Междумирье - Евгения Фихтнер

– Молодой человек, у вас есть факты, на которые можно опереться? Научные доказательства, обоснования?

Парень тряхнул волосами и улыбнулся:

– У меня нет ни фактов, ни доказательств. Они мне просто не нужны. Доказывающий не знает, знающий – не доказывает. Мудрость Лао Цзы, верно, профессор?

Так, даосизм приплел к чему-то. Ну, хорошо, победа над сильным приятнее. Хотя – какая победа? Над этим выскочкой, возомнившим себя всезнайкой? Ну, это уж слишком, пойдем короткой дорогой к истине.

– Я очень рад, юноша, что вы кое-что знаете. Только не идите по ложному пути. Жизнь после смерти или реинкарнация или загробный мир – всего этого не существует! Это всего лишь вымысел необразованных масс, которые хотят верить в сказку о жизни после смерти.

– То есть вы хотите сказать, что мы живем один раз, так?

– Да, – твердо ответил профессор.

– И души нет?

– Нет. Есть высшая мозговая деятельность, отвечающая за рефлексы. Она позволяет человеку думать и фантазировать. А страх перед смертью заставил человека придумать загробный мир…

– Вы уверены? – перебил студент.

– А вы не уверены? – с раздражением спросил Сергей Петрович. Группа, стряхнув остатки дремы, встрепенулась и с любопытством наблюдала за происходящим.

– Я просто сомневаюсь и пытаюсь найти ответы на свои вопросы. Ведь известны такие факты, что человек вспоминает свои предыдущие жизни – когда его вводят в гипноз, например. Или, умирая, видит коридоры, по которым он летит. Или попадает в те места, где никогда не бывал. Греки называли такие места Междумирьем – туда попадают души, уходящих Наверх или возвращающихся на Землю.

Сергей Петрович тяжело опустился на стул и решил прекратить дискуссию:

– Как вас зовут?

– Марк, – ответил парень.

Сергей Петрович подавил смешок: как же, таких обычно зовут Марками. Тех, кто вечно не согласен с нормами и все время пытается вытащить на поверхность нечто особенное, этакое с подвывертом, с выпендрежем. Странное имя у парня, библейское. Еврей? Преподаватель пристально посмотрел на студента. Да нет, вроде не похож.

– Марк, а в чем вы, собственно говоря, сомневаетесь? – тон профессора приобрел покровительственность. – Во-первых, Междумирье – это термин Платона, это было очень давно, когда люди верили в Олимпийских богов. Надеюсь, вы сейчас в них не верите?

Профессор сыронизировал. Марк лишь хмыкнул, но Сергей Петрович любил доводить дискуссию до конца, до своей убедительной победы. Поэтому он проигнорировал хмыканье и продолжил, постукивая ладонью по конспекту лекции:

– Во-вторых, коридоры возникают из-за кислородного голодания умирающего мозга. И человеку кажется, что он летит по коридору и видит впереди себя свет. Или своих родственников, которые ведут его в чистилище. Но на самом деле этого нет. Человек живет один единственный раз и, к сожалению или к счастью, умирает тоже один раз. А потом – пустота…

– Да, – студент вздохнул, – я слышал о такой гипотезе. Но я читал, что в Индии очень часто встречаются люди, которые точно описывают то место, где они жили в прежней жизни. Например, недавно пятилетнюю девочку возили из Бомбея в глухую деревню – она утверждала, что она взрослая женщина и у нее трое детей. И когда приехали на место, она узнала своего мужа и первым делом спросила, куда он дел старую машину. Муж был в шоке. А когда девочку везли обратно в Бомбей, она спала всю дорогу, почти двое суток, и, проснувшись, уже ничего не помнила и не маялась – вроде бы душа побыла на старом месте и успокоилась. Хотя утверждают, что душа – не имеющий воспоминаний безличный поток божественной энергии. Как вы считаете, профессор?

И тут Сергей Петрович рассвирепел:

– Хватит нести бред! Вы мне сейчас напоминаете одну знакомую, которая на старости лет начала бить лбом поклоны! Возьмите Фейербаха и почитайте, только очень и очень внимательно почитайте! Он писал о том, что бога люди придумали, поставили его над собой и стали преклоняться своей же собственной выдумке. И в итоге стали бояться этого самого бога – плод собственных фантазий и иллюзий!

– В конце жизни Фейербах пришел к Богу. Надеюсь, что было не поздно, – уверенно и спокойно произнес студент.

По тому, как аудитория замерла, стало ясно, что все ожидают – кто кого. Сергей Петрович понимал, что доводы студента не лишены здравого смысла, и дело принимает не совсем хороший оборот для его репутации. Он нервно встал и навис над столом:

– Вы уж определитесь, уважаемый, о какой религии сейчас ведете речь? Сплели все – и даосизм, и христианство, и индуизм с переселением душ. Нахватались по вершкам и заблудились. Сами придумали себе забаву – и запутались. Объясните мне, по-че-му вы так уверены, что душа – не плод фантазии человека? Я уже не спрашиваю о переселении – одной из самых смелых его выдумок!

– Потому что её не может не быть – (в отличие от преподавателя его визави держался хладнокровно, только резко очерченный румянец полыхал на щеках). – Профессор, скажите честно – вы боитесь своего неверия? Вы ругаете свою жену за то, что она хочет крестить внука, а сами до конца не уверены – правильно ли ненавидите ее за это? Ведь где-то в глубине души вас одолевают сомнения? И вы иногда задумываетесь о смерти и побаиваетесь своего неверия…

Сергея Петровича бросило в жар. На лбу выступил пот, и он стал судорожно шарить в карманах в поисках носового платка. Откуда парню стало известно о предстоящем крещении его внука и тем более о его мыслях по этому поводу?

– Моя мама хорошо знакома с вашей Татьяной Ивановной, – продолжил свое тихое наступление студент, – они иногда вместе ходят в церковь. Моя мама работает реаниматологом – эта профессия, как Вы понимаете, далека от религии. Но она не захотела подавить в себе веру в человеческую душу – поэтому у нее так мало смертей во время операций. Она мысленно уговаривает души не покидать свои оболочки, побыть еще немного на этом свете. И знаете, много интересного узнает после операций от своих пациентов. Например, о коридоре, который вы называете кислородным голоданием. Иногда они видят просто дорогу в иной мир – она всегда ведет ввверх.

И тут Сергея Петровича прорвало. Он загремел набатом, сбросив с себя лоск цивилизованного человека:

– Вон из аудитории! Придумали тут какое-то крещение! Сидит, изгаляется тут передо мной, зубки скалит. Немедленно идите к декану и пишите объяснительную о своем поведении.

Студент ошарашено посмотрел на преподавателя:

– А что не так в моем поведении?

– Вон отсюда! Наглец!

Марк привстал, хотел что-то еще сказать, но потом как-то опал, съежился и стал суетливо заталкивать тетрадь в сумку. Румянец на его щеках полинял, по лицу разлилась тоскливая бледность. Ссутулившись, скособочившись, неуклюже загребая худыми ногами, он пошел к выходу. Уже в дверях он оглянулся и как-то нелепо, извиняюще улыбнулся. Как щенок, которого ни за что ударил любимый хозяин. Сергей Петрович посмотрел на него невидящим взглядом и повернулся к аудитории. Неожиданно для себя наткнулся на холодную стену прищуренных студенческих глаз. Однако и они дрогнули ресницами и опустили взгляды в конспекты с неоконченной лекцией…

* * *

Какой все же наглец! Опозорить перед группой пытался. Наверное, героем себя считает, дырку для ордена сверлит в свитере – пиджаки такие принципиально не носят, стиляги местного разлива. Ишь ты, провинциальные философы. Развелись тут на нашу голову. Лужи еще эти как назло! (Сергей Петрович вновь чуть было не наступил в знакомую лужу, которую теперь предпочел не перепрыгивать, а обойти). И вроде бы все нормально, пора успокоиться – куда против него этому мальчишке! А на душе по-прежнему скребли кошки. Не нужно было вчера с женой разговаривать вообще. Надоела со своими проблемами! Эх, надо было на Светке из параллельного класса жениться – работает сейчас инженером, звезд с неба не хватает. А эта – насидится в своей библиотеке, начитается романов и достает потом разными глупостями. Лучше бы щи готовить научилась, как положено. А то вся в своих бреднях. Сына такого же вырастила – молоток из рук вываливается, каша во рту стынет. Третий раз в академотпуск уходит – видите ли, не интересно ему учиться! И жену нашел себе под стать – напялят очки и беседуют о том, как лучше ребенка воспитывать. Какую бы книжку и ему уже впихнуть. Тьфу, не сынка вырастил, а такого же волосатика, как и сегодняшний заумник. Ну этот, со слов декана, хоть учится хорошо, а мой оболтус – в маму пошел, только на библиотечный техникум и хватит сил, наверное…

Мысли путались. В висках стучало так, что Сергей Петрович не замечал, что разговаривает сам с собой и на него с удивлением смотрят прохожие. Не слышал он и предупреждающих окриков женщины, попытавшейся дернуть его за рукав, когда он рванул через дорогу на запрещающий свет светофора. Не слышал визга красного «Москвича», судорожно тормозящего на мокром асфальте. Почувствовал лишь сильный удар, который резко сбил его с ног, заставил странным образом пролететь в воздухе и упасть на дорогу. «Какая нелепая смерть – под колесами старого автомобиля», – невесело усмехнулся Сергей Петрович. От удара голову его развернуло в сторону университета, и он заметил, как сидящий на лавочке парень поднял воротник и глубже в него уткнулся. Затем молодой человек (Марк?) – поднялся и пошел к телефонной будке. Набрав номер, он начертил на запотевшем стекле странный знак: чашу, обвитую коброй.