Вандал (сборник) - Андрей Посняков

– Ага, ничего… В деревне, говорю, много воинов?

– Там вообще нет воинов, – не сдержал улыбку мальчишка, – одни рыбаки да кузнец.

– А староста? И его люди?

– О, это не воины – трусы, – пленник презрительно рассмеялся. – Только и могут, что издеваться над беззащитными людьми.

– Та-ак… – Приятели переглянулись. – Сколько же у вас в селении рыбаков и когда они обычно возвращаются?

– Рыбаков – две дюжины, – охотно пояснил Захария. – А возвращаются они вечером, уже когда начинает темнеть. Так что вы…

Он хотел сказать – «вполне можете освободить своего дружка», но не стал, надеясь, что разбойники – или кто уж там они были – и сами все поймут правильно. Подставить старосту – этот план внезапно возник в лохматой голове Захарии, вспыхнул, словно утренняя звезда. А что, почему бы и нет? Пускай чужаки покуражатся, унизят этих сволочных гадов, он-то, Захария, тут будет ни при чем. В конце концов, что от него требуется-то? Щелкнуть волшебной шкатулкой и написать очередной донос. Что и будет сделано! А кого-то там ловить, предупреждать…

– Я покажу вам дорогу. – Шмыгнув носом, пленник пустил слезу. – Только… они ведь меня потом убьют. Может, отпустите, а? Ну, как подойдем к деревне?

– Дом старосты укреплен?

– Да, там высокая каменная ограда. И ворота из дуба – не говорите потом, что я вас не предупреждал.

– Ворота, значит… Ограда… А ну-ка, Нгоно, давай этого чертенка – в кабину. Я ж пока загляну в бак.

Горючки хватало. На дне, правда, но еще плескалось, а до деревни было не так далеко – километра два-три.

– Ой… а где же ваши быки? И оглобель я что-то не вижу.

– Не слишком ли ты любопытный, парень? Ничего, будут тебе сейчас оглобли. Ну, что, мон шер Нгоно, погрохочем в последний раз?

– Погрохочем! (Это как – в крайний раз?)

– Ладно. Ты – на платформу, а этого шустрого парнишку давай ко мне.

Александр ухмыльнулся и запустил двигатель.

Захария аж подпрыгнул от неожиданности, испугался уже по-настоящему, всерьез, особенно когда странная повозка вдруг сдвинулась с места и покатила сама, без всяких быков, лязгая, словно какое-то жуткое чудище. А пахло! Так, верно, пахнет в аду! Экий же гнусный, совершенно невыносимый, запах. Сера? Ой, господи…

Клацая зубами и округлив глаза от ужаса, пленник быстро закрестился:

– Боже, спаси и сохрани!

В дом старосты они вломились без приглашения, даже не через дверь, а прямо в ограду, так что только полетели кругом кирпичи да осколки разбитой фары. Уж конечно, незаметно подобраться не удалось – да не о том и думали. Староста и его людишки как раз выскочили на улицу – посмотреть, что это там за грохот? Ну, не они были сейчас нужны, главное – удалось произвести впечатление, а в доме уж все показала какая-то испуганно визжавшая девка, то ли жена хозяина, то ли рабыня.

Весников обнаружился во дворе, в погребе, живой, здоровый и даже заметно навеселе. Правда, сидел под запором, точнее сказать, лежал и спал на свежем сене.

– О, Саня! – Увидев своих, Вальдшнеп пьяно заулыбался. – Явился. А здешние мужики – ничего. Дорогу мне обещали показать, автобус надыбать. Я уж договорился, пока вы… и-ик… пока вы где-то там шлялись. Чего тут такой шум-то? О! В ворота не вписались! Так я и знал – на трелевочнике-то, это вам не на колесном тракторе ездить, тут сноровка нужна, ясен-пень.

– Давай, Коля, полезай в кабину, едем, – поглядывая вокруг, быстро распорядился Саша. – Нам еще до моря добраться затемно.

– До моря? Мы что, на корабле поплывем?

– На катере, Федорыч! На воздушных крыльях.

– А, знаю… «Метеор» называется. Вот, в старые-то времена, бывало…

Усадили, наконец, черта пьяного. Поехали – с ревом, пятясь, выползли из ограды, развернулись, попутно снесли какую-то попавшуюся под гусеницу хижину…

– О! – Со смаком орудуя фрикционами, Александр ухмыльнулся. – А мальчишка-то – смылся. Ну, правильно, чего ему тут ждать? И так спасибо – помог. Эх, опять нас трое, а? Три танкиста, три веселых друга – экипаж машины боевой!

«Боевая машина» – точнее, сидевший за рычагами управления Саша – надо сказать, разухабилась. Выбравшись на оперативный простор убогой деревенской площади, сперва застыла, словно норовистый жеребец, но потом Александр заметил каких-то людей у небольшой церкви и попер прямо на них, да так, что только засохшая грязь из-под гусениц полетела! Стоявшие – староста там или кто – немедленно бросились врассыпную. И правильно, это и нужно было сейчас – ликвидировать саму мысль о преследовании рычащего чуда.

Саша еще немного покуражился, поелозил по деревне, хотел даже свалить какое-то старое дерево, карагач или платан, да, подумав, махнул рукой – черт с ним, с деревом, пора уже было поворачивать к морю. Туда и поехали с ветерком. Правда, продолжалось веселье недолго – двигатель вдруг зачихал-зачихал, да и замолк.

– Ну, все! – Во вдруг наступившей звенящей тишине, словно после артиллерийской канонады или бомбежки, Александр распахнул дверь и, поставив ногу на гусеницу, смачно сплюнул наземь. – Все, говорю, парни – финита! Горючее кончилось.

– Ну вот! – Весников похлопал глазами. – Что ж теперь с трактором? Тут вот и бросим?

– А и бросим, что теперь с ним делать-то? Пущай тут стоит памятником, ржавеет.

– Долго не простоит, – спрыгнув в пожухлую от солнца траву, заметил Нгоно. – Если здешний кузнец ушлый – быстро прочухает, разберет на металл.

– Да и черт с ним, пусть разбирает, – Саша равнодушно махнул рукой. – Чай, не Т-тридцать четыре, не жаль.

– И все же…

Оставив за спинами бесполезный отныне трелевочник, приятели быстро зашагали к морю, точнее сказать, к маячившей в паре километров скале.

– А что мы туда идем-то? – едва поспевая за остальными, поинтересовался Весников. – Там что, ваш катер на подводных крыльях?

– Угу, Николай. Именно так. Почти.

Спускаться по скалам оказалось довольно трудно, Николай Федорыч пару раз даже чуть не сорвался, и Нгоно едва успевал подхватить его за шиворот.

Зато там, внизу, в уютной небольшой бухточке, поджидая, уже покачивался на волнах надежный рыбацкий челн.

– Ишь ты, не обманул старче… Эй-эй! – Саша помахал руками сидевшим на веслах подросткам. – Как лодочка-то, не течет?

– Ты и есть Александр, уважаемый?

– Вас прислал старик Антоний?

– Да. Мы сейчас… причалить.

А вот эти подростки – смуглые худые мальчишки лет по пятнадцати – говорили по-латыни плохо, куда хуже чем старик или тот ушлый парень.

– Что там был такое за грохотать? – дождавшись, когда все трое путников уселись, спросил один из лодочников. – Мы даже здесь слышать.

– Ограда у старосты вашего обвалилась, – усмехнувшись, пояснил Александр. – Видать, старая уже была.

– А-а-а… ограда… – Мальчишки весело переглянулись – тоже не очень-то уважали старосту. И, взявшись за весла, сноровисто погнали челнок в открытое море.

– Стойте, стойте! – С удовольствием посматривая на аккуратно уложенные на дне лодки мачту и парус, Саша пристально следил за курсом. – Нам сейчас совсем не туда. Налево, налево поворачивайте!

– Но, господин… Монастырь – там!

– Ой, парни… знаете что? Давно хотел спросить – какой сейчас на дворе год?

– Что? – Юные гребцы явно не поняли вопроса.

Александр передернул плечами:

– Вы вообще христиане, или как? В Иисуса Христа веруете?

– Веруем в Господа. А Иисус – лишь его сын.

– Ну, хотя бы так. Так вот, скажите-ка, сколько лет прошло со дня рождения Иисуса?

– Ой… – Парни задумались, переглянулись.

– Сын Божий давно родился… Может, лет двести тому… – внес предложение один.

– Сам ты двести! – возразил другой. – Отец Геронтий говорил – лет четыре сотни прошло, если не пять!

М-да… Саша только хмыкнул – для подобной богословской беседы нужно было выбирать куда более образованных людей.

– А вон и наши рыбаки! – Повернув голову, один из гребцов кивнул на несколько парусов, маячивших по правому борту. – Возвращаются с уловом. Нам пора поворачивать!

– Не нужно так спешить, парни. Вы хорошо плаваете?

– О, господин! Как рыбы!

– Вот и славно – до берега, значит, доберетесь.

– Саня! – Весников все прислушивался к непонятной для него беседе, поскольку никаких иностранных языков не знал, как и большинство советских граждан. Нет, когда-то в школе что-то такое «проходили»… да все больше – мимо.

– Саня, ты о чем это с ними гутаришь?

– Об Иисусе Христе, Николай.

– Во дает! – Вальдшнеп присвистнул. – Больше уж совсем поговорить не о чем.

– Спрашивал, когда Иисус родился. Сказали – лет четыреста-пятьсот назад.

– Ну, когда родился, тогда и родился, – отмахнулся Весников. – Где ваш «Метеор»-то?