раз, когда к Гане приехала родня. Старуха прогнала их, даже во двор не пустила.

– Что он говорил про дядю Рикарда, мам? Почему “странный”?

– Когда человек хоть чем-то отличается от других, милая, его считают странным. Это нормально в обществе, где все равны.

– А почему его боятся?

– Наверное, потому, что он любит кладбища, – засмеялась я. – Не знаю. Мне он страшным не показался.

– Мне тоже. Хороший он, добрый. Тебя спас, меня покормил, на ночь нас дома оставил. – Майя задумалась на несколько мгновений и добавила: – Нечего его бояться.

До конца дня я с трудом, но закончила работу в огороде. Если еще вчера мне казалось, что вспахать его займет несколько дней, то сегодня была крайне рада, что земля не спрессовалась. Это значило, что уже завтра я смогу посадить овощи! Главное, чтобы они прижились, и тогда осенью мы с Майей будем хоть немного, но готовы к зиме. Ничего, мы ее переживем, и все у нас будет хорошо.

Ночью, когда дочка спала, я вытащила из тумбы лист бумаги. С трепетным волнением взялась за карандаш. Пекарня моим родителям приносила немного денег, за исключением тех дней, когда приходили служанки богачей. И пусть богачей в Береговом было всего трое, выпечку моей мамы они любили и платили за нее щедро.

На выручку отец смог перекрыть крышу дома, когда та прохудилась. Купить маме платья, о которых она мечтала. Заменить треснувшие стекла в окнах, отремонтировать купальню и провести слив в выгребную яму. А еще они ездили к океану, потратив на путешествие сбережения, накопленные за пять лет.

Блага цивилизации были им недоступны даже в первый год после открытия пекарни, и я это понимала. Если я рискну, то в первое время нечего даже надеяться на доход. Мои родители заработали определенную репутацию, но спустя три года после их смерти мне от былой славы ничего не осталось. Я дам объявление в местную газету, но и это может ничего не исправить. Ведь выпечку любили именно мамину, а я не знаю, хорошо ли пеку без ее помощи.

Сомнений было хоть отбавляй. Но мозгом я понимала, что пекарня может принести нам с Майей стабильность и безбедную жизнь. Призрак голода маячил над нами, и только сбережения моих родителей позволили его отпугнуть на какое-то время. Рано или поздно деньги закончатся, а взять их больше негде.

Сын Иозифа, о котором я до вчерашнего дня и знать не знала, приехал рано утром с полной телегой ящиков. Выгрузил все во двор и уехал.

– Как много всего! – восклицала Майя, трогая, то капустку, то пакеты с семенами. – А что это, мам?

– Огурцы, – прочитала я на пакете. – А вон в тех зелень: петрушка, укроп, базилик. Вот еще головки лука, но их можно будет посадить, когда они прорастут.

– А когда они прорастут? Что надо сделать?

Я объяснила Майе, что луковицы нужно оставить в воде. Показала все и рассказала, и когда увидела, что дочка справляется, оставила ее на кухне заниматься луком. Сама же в нетерпении побежала в огород.