Больше чем счастье. Японская философия благополучия - Скотт Хаас

выходным и праздникам люди целыми семействами отправляются в онсэны и рёканы, чтобы, обнажившись с головы до пят (посетителей обычно разделяют по признаку пола), погрузиться в горячую воду, устроиться поудобнее, закрыть глаза и принять объятия природы. Кроме того, общественные бани, в свое время популярные в США, предоставляют возможность, отбросив ложный стыд, вымыться рядом с соседями и незнакомцами.

И конечно же, поговорить об укейреру!

Купание в Японии – это нечто само собой разумеющееся, и народ при любой возможности погружается в горячую воду или думает о том, чтобы в нее погрузиться. Водные процедуры начинаются с утра, с выливания на голову ведер воды у себя в ванной или в общественной бане (купальне), а заканчиваются в конце изнурительного рабочего дня релаксом в горячей ванне.

Останавливаясь в рёкане, гостинице в японском стиле, которые есть по всей стране, я вместе с другими обнаженными гостями нежусь в термальных водоемах перед завтраком, после завтрака, после обеда, перед ужином и после ужина.

Водные процедуры занимают особое место во многих культурах, но Япония в этом смысле стоит особняком.

Древние греки, а позже и римляне превратили купание в важнейший элемент своей сибаритской культуры. Правда, насладиться эксклюзивными ретритами могли только люди богатые и состоятельные[27].

Это одна сторона медали: в древние времена, а во многих обществах и по сей день купание было и остается прерогативой высших классов, признаком привилегированного положения и символом благосостояния. У кого еще есть время и деньги на праздное лежание в ванне?

В Западной Европе купание превратилось в индустрию. Вдохновленный писателями, воспевающими в своих романах курортные города, и туристическими компаниями, рекламирующими оздоровительные туры на термальные курорты, возник рынок элитных здравниц, от Марианских Лазней и Экс-ле-Бена до Лойкербада и Виши[28].

В девятнадцатом и начале двадцатого веков это называлось «ездить на лечение». Вы отправлялись врачевать водой жизненные стрессы (или серьезные медицинские проблемы, например такие как туберкулез, неизлечимый до появления антибиотиков). О причинах стресса тогда мало кто задумывался: цель состояла в том, чтобы исцелиться от душевных и физических страданий, расслабляясь в открытых и закрытых водоемах с горячими минеральными источниками.

Другой стороной медали были общественные бани для иммигрантов и рабочих, ютившихся в битком набитых комнатах или квартирах, где не было ванн и даже душа. Такие бани до сих пор можно встретить в Нижнем Ист-Сайде Нью-Йорка.

Когда я был ребенком, отец водил меня в общественную баню (он называл ее schvitz, что можно перевести как «место, где потеют») в районе Гармент Дистрикт Манхэттена. Она находилась в подвальном помещении невзрачного здания, заполненного старыми, тучными голыми мужчинами, которые, шатаясь и балансируя на скользкой плитке, залезали в большие горячие ванны и вылезали из них. Все это сопровождалось кряхтением, оханьем, вздохами облегчения и даже некоторого удовольствия, а также ворчанием, безошибочно свидетельствующим об унылом расположении духа. В перерыве между купанием мы сидели в парилке с многоярусными деревянными скамейками, и некоторые мужчины хлестали себя длинными, ароматными дубовыми вениками. Я до сих пор помню аромат тех веников и запах пота уставших работяг.

Так вот, для Японии не характерно ни то, ни другое: купание не является прерогативой элиты, равно как общественные бани не являются уделом бедных иммигрантов и рабочих. Бани есть практически в каждом районе и поселении; это место своеобразной социализации, где можно, что называется, и мир посмотреть, и себя показать. Вы принимаете свою несовершенную наготу; вы принимаете наготу других.

В бане все на равных: ты не станешь комплексовать перед одевающимися с иголочки людьми, когда они моются рядом с тобой без своих нарядов.

Владелец одного из рёканов, где я частенько останавливался, – очень уважаемый господин лет восьмидесяти, обладающий гордой осанкой и способностью внушать окружающим чувство благоговейного почтения. Когда мы беседовали с ним о его жизни, познаниях и путешествиях, я, что называется, краснел и запинался.

Так было до недавних пор, пока однажды он, по чистой случайности, не пришел в купальню в одно время со мной. Он сбросил свою юкату, обнажив худое, жилистое, бледное тело, окатил себя ведром воды и присоединился ко мне в горячей воде. Тогда я чувствовал себя комфортно в его компании.

Япония веками признавала неисчислимые преимущества коллективного принятия горячих ванн.

Позвольте мне привести еще один, даже более личный пример того, о чем я говорю, чтобы вы лучше представляли особенности японского купания.

Недавно я ужинал в идзакае с Хиро – моим давним приятелем, с которым мы познакомились много лет назад на продовольственной конференции. Хиро помешан на кулинарии и называет ее своей религией; между тем он получил ученую степень по политологии в Университете Васэда в Токио, а в настоящее время занимается веб-дизайном для японских компаний, ведущих бизнес на Западе.

За ужином мы умяли около восьми мини-порций разных блюд: жареного на гриле лосося, свежего тофу с перцем сансё, приготовленного на пару сладкого картофеля и т. п.

«Я хочу рассказать тебе о своем новом хобби», – бросил Хиро.

Он человек немногословный, но я знал, что пиво и саке сделают свое дело.

«О-о?» – отреагировал я.

«Да», – кивнул он.

И мы продолжили есть и пить в тишине.

«Твое хобби», – спустя какое-то время напомнил я.

«Ммм, – произнес он, проглотив очередной лакомый кусочек. – Да, мое хобби».

Я ждал.

«Я люблю спа», – наконец выдал он.

«Спа?»

«Да, я несколько раз в неделю хожу в разные спа-салоны города, – сказал он. – Меня это очень расслабляет».

«И сколько длится один сеанс?»

«В среднем три часа», – сказал он.

«Ммм, хмм… И что это из себя представляет?» – поинтересовался я.

Хиро объяснил.

«Окей, – сказал я. – Идем».

«Сегодня вечером? – на его лице появилось искреннее выражение удивления и восхищения. – Отлично!»

После ужина мы поймали такси и долго кружили по широким проспектам и закоулкам в районе железнодорожного вокзала Синдзюку, пока Хиро не сказал водителю остановиться перед рядом высоких серых зданий, похожих на офисные.

Мы вышли из такси, и Хиро приступил к поискам. В Японии очень строгие правила относительно размера и внешнего вида указателей, поэтому даже местные жители испытывают трудности с нахождением места назначения. Наконец мы подошли к длинной вертикальной вывеске с названиями организаций, среди которых значилось и нужное нам, и сели в четырехместный лифт.

Двери открылись на десятом этаже, который был отведен только для мужчин. (Девятый – только для женщин.) Это оказалось совсем не то, что я ожидал.

В крошечном фойе располагалась стойка регистрации, за которой стоял мужчина. За тысячу японских иен (это примерно десять долларов) каждый из нас получил ключ от