Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

предъявителя, но Фишир все равно всегда спрашивал. Уже сегодня он подставил подножку трем мошенникам-избирателям, которые были слишком глупы, чтобы запомнить имя в своих поддельных или украденных сертификатах. Всегда случалось что-то такое, чаще всего спонтанное, хотя на этот раз, казалось, этого было больше — и больше того, что было куплено и оплачено, и всех троих охранник увел, чтобы они предстали перед магистратом. У них был бы выбор: принять обязательные пять месяцев тюремного заключения от магистратского суда или потребовать полного суда присяжных. Конечно, если присяжные признают их виновными, они отсидят целый год, а не только половину.

Это был один из способов быстро разобраться с овцами и козами, поскольку «завсегдатаи» знали, что нужно взять свои пять месяцев и покончить с этим. В конце концов, всегда будут еще одни выборы.

Он пролистал страницы своей части списка для этого участка, нашел «Бакмин, Эллин», указанный по адресу: Блэксмит-лейн, 306, и сверил указанное имя, адрес и номер свидетельства с тем, что у него в руке. Все совпало, и он вернул сертификат Бакмину. Затем он взял следующий распечатанный бюллетень из стопки рядом с собой, записал номер рядом с именем Бакмина в списке, поставил свои инициалы внизу карточки, оторвал ее от перфорированной линии и бросил в прорезь в верхней части запертого ящика у своего локтя, а остальную часть бюллетеня передал для голосования Бакмину.

— Через арку, — сказал он — без необходимости, он был уверен — и ткнул большим пальцем через плечо.

— Спасибо, — буркнул Бакмин и направился в указанном направлении с бюллетенем в руке.

Он поставил отметку на бюллетене, затем опустил его в одну из закрытых урн для голосования под пристальным взглядом еще одного наблюдателя за опросом. Никому на избирательном участке не будет позволено на самом деле взглянуть на его бюллетень — Конституция гарантировала это, — и его имя нигде не будет фигурировать в нем. Однако номер бюллетеня будет записан при его подсчете, как и кандидат, за которого он был отдан. Если позже право голоса мастера Бакмина было поставлено под сомнение или если выяснилось, что номер его удостоверения использовался более чем одним избирателем, бюллетень можно было идентифицировать по номеру, который записал Фишир, и вычесть из общего количества голосов. Но это были единственные обстоятельства, при которых республика имела право знать, как проголосовал любой отдельный избиратель, и процесс требовал, чтобы хранитель печати получил официальное распоряжение от старшего судьи.

Фишир посмотрел на кажущуюся бесконечной очередь, приближающуюся к нему, и мысленно застонал. Он пробудет здесь по крайней мере еще шесть или семь часов, — прикинул он, — хотя в ближайшие двадцать минут или около того у него будет еще один перерыв, и он ему понадобится.

Но как бы вы ни придирались и ни жаловались, оно того стоило. Все это того стоило. Он знал, что некоторые из других королевств Сейфхолда находили республиканские процедуры голосования забавными. Такого рода глупости можно было ожидать от кучки людей, настолько невежественных, что они действительно голосовали за то, чтобы определить, кто ими правит. Но с Милтином Фиширом это было просто замечательно. Никто никогда не обещал, что избиратели республики всегда будут выбирать правильного человека в качестве лорда-протектора. Но, по крайней мере, они должны думать об этом каждые пять лет, клянусь Богом!

* * *

Широкоплечий мужчина со значком гильдии ткачей, топая, вышел из таверны и направился по тротуару, прокладывая себе путь сквозь толпу. Выражение его лица было таким же угрюмым, как и до того, как он пошел голосовать, и городской стражник, который вмешался в предыдущую ссору, поджал губы, когда парень помоложе, с которым он спорил, вышел из двери позади него.

Молодой человек держал паузу достаточно долго, чтобы встретиться взглядом со стражником, и поднял брови, мотнув головой вслед удаляющемуся члену гильдии. Стражник секунду спокойно смотрел в ответ, затем демонстративно отвернулся и посмотрел на бронзовую виверну на флагштоке через дорогу от таверны.

Молодой человек мгновение смотрел ему в спину, затем ухмыльнулся, сплюнул на ладони и пошел по тротуару вслед за гильдейцем.

* * *

— Что ж, он выиграл, — заметил Кайлеб Армак, откинувшись на спинку ротангового шезлонга и наблюдая, как императрица Шарлиэн, наследная принцесса Эйлана, принцы Гвилим Хааралд и Брайан Сейлис, а также принцесса Ниниэн Жоржет, которой в следующем месяце исполнится шесть лет, занимались с Хоуэрдом Мараком Брейгартом, его сестрой Эйлисин, княжной Айрис Эплин-Армак и ее детьми, княжичем Гектором Мерлином, княжной Рейчиндой Шарлиэн и княжной Сейлмой тем, что теоретически было игрой в регби. Команды были недостаточно сильны, но это на самом деле не имело значения, поскольку обе они были заняты попытками забить Нимуэ Гарвей, которая защищала ворота в дальнем конце бассейна. Из уважения к своим простым смертным противникам она немного снизила скорость своих рефлексов, но, как он заметил, все еще держалась ловко.

— Да, он это сделал, — подтвердил Мерлин с шезлонга рядом со своим.

Ниниэн и Стифини растянулись на одеялах, достаточно далеко от бассейна, чтобы избежать частых фонтанов, бьющих с его поверхности, греясь на солнце с самозабвением, которое привело бы в ужас дерматолога Старой Земли, не знавшего о нанотехнологиях Федерации. Завлекательно пахнущий дым поднимался с другого конца двора вокруг частного плавательного бассейна императорской семьи, где герцог Даркос и сэр Корин Гарвей, которым помогал энсин ИЧФ Сибастиэн Малард Этроуз, трудились над огромным грилем, на котором в настоящее время шипели мясные котлеты, виверны и куриные грудки.

Мерлин заметил, что дым, с извращенностью уличных грилей во всей вселенной, преследовал поваров, куда бы они ни извивались, чтобы избежать его. И в отличие от его глаз, их глаза сильно увлажнялись, когда он настигал их.

Моменты, подобные этому, были столь же драгоценны, сколь и редки, — подумал он,