Пляска в степи - Виктория Богачева

— ее. И чувствовала, что больше они и впрямь не свидятся.

— Еще об одном лишь скажу тебе, девочка, — знахарка улыбнулась ей так ласково, как улыбалась, еще когда жили они в княжестве дядьки Некраса. — Ты уж запомни крепко. ___________________________________________________________

О том, что хочет рассказать Звениславе знахарка, мы узнаем в следующий четверг) И еще я завела себе творческую страницу в запрешенной соц сети, ссылку на нее можно найти в профиле в разделе "обо мне". Планирую выкладывать туда красивые (смешные))) рилсы о своих романах и делиться планами на новые.

2

* * *

— Еще об одном лишь скажу тебе, девочка, — знахарка улыбнулась ей так ласково, как улыбалась, еще когда жили они в княжестве дядьки Некраса. — Ты уж запомни крепко. Коли соберется твой князь следующим летом сызнова на хазар пойти да добить тех, которых нынче не смогли — ты его отговори. Обмани, притворись — но отговори. Иначе встретит он там свою погибель.

Зеленые глаза Звениславы широко распахнулись, и она ошеломленно закивала.

— Запомнила? — знахарка, прищурившись, окинула ее внимательным взглядом. — Так не позабудь же.

Зима Ингваровна еще раз улыбнулась ей и, слегка помедлив, развернулась и ушла с подворья. Больше Звенислава ее никогда уже не видела. Она еще долго стояла на крыльце и глядела той в спину, воспретив кметям запирать ворота.

Княгиню Мальфриду они сожгли, как и завещала знахарка, далеко-далеко от терема, и курган для нее складывать не стали. Старые бояре, которые еще хорошо помнили молодого князя Мстислава, сунулись к Ярославу: мол, негоже так, все же ладожской княгиней она была, не девкой-чернавкой. Но Ярослав был непреклонен. Как и когда повелел оставить тело Святополка в лесу диким зверям на растерзание.

Так и прервалась на Ладоге ниточка княжьего рода, тянувшаяся от княгини Мальфриды через ее сына. Пройдет еще с дюжину зим, и некому будет их вспомнить.

Тем летом лишь одно тревожило княгиню: молчаливая, хмурая Чеслава. И так, и эдак она к ней с вопросами подбиралась, а все без толку! Даже на хитрость пошла и Рогнеду упросила подсобить, чтобы та, как будут они вместе с княгиней вышивать, про сотника Стемида обмолвилась при воительнице. Мол, уж больно тяжко тот по Рогнеде убивается, пора уже обвыкнуться да смириться.

Но и это не разговорило Чеславу. Лишь сердитее она вздохнула да поджала губы. Отчаявшись, Звенислава сдалась. Коли захочет, то поведает воительница, что у нее на сердце лежит. А нет — так и нечего душу ей бередить.

А Стемида, немного погодя, Ярослав и впрямь из терема отослал. Ненадолго, до осени — как отправятся в свое княжество Желан с Рогнедой. Чтоб голову дурную прочистил влюбившийся сотник да беды не случилось — так и сказал ему князь в лицо. Надо ж удумать было, на княжну позариться!

Как уехал к южным границам ладожского княжества Стемид, так совсем в тереме наступила тишь да гладь. Крутояр рос здоровеньким, крепеньким мальцом, и Звенислава не могла на него налюбоваться. Любава с Яромирой, вытянувшиеся за минувшую зиму, смотрелись уже совсем взрослыми, хоть и бегали обе еще в детских рубашонках. Старшая княжна вовсю звала себя невестой и хвасталась первым жениховским даром — девичьим венцом с серебряными височными кольцами, и у княгини язык отсох вразумлять непослушную дочь, что так делать не полагается.

В один из дней уже на исходе лета, когда оставалась лишь пара седмиц до возвращения Желана и Рогнеды в родные земли, Звенислава с сестрицей в сопровождении Чеславы отправились на торг. Больше поглядеть, нежели что-то взять: приближалась тяжелая осенняя и зимняя пора, и никто не ведал, как справится с ними ладожское княжество после весеннего набега Святополка. Ярослав все последние седмицы провел в соседних землях, пытаясь сторговаться с князьями и прикупить запасов для своих людей.

Нынче ждали князя домой: с надеждой и страхом. Чем ближе подкрадывались первые осенние холода, тем тревожнее и беспокойнее становилось в городище.

Не удержавшись, Рогнеда все же взяла на торге на память рясны из жемчуга, добытого неподалеку от Ладоги.

— Чтобы не забывать, — так и сказала она Звениславе, слегка удивленного глядевшей на сестрицу, которая потянулась за небольшой мошной к поясу на поневе.

Когда вернулись они, у ворот на них едва не налетела встрепанная, перепуганная тетка Бережана. Звенислава ее такой не видала, даже когда стояло под ладожскими стенами войско Святополка. Сперва у княгини сердце чуть не замерло: помыслила, что-то приключилось с Крутишей.

Оказалось — не с ним, но легче Звениславе не стало.

— Любава пропала, государыня, — и тетка Бережана упала княгине в ноги, прямо на землю в пыль. — Куда — не ведаю, — заголосила женщина.

Звенислава пошатнулась, но подоспевшая Чеслава вовремя подставила ей руку, и княгиня удержалась на ногах.

— Как — пропала? — спросила она мертвым голосом, побледнев. — Я же говорила с ней по утру перед тем, как ушли мы.

— Все верно, княгинюшка, — тетка Бережана, повинуясь взмаху ее руки, кое-как поднялась с колен.

Убрус у нее на голове сбился, тонкая ниточка скромных бус перекрутилась на шее, и пояс на поневе ушел в сторону, аж к левому боку.

— Я их с Яромиркой в горницу вышивать отправила, а сама пошла приглядеть за княжичем — больно он раскричался что-то, нянька успокоить не могла. Вернулась — Яромира одна на лавке сидит! Сказала, Любаша по нужде отошла, мол, вернется скоро. А княжны все нет и нет, нет и нет, тут я искать ее пошла…

Тетка Бережана задохнулась от сбивчивого рассказа и схватилась за сердце.

— Довольно тут стоять, в терем идем, — Рогнеда, крепко стиснув локоть Звениславы, потянула ее за собой и кивнула Чеславе, чтобы та взяла под руку тетку Бережану.

Напившись в сенях прохладной водицы, так заговорила вновь.

— Весь терем обыскала, все подворье — нет нигде княжны, никто не видал! Уже кинулась к тебе, государыня, на торг бежать, а тут ты воротилась… — и женщина с жадностью приникла к черпаку с водой.

Вернув его в ушат, тетка Бережана прислонилась спиной к стене и утерла кончиком убруса потное лицо. Выглядела она еще бледнее княгини.

— Вот же непослушное дитя! — Звенислава покачала головой. — Идем-ка, нужно с Яромирой потолковать.

Но младшая сестра клялась, что ничего о том, куда Любава делась, не ведает. Мол, с ней сестра ни о чем таком не говорила. И она в горнице сидела вышивала и не видала, уходила ли та с подворья или нет.

— Что же делать, — княгиня закрыла лицо ладонями. — Еще и Ярослав вот-вот уже вернуться