Когда отцветает камелия - Александра Альва

ты мечтал с самого начала?

И правда, когда-то давно, когда богиня направила его сюда, в далёкий от её резиденции край, Юкио лелеял мысль о том, чтобы отрастить девять хвостов и стать ближайшим подданным той, кто одарила его божественностью. Но теперь…

– Я попросил оставить меня в покое. Здесь.

Амэ-онна присвистнула и похлопала его по плечу.

– Мир ками не такой блестящий, каким казался раньше, да?

– Если в нём нет Цубаки Эри, то этот мир мне не нужен.

– Безнадёжный ты.

Юкио понимающе посмотрел на Хозяйку леса и по-доброму усмехнулся:

– Разве ты не такая же?

– Ой, перестань, Кэтору-кун не первый возлюбленный, который меня покинул. Найду себе ещё…

Неожиданно по её щекам потекли слёзы, смывая тщательно нанесённый грим, прячущий иссиня-бледную кожу ёкая. Где-то над лесом прогремел гром, и ясное весеннее небо заволокло облаками.

– Ты портишь такую прекрасную погоду! – вздохнул Юкио и, немного помедлив, тоже положил ладонь на плечо Амэ-онны.

– Я знала, что он стал духом-хранителем, и знала, что когда-нибудь ему придётся уйти. Но это случилось слишком быстро! Угадаешь, куда я сегодня иду? Я оделась как человек, чтобы вновь прогуляться по тем улицам, где мы с ним ходили вместе, представляя, как живём обычной жизнью… Наверное, я сошла с ума.

Она начала стирать слёзы со щёк, и гром, предвещающий скорую грозу, утих.

– Нет, ты не сошла с ума, я тоже по нему скучаю, – улыбнулся Юкио, вспоминая вечно недовольное лицо Кэтору. – Его душа обязательно вернётся к нам, если он и правда хотел перед смертью именно этого.

Амэ-онна кивнула и громко выдохнула, утирая последние следы своей слабости с лица.

– Мы с тобой просто безнадёжны! – Она даже рассмеялась, но смех вышел вымученным.

– Да, и правда.

– Но мы это переживём.

* * *

В библиотеке, которая раньше принадлежала оммёдзи, служившим в святилище, пахло старыми книгами и пылью.

Обычно сюда никто не заходил, поэтому Эри выбрала это место, чтобы работать над картинами.

В тишине, подальше от сочувствующих глаз, она зарисовывала те образы, что приходили к ней во сне. Десятки набросков лежали повсюду: на столе, на полу, даже на книжных полках, а законченные свитки, которые принадлежали кисти прошлой Эри, уже висели на стенах, проклеенные и обрамлённые шёлковой каймой.

Художница опустилась на пол перед листом бумаги васи и провела тонкие линии, обозначая озеро, ворота тории и цветы, растущие между камнями. Ей хотелось добавить в серию картин для выставки хотя бы частичку своих личных воспоминаний, и потому на последней работе она изобразила грот со священным источником, в котором очнулась.

Хоть что-то, что принадлежало ей.

Кисть и чёрная тушь – единственное, что она не забыла из прошлой жизни, и только это помогало не впасть в отчаяние. Все вокруг знали больше, чем Эри, а те немногочисленные истории, которые они рассказывали, пытаясь пробудить её воспоминания, делали только хуже. Она не помнила ничего.

Однажды проснуться и не узнать лицо собственной мамы, лучшего друга, возлюбленного… Разве хоть кто-то заслужил подобное? Да, она догадывалась по заботливому голосу, по тем трепетным прикосновениям в озере, по внимательному взгляду, что господин Юкио-но ками не просто хранитель её семьи. Он любил Эри, но теперь не мог быть с ней.

Капля туши упала на белую часть листа и расплылась неаккуратной кляксой.

Отложив в сторону кисть, художница выдохнула: потом можно нарисовать на этом месте ещё один камень, а лучше бы начать заново. С такими неясными и спутанными мыслями вообще не стоило садиться за картину.

Она поднялась и прошла к окну, попутно подбирая раскиданные по полу наброски, и сложила их неаккуратной стопкой на низкий стол. Случайно задев рукой другую кипу с выцветшими от времени листами, тут же повалившуюся вниз, Эри замерла.

На татами упали рисунки, которые принёс сюда Юкио-но ками. До этого художница ещё не успела просмотреть их, но теперь не могла отвести взгляда от потускневших линий.

Вид утопающих в тумане ворот торий, каменная лестница, занесённая опавшими кленовыми листьями, старое здание святилища, над которым висела верёвка симэнава, статуи лис с платочками на груди… Всё это казалось смутно знакомым.

Как будто она и правда когда-то давно писала эти картины.

Дыхание сбилось, и Эри присела на колени, поднимая пожелтевшие наброски один за другим. Что-то шевелилось в сознании, но художница никак не могла поймать кончик нити, который бы привёл её к разгадке. Кто она? Почему она сейчас здесь и почему на этих рисунках изображены пейзажи того же святилища?

Образы, которые приходили к ней во снах, начинали оживать.

Она уже ходила по этим ступеням, уже видела цветение сакуры в саду, пила саке на краю обрыва и чувствовала запах благовоний из глицинии, когда возносила молитву богине Инари. Она уже касалась белых лисьих хвостов и подолгу работала над картинами в доме, который стал ей родным…

В висках пульсировало, а сердце билось так быстро, что в груди появилась тянущая боль, но Эри не останавливалась, продолжая рассматривать разбросанные по полу листы.

В самом низу, больше всех пострадавшая от времени, лежала последняя картина, порванная в нескольких местах и потемневшая оттого, что была написана не тушью, а обычным углем. Но кто-то очень постарался, чтобы сохранить её хотя бы в таком виде.

Простой рисунок, на котором теперь с трудом угадывались очертания, но стоило только взглянуть на него, как Эри осознала: она точно помнила день, когда написала этот сюжет. Украла бумагу из домика жриц, подобрала уголь из очага и взобралась на обрыв, чтобы побыть в одиночестве.

Цветок камелии на фоне полной луны.

Первый подарок, который она преподнесла Юкио-но ками.

Эри схватилась за голову и застонала, сжимая ладонями виски и чувствуя себя так, словно кто-то в ветреный день приоткрыл дверь-сёдзи, впуская в комнату ураган, который срывал со стен свитки, двигал вещи и поднимал в воздух бумаги. Художница зажмурилась, пытаясь унять боль в голове и поймать возвращающиеся сплошным потоком воспоминания.

Прошлое и настоящее сплелись воедино.

Кто она? Цубаки, которую продали в святилище Яматомори из-за её дара. Эри, которая потерялась в этой жизни и вернулась домой, чтобы найти её смысл. Художница, пишущая картины водой и тушью. Акамэ, получившая способности от самой богини Инари и видящая потусторонний мир. Девушка, полюбившая божество. Это всё – она.

Держа в руках старый лист с нарисованной камелией, Эри прижала его к груди, и по её щекам потекли тёплые слёзы. Исчезнув из мира на много лет и пережив перерождение, она наконец вернулась.

В голове теперь звучала только одна мысль: «Хочу