Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

Сатвел. – Но мне нужен замок Салдо, и голова Владыки Альгара!

– Ты их получишь. – Проговорил перман, и, развернувшись, направился к лагерю, раскинувшемуся возле самых стен Вольфбура.

Лорд Сатвел еле смог сдержать себя, чтобы не броситься на него и не вонзить меч в спину. Наглость Арка переходит все границы! И вот таких наглых, жадных, кровожадных, в стране Лазоревых Гор больше трёх тысяч! Что будет с ним, когда падёт последний виг? Вряд ли перманы оставят лорда на троне Владыки. Скорее всего…

Взор лорда упал на голову вождя клана белых Быков, и он вздрогнул. Внезапно он увидел, что это его голова лежит на траве отдельно от тела, и ему показалось, что он смотрит в свои собственные, мёртвые глаза.

* * *

Фельмор не ожидал встретить такое упорство от своего секретаря, и был немало удивлён, узнав, что палачу пришлось изрядно потрудиться, прежде чем Бирхор развязал язык. Ничего нового он так и не узнал, да и пытки, как он думал, были совершенно напрасны. Секретарь и так бы всё рассказал, стоило ему только пригрозить дыбой, но уж больно хотелось лорду наказать того за предательство. Внезапно, его бывшее доверенное лицо проявил чудеса стойкости и отваги. Почему? Фельмор не мог этого понять, и презираемого было секретаря, невольно зауважал.

Но это было только в начале. Палач из племени дивов всегда мог сделать невозможное, и у него начинали говорить даже самые стойкие. Как шутил сам варвар, он мог разговорить и камень, надо было только найти с ним общий язык.

Бирхор лежал на грубо сколоченном топчане, уже давно не отмывавшимся от крови несчастных, закончивших свою жизнь в подвалах замка Салдо, в заботливых руках дива. Палач сломил его, и теперь секретарь вздрагивал от малейшего шума, трясся как осиновый лист, и, округлив налитые кровью глаза, смотрел по сторонам, словно боялся пропустить тот самый миг, когда ему вонзят засапожный нож в сердце.

Див, стоя у жаровни, неторопливо перебирал свой инструмент, от одного вида коего бросало в дрожь, и совершенно не знал чем занять себя в ожидании приказа своего хозяина. Лорд не торопился. Он чувствовал себя здесь как-то неуверенно, и мысли разбегались в разные стороны, будто он совсем разучился думать. Он то задавал один и тот же вопрос дважды, то забывал, о чём хотел спросить. Он устал, от жажды пересохло горло, от запаха крови, пота и страха нечем было дышать, но он не уходил, и, перескакивая с пятого на десятое, продолжал свой допрос. Ему казалось, что он ещё не узнал самого главного, того, от чего вся дальнейшая жизнь может круто измениться в лучшую сторону, и он увидит выход из глухого тупика, где оказалась страна Лазоревых Гор.

– Разве тебе плохо жилось под моей рукой? – Фельмор взял кувшин с водой, из какого пил палач, и, покачав в руке, брезгливо поставил на место. – Чего тебе не хватало?

– Ваша милость обещали отпустить меня, если я всё расскажу! – Простонал секретарь, еле сдерживая рыдания.

– Бирхор, Бирхор… – Устало проговорил повелитель Тайной Стражи. – Ты же виг! Так неужели забыл нашу старую поговорку? Предавший раз, предаст дважды. Так что я спасаю твою бес-смертную душу, чтоб ты мог предстать перед Тэнгри полностью очищенным от всякой скверны. Так ты не ответил на мой вопрос!

– Вы же всё равно убьёте меня!

– Но у тебя есть возможность выбора.

– Выбора? Это умереть от пыток, или умереть от ножа? Разве это выбор? Лорд, я уже в таком состоянии, что боль меня мало пугает, и сказать мне более нечего… – Слова отняли у Бирхора последние силы, и он откинулся на топчан, заскрипев зубами. Ему сейчас очень хотелось умереть, или хотя бы потерять сознание, чтобы избавится от этого еле слышного позвякивания пыточными инструментами.

– Ты можешь и не попасть к Очагу Бессмертного Тэнгри. – Фельмор зловеще улыбнулся. Так мог улыбаться только он. Именно от этой улыбки его враги бледнели, и с ужасом понимали, что жить им осталось совсем немного. – Верёвка отправит тебя прямо в ад, твоё имя будет проклято живыми и мёртвыми, а семья отправится в изгнание. У тебя же есть семья?

– Спрашивайте, лорд! На все свои вопросы вы получите ответы! Только умоляю, даруйте мне смерть от стали, и не трогайте семью!

– Да будет так. – Фельмор кивнул, и повторил свой вопрос: – Чего же тебе не хватало? Ведь у тебя было всё, что нужно человеку!

– Я слишком долго находился возле вас, лорд, и много чему научился. И ещё, я кое-что понял. – Страх за свою семью придал силы Бирхору, и он смог говорить более ровно, чем раньше, с трудом сдерживая стоны.

– Так что же ты понял?

– Загнанных лошадей обычно режут!

– Я тебя не понимаю! – Повелитель Тайной Стражи действительно не понимал, к чему эти слова. Что они значат? Ведь он даже и в мыслях не держал того, чтобы избавиться от своего секретаря!

– Всё вы понимаете… – Прохрипел Бирхор. – Я слишком много знал того, о чём другие только догадывались и боялись сказать вслух! Это всё припомнят вам на суде!

– На каком суде? Что ты мелешь? Кто посмеет меня судить?! – Расхохотался лорд. Ответ жалкого подобия человека его позабавил.

– Придёт время, и Лазоревые Горы проснутся ото сна, и всем вам будет плохо! Гораздо хуже, чем мне сейчас!

– И когда же это время придёт? – Заинтересованно спросил повелитель Тайной Стражи. Ему показалось, что он нащупал то, что никак не давало ему покоя. Ещё немного, и он поймёт, узнает, нечто такое, о чём никогда и не догадывался.

– Скоро, очень скоро вернётся из Великих Степей Стальной Барс. Он сможет объединить под своим знаменем харвеллов, вигов, и заулов! И вот тогда вам не будет никакой пощады!

– Это сказал тебе Сатвел? Тот слизняк, смердящий небо Обитаемого Мира?

– Нет. – Приглушённо, устало произнёс Бирхор. – До этого я додумался только сейчас. Что Сатвел? Это трупный червь, жаждущий власти и богатства. Разве это вечно под солнцем? Слава! Вот что останется в веках. Вот что будут воспевать потомки!

Фельмор совсем не ожидал, что на простой вопрос он получит такой ответ, и то, что допрос скатится на такую возвышенную тему. Он поразился силе духа человека, что считал пресмыкающимся, и теперь уже пожалел о том, что решился убить секретаря. Ему показалось, что он сейчас сам себе отрубит правую руку, и нисколько не