Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

важнее.

Это называлось «выживание».

VIII

Жутиян, долина Чиндук, провинция Тигелкэмп, Северный Харчонг

— И кланяйтесь своим партнерам!

У глашатая был глубокий, звучный баритон, который гремел над скрипками, флейтами и барабанами, когда танец подошел к концу. Зрители одобрительно закричали, когда танцоры повиновались призыву, низко поклонившись друг другу через площадь, затем потянулись друг к другу, смеясь, в то время как мужчины хлопали друг друга по спине, а женщины обнимались.

— Десять минут! — объявил глашатай, когда отец Ингшвэн торжественно перевернул большие песочные часы, установленные на стене позади него. — Десять минут! Вы, ребята, — он улыбнулся музыкантам, — лучше воспользуйтесь шансом намочить свои свистульки! Следующий номер — танец ветра, и за последние двенадцать лет у меня ни разу не кончился ветер! И сегодня этого тоже не произойдет!

Громкий смеющийся стон — и немало криков — приветствовал его объявление. Традиционный харчонгский танец ветра продолжался до тех пор, пока либо у каждого из танцоров — либо у вызывающего — «не кончился дух» и он не признал свое поражение, и конкуренция за право вызова была жесткой. Точное время объявления всегда было хорошим тактическим решением для глашатая, основанным на конкурирующих уровнях усталости его танцоров и его голоса. Только в высшей степени уверенный в себе посетитель действительно предложил танцорам отдохнуть перед танцами, но если дородный седовласый фермер, приглашающий на сегодняшний танец, и испытывал хоть малейшие сомнения, то никаких признаков этого не было.

— Может, и мой свисток тоже намочим! — Он вытер лоб — погода была не по сезону теплой для гор Чьен-ву в октябре, и он работал до седьмого пота — и его улыбка стала шире. — Подготовка к моей лучшей работе, можно сказать. Никто из вас, неженок, все равно меня не переживет!

В ответ раздалось еще больше смеющихся выкриков, затем он спрыгнул со своего насеста на крыше фургона и сам направился к бочонкам. По меньшей мере дюжина мужчин ждали, чтобы угостить его пивом, и он это заслужил. Он уже много работал этим шумным вечером, и танец ветра, особенно его версия, исполняемая в долине Чиндук, могла длиться долго, очень долго.

Тэнгвин Сингпу стоял со своей собственной пивной кружкой, наблюдая за происходящим со своей собственной улыбкой. Он нашел тихий, уединенный маленький уголок между двумя стенами из тюков сена, из которого можно было наслаждаться празднеством. Эти тюки сена были чисто декоративными, но в этом не было ничего удивительного. Технически, огромное строение вокруг него было сараем, и там был даже чердак, заполненный сеном, но его пол был не только обшит досками, но и покрыт лаком, а фургон с традиционным насестом глашатая был ярко выкрашен, его металлические детали отполированы. Он был вполне уверен, что машина была припаркована именно там, где стояла, с того самого дня, как ее построили. С того самого дня, как был построен весь амбар. Лэнгхорн, они, наверное, построили вокруг нее сарай!

В провинции Томас, где он вырос, не было ничего подобного. Танцы в амбаре на День благодарения проводились в гораздо более скромных зданиях или даже под открытым небом, если позволяла погода, что в это время года случалось редко. Тот факт, что Жутиян построил свой танцевальный амбар в таком масштабе и с таким постоянством, только подчеркивал относительное процветание Долины. Глядя вокруг — или через огромные открытые двери на длинные столы на крытой веранде, уставленные жареными вивернами, огромными котлами с кукурузой и лимской фасолью, мисками размером с кадку с картофельным пюре, тыквой и зеленой фасолью, а также тарелками с кукурузным хлебом и булочками, — он по-настоящему осознал, что он и его люди добились здесь успеха. Они не строили это место, но они, безусловно, помогли сохранить процветание — и людей, — которые оно представляло.

— Он этого не сделал, ты же знаешь, — произнес голос рядом с ним, и он обернулся, чтобы обнаружить Яншвин Джингдо у своего локтя. Он не видел, как она приближалась к его тихой — хотя «тихой» в данных обстоятельствах было чисто относительным термином — наблюдательной точке. Конечно, это было не слишком удивительно, учитывая ее миниатюрный размер и переполненность танцевального зала.

— Что? — Сингпу покачал головой.

— Он этого не сделал, — повторила она, улыбаясь ему. — Я имею в виду, выдохся за последние двенадцать лет. — Она указала подбородком на глашатая. — Не думаю также, что он выдохнется сегодня вечером.

— О, не знаю. — Сингпу склонил голову набок, выражение его лица было задумчивым. — Полагаю, это зависит от того, кто танцует.

— Это вызов, который я слышу? — спросил другой голос, когда Миян Джингдо появился вслед за своей невесткой со своей женой Ручун под руку.

— Добрый вечер, сквайр. Мадам Джингдо, — поприветствовал их Сингпу, подняв свою кружку в приветствии.

— Тебе не кажется, что сегодня вечером мы можем быть Мияном и Тэнгвином? — Джингдо приподнял бровь. — Сегодня День благодарения. Сондхейм говорит, что сегодня мы все семья.

— Думаю, что он прав… Миян, — признал Сингпу.

— Видишь? Это было не так уж сложно, не так ли, Тэнгвин? — поддразнивая, сказала Ручун. Она была высокой, крепкой женщиной, едва ли на дюйм ниже своего мужа, который был всего на пару дюймов ниже самого Сингпу. Из нее вышло бы две ее невестки, — подумал Сингпу.

— Да, — согласился он. — Просто мы на публике.

— Знаю, — кивнул Джингдо.

Сингпу всегда старался обращаться