Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

и во многих отношениях Яншвин стала матерью, которую Пойин потеряла. И из-за этого Яншвин знала — потому что Пойин рассказала ей, — как сильно Тэнгвин Сингпу любил малышку. Сейвэнчжен могла быть рождена в результате изнасилования — и, хотя Сингпу никогда не говорил ей, Яншвин знала, как умер биологический отец ребенка, — но ни один мужчина никогда не любил внучку так яростно. Не имело значения, как она была зачата; для него имело значение только то, чьей дочерью она была.

И то же самое было с его внуком, — подумала Яншвин, наблюдая за этим профилем, видя, как невыразительное лицо Сингпу, представленное миру, смягчилось, когда он посмотрел на это здание школы. Она вспомнила, как это похожее на маску лицо смягчилось на другой день, непролитые слезы, которые блестели в уголках этих темных глаз, когда Пойин и Бейсан Цаншей стояли перед отцом Ингшвэном, и он объявил их мужем и женой. И она вспомнила слезы, которые он пролил в тот день, когда родился сын Пойин, и его зять сказал ему, что они назвали мальчика Тэнгвином.

Он думает, что мы не знаем, — подумала она. — Он действительно думает, что мы не знаем, насколько глубоко он чувствует. Не понимаем, какой он хороший человек.

— Молодой Тэнгвин оправился от своей простуды? — спросила она.

— Похоже на то. — Сингпу посмотрел на нее сверху вниз. — Хотя это было ужасно в течение пятидневки или около того. На самом деле Пойин восприняла это лучше, чем я ожидал.

— О, она это сделала? — сказала Яншвин и усмехнулась.

— Хорошо, — признал он. — Восприняла это более спокойно, чем я. Довольна?

— Ну, ты действительно казался немного рассеянным на встрече в четверг, — заметила она.

— Прости. — Выражение его лица снова превратилось в железную маску, а глаза превратились в стену, пока она наблюдала. — Вспомнил Фенгву, ее сестру. У нее всегда были сильные простуды.

Лицо Яншвин смягчилось, и она протянула руку, коснувшись его руки. Она знала, как умерли Фенгва Сингпу и ее брат Цангзо, но Сингпу никогда не говорил о них. В его сердце была запертая комната, — подумала она. — В которую он никого не пускал.

Он почувствовал ее руку, и его глаза снова сфокусировались на ее лице.

— Извини, — повторил он, его голос стал грубее. — Тебе не нужно выслушивать мои проблемы.

— Почему нет? — Она нежно сжала его руку. — Кажется, у тебя всегда есть время выслушать мои.

— Это другое дело, — сказал он.

— Как? — с вызовом спросила она.

— Это просто… по-другому, — настаивал он, и она покачала головой.

— Знаешь, вообще-то ты не очень напоминаешь мне Чжюнгквэна. За исключением одного, то есть.

— Каким образом? — осторожно спросил он.

Она редко упоминала при нем о своем покойном муже, хотя он узнал о нем немало подробностей от других, особенно от ее шурина. Судя по описанию Мияна, Чжюнгквэн Джингдо и Тэнгвин Сингпу не могли быть более непохожими физически, а Чжюнгквэн разбирался в литературе. Сингпу же даже сейчас боялся самой мысли о писанине, которой он не мог полностью избежать как командир ополчения Долины.

— Он прибегал к той же мужской тактике всякий раз, когда логика подводила.

— Какая «мужская тактика»?

— Просто повторял одно и то же снова и снова, как будто он действительно что-то объяснял. — Она покачала головой. — Это похоже на то, что вы все думаете, что если вы просто произнесете одно и то же слово достаточно много раз, ваш смысл внезапно станет ясен нам, бедным, одурманенным женщинам. Или, — ее взгляд смягчился, — как будто есть что-то, в чем ты на самом деле не хочешь быть ясным.

У нее действительно красивые глаза, — заметил Сингпу, — уже не в первый раз, но что-то в них заставляло его чувствовать себя неловко.

— Нет причин не быть ясным, — сказал он.

— О? — Она склонила голову набок. — Думаю, есть довольно много вещей, в которых ты не хочешь быть ясным, Тэнгвин.

— Например, что? — спросил он, защищаясь, и прикусил свой язык, когда ее глаза сузились.

— Например, почему ты всегда меняешь тему, если кто-то указывает на все то, что ты сделал для всех здесь, в Долине, — сказала она. — Например, почему ты всегда готов выслушать чужие проблемы и никогда не хочешь говорить о своих собственных. Например, почему ты так злишься на себя.

Он уставился на нее, чувствуя себя так, словно кто-то только что ударил его в живот.

— Я не… я не…

Он почувствовал, что барахтается, и попытался вырвать у нее руку, но она не отпускала. И каким-то образом, несмотря на то, что он был на девять дюймов выше ее и весил в два раза больше, он не мог вырвать эту руку из ее хватки.

— Я знаю тебя уже два года, Тэнгвин, — сказала она. — И есть одна вещь, которую я все еще не понимаю. Что сейчас я, возможно, понимаю еще меньше, чем в тот день, когда мы встретились. — Она посмотрела на него очень спокойно. — Почему ты не можешь отпустить то, что заставляет тебя так злиться на себя?

— У меня более чем достаточно причин «злиться»! — Его голос звучал тверже, чем раньше. Он почувствовал, как поднимается гнев другого рода