Междумирье - Евгения Фихтнер

Наконец наваждение прошло. Артур тряхнул головой и увидел, как Ланселот уходит, неся в руке скомканный платочек с кровью королевы. Гвиневра смотрела ему вслед, и ее голубые глаза были наполнены слезами. Король поднялся со своего места и велел зрителям поздравить победителя. Ланселот сделал круг почета и поклонился. Трибуны взорвались радостными криками: «Да здравствует рыцарь Ланселот и его Прекрасная Дама, королева Гвиневра!»

* * *

Артур отвернулся от окна, и отвлекшее его воспоминание рассеялось. Странно, он давно женат на Гвиневре, но так и не понял ее до конца. Любит ли он ее? Да. Еще сильнее и болезненнее, чем раньше. Но почему тогда сквозь пальцы смотрит на ее дружбу с Ланселотом? Потому, что любит.

Артур до боли сжал сцепленные пальцы и уткнулся лбом в мозаику. Как король, он должен примерно наказать распутников. Народ требует судилища! Иначе они не успокоятся. Только – какой толк? После того злополучного турнира он выгнал Ланселота из города. Рыцарь вернулся к себе в поместье, благополучно женился, и его жена родила ему сына. И что? Недавно Ланселот со своей супругой приехали в Камелот! И рыцарь вновь влюбился в королеву. Или – королева в рыцаря? А что делать теперь ему, Артуру, чтобы не быть посмешищем в своем собственном королевстве? Наверное, придется уйти на войну или отправиться на поиски Грааля? Пусть время расставит все на свои места в его отсутствие? Нет, от себя не уйдешь. Как он от этого устал. Он никогда не был ревнивым, но сейчас у него тоскливо сжимается сердце, когда он видит, как Гвиневра смотрит на Ланселота. Почему она никогда так не смотрит на него, Артура?

Король тяжело вздохнул и повернулся к Эктору. Шут был единственным человеком, в котором Артур чувствовал родственную душу и кому он мог доверять. Эктор полулежал на троне, свесив свои недоразвитые ноги с подлокотника. Он опять что-то напевал себе под нос. Артур поморщился и постарался отвлечься от мрачных дум, в клочья разрывающих его душу:

– Что ты там опять поешь? Очередную гадость, мерзкий сплетник?!

Получилось не зло, поэтому шут лишь поморщился и заметил довольно ядовито:

– Так почему же ваша милость не подвесит меня на кончик копья и не прибьет за шиворот на главные ворота города? Сэр Мордред неоднократно обещал это сделать.

Артур хмыкнул и сел рядом с шутом на дубовый стул.

– Эктор, спой мне какую-нибудь балладу, они у тебя хорошо получаются.

– Тогда пусть ваша милость подаст мне лютню.

– Ты негодяй! – вскипел Артур.

– Я знаю, на этом месте многие становятся негодяями.

– И я? – опешил король.

– Нет, – серьезно ответил шут.

– Ты мне льстишь?

– Зачем? Король Артур может сделать меня здоровым и сильным?

– Нет, это не в моих силах, – со вздохом произнес Артур.

– Тогда зачем мне тебе льстить? Ради богатства – оно мне не поможет. Ради славы – она мне не нужна. Ради спасения жизни – я за нее не боюсь. Может, многие служанки будут плакать, когда меня будут поджаривать на адской сковородке. Или я попаду в рай? Как думает ваша милость?

Артур пожал плечами и помотал головой: я не знаю. Затем поднялся и подал шуту лютню.

– Держи. Может, хоть это я могу для тебя сделать. Не каждый день короли подают шутам лютни.

Шут расплылся в довольной улыбке и заиграл. Его голос был немного дребезжащим, но приятным, словно перебирали струны не только на лютне, но и в душе. Он смотрел мимо Артура и пел речитативом:

– Есть древняя сказка у кельтских племен,Пришла она к нам из чудесных времен.О том, как был рыцарь пленен красотойКудесницы милой с златой головой.

Красавица лишь поводила плечом,Не мог ее взять ни огнем, ни мечом.Она не любила, тоскуя о том,Кто был похоронен под чахлым кустом.

Не выдержал рыцарь, пошел на обман:Волшебнику выкуп огромный был данИ ночью безлунной пред девушкой тойВстал рыцарь печальный. И был он – живой!

Счастливая девушка к рыцарю льнет.Вдруг слышит – под окнами кто-то идет.Вот стукнул, еще раз – сильней и сильней.Трещат уже ставни. Девица – бледней.

И встал перед ними, весь грязный, в земле.Скелет исхудавший, в истлевшем тряпье.Он тянет к ней руки с последней мольбой:Забрать её, видно, он хочет с собой.

И девушка смело к скелету идетИ мертвому руки на плечи кладет…Хоть стыла в смертельных объятьях она,Но счастлива в жизни впервые была.

Артур раскачивался в такт песне, закрыв глаза. Когда Эктор замолчал, король взглянул на него и спросил:

– Какие-то ты сегодня выбираешь песни странные. Одну слушать противно, а другую страшно. Ты случайно не болен?

Шут печально улыбнулся и пожал плечами:

– Да, ваша милость. Давно и безнадежно.

Артур озадаченно посмотрел на своего любимца. Сколько ему лет? Тридцать или пятьдесят? Он выглядел так всегда, с тех самых пор, как Артур, еще не будучи королем, разогнал мальчишек, бросающих в Эктора камни на городском рынке. Это было любимое развлечение бедноты – издеваться над теми, кто слабее или ущербнее их самих. Артур пожалел уродца и сделал его своим шутом. В благодарность за это Эктор частенько развеивал тоску короля метким словцом. И теперь у Артура сжалось сердце от мысли, что его шут не на шутку болен.

– Что с тобой? – озадаченно спросил он.

– О, ваша милость. От этой болезни нет лекарства! Ибо называется она – любовь.

– Тьфу ты! – сердито пробормотал Артур – Я думал, что серьезное, а ты опять со своими шуточками.

Но Эктор сидел, уныло свесив голову, и из глаз его капали слезы. Король рассмеялся и потрепал шута за колпак.

– И в кого же влюблен наш доблестный рыцарь?

Шут махнул рукой и громко вздохнул.

– Ваша милость будет надо мною смеяться…

– Да ладно уж, говори… – покровительственно изрек король. – Может нам удастся уговорить строптивицу.

Шут опять затряс головой. И горячо заговорил:

– Не надо. Куда мне до нее. Она красивая, толстая, румяная! Смотреть на нее со стороны – сплошное удовольствие. У нее белые плечи и широкие бедра, а свои кудрявые волосы она прячет под чепчик перед тем, как начать печь хлеб на королевской кухне.

Артур откинулся на кресло и расхохотался:

– Анетта! Ай да, Эктор, ай да удалец! Положил глаз на толстуху Анетту! Да она же одна занимает всю кровать, хоть вдоль ее положи, хоть поперек! Ха-ха-ха! И еще она глупа, как курица…

Эктор так глянул на короля, что тот осекся и перестал смеяться. Поднял пальцами подбородок шута и спросил:

– Ты к ней сватался?

– Нет, я даже боюсь об этом думать. Она такая… такая… В общем, у меня замирает сердце, когда я ее вижу. И я не могу думать ни о какой другой девушке в нашем городе. Мои подружки даже сердятся, когда я, грея им ножки, называю их случайно ее именем. Пусть ваша милость и не думает, что я не полноценный мужчина. Можете учинить допрос у любой из служанок, и они подтвердят мои недюжинные способности!

Артур подавился смешком, но спрятал улыбку в уголках глаз. Зная непомерную склонность людей к преувеличению своих достоинств, он лишь хмыкнул. Но Эктор клятвенно сложил руки на груди и произнес торжественно:

– Клянусь, что это чистая правда!

Король изобразил серьезность, хотя это далось ему с большим трудом. Проказник Эктор сумел-таки сделать одновременно несколько дел: рассказать королю, что о нем болтают, заставил взгрустнуть над песней и повеселиться над шутовской жизнью. Артур похлопал его по плечу и изрек:

– Решено, сватаем тебе Анетту! У шута есть огромная привилегия перед королем – ты можешь жениться на любимой девушке, если она тебе не откажет. Но я думаю, она согласится! Я помогу тебе уговорить счастливицу.

Шут просиял так, что лицо его стало нежно-розовым, как у молодой девушки.

– Ваша милость! (Шут выпал из трона и вытянулся перед королем). Я никогда не забуду этого радостного дня! Только расскажите ей обо мне много хорошего, чтобы она почувствовала себя королевой.

Артур тряхнул волосами и пригрозил пальцем.

– Ну, ты и наглец! Смотри, а то она мне понравится, и я на самом деле сделаю ее королевой.

Эктор посмотрел на него исподлобья и неожиданно заговорил гнусавым голосом:

– Ваша милость, а меня куда? Я не хочу в монастырь! А у Ланселота есть жена, и он не собирается с ней разводиться. Я насыплю побольше белил на лицо, намажу щеки свеклой и стану красивее вашей кухарки!

Король засмеялся и решил подыграть шуту:

– А вы, милейшая супруга, должны тихо вязать чулки в своей комнате и не менять от скуки воздыхателей! А если вам что-то не нравится, то вы можете катиться в свои шотландские болота, к своей мамочке.

Шут не остался в долгу:

– Ах, так! Тогда я заберу подаренный вам моей мамочкой дубовый стол, за которым усаживаются, гремя доспехами, ваши рыцари!

Артур сделал вид, что рассвирепел не на шутку и стукнул по столу рукой: