Вандал (сборник) - Андрей Посняков

– Ой, Пашенька, да мы с радостью! – Девушки с визгом обступили Павла, облепили, словно мухи.

– Э-э, – засмеялся тот. – Чего так-то просто встали? Купальников я ваших не видел? А ну-ка, лифчики быстро сняли!

– Да легко! Оп-па!

И все три, разом сбросив лишние предметы туалета, вмиг остались топлесс! И как это у них так здорово получилось, тренировались, что ли?

Паша ухмыльнулся, покосившись на палубу. Там был накрыт стол, за которым сидел гость, вдруг оставшийся в одиночестве – худосочного вида господин с хмурым, морщинистым и пропитым, как у старого цыгана, лицом, в черной джинсовке, казавшийся чуть старше Павла Сергеевича.

– Михаил Петрович, а ты что ж к нам не присоединишься? Иль девчонки не нравятся?

– Да нет, почему ж? Нравятся, – гость недовольно скривился. – Мне б перетереть кое-что…

– Да ладно, я ж сказал, все терки – завтра.

– Ну, завтра так завтра…

Михаил Петрович (у которого, кстати, тоже имелось прозвище – Миша Шахер-Махер), смакуя, отхлебнул из высокого, с золотым ободком, бокала бордо урожая одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года и, посмотрев на полураздетых девиц, невольно поежился – на улице-то был не май месяц, к тому же темнело и холодало.

Поставив за штурвал шкипера Афанасия, Паша прихватил девок и тоже уселся за стол под тентом. Налил водочки – всем, кроме гостя, который страдал печенью и давно уже пил только вино, причем очень и очень недешевое.

– Ну, чтоб у нас все было, а нам за это ничего не было!

Девушки с хохотом выпили, а Михаил Петрович поморщился. Вот же принес черт! И чего ему надо? Сидит, блин, как сыч… и ведь не выгонишь, братва не одобрит!

Однако и сидеть здесь с ним… Куда-то уже и веселье пропало.

Шумно вздохнув, Паша закусил водку креветками и, натянув на мощный торс полосатую матросскую майку, громко велел шкиперу поворачивать к дому.

– Ну у тебя и голосина! – снова поежился гость. – Как у пьяного дьякона. Прямо иерихонская труба.

– Какая еще, нафиг, труба?

– А, не бери в голову, уважаемый.

Паша отвернулся, скрывая гнев. Ишь ты, сука, выеживается – мол, не поймешь. А Домкрат очень даже все хорошо понимал. И знал точно – не зря Шахер-Махер явился. В гости? Ага, с его-то здоровьишком только на катерах и плавать. Что ж понесло в леса-то? Ясно что – какой-то финансовый интерес, на который у Миши был нюх лучше, чем на дичь у иной гончей.

– Владимирский централ… – заголосили динамики, и Паша, хлопнув первую попавшуюся девку по заднице, вновь вернулся к штурвалу.

– Ой, ой, Пашенька! Ты только нас всех не опрокинь, ладно?

– Паша, а мы что, уже домой, да?

– Домой, домой, нечего тут мерзнуть. Сейчас дискотеку устроим – на всю деревню, потом голыми купаться пойдем… у меня тут пляж, свой, личный.

– Ой, Пашенька… а нас жена твоя не прогонит?

– Да говорю ж, я ее в Бали отослал, как раз перед вашим приездом.

«Владимирский централ» в динамиках неожиданно сменился голосом Олега Митяева, впрочем, никто подмены не заметил: подвыпившим девчонкам было все равно, Мише Шахер-Махеру – тем более.

Когда проходят дни запоя,Мой друг причесан и побрит,И о высоком говорит…

Мириады серебряных звезд ярко горели в небе, и сверкающий изумрудами астероидный пояс из останков бывшей Луны четко разрезал небосвод на две неравные части.

Причалив, Паша первым делом отправился в дом, раздавая указания слугам. Впрочем, уже и не нужно было ничего приказывать, все и так делалось словно само собою: во дворе на мангале жарился шашлычок, на кухне шинковались – нет, заправлялись уже – салаты, в том числе целое ведро любимого Пашиного «оливье», в печи давно запекалась-томилась форель по-фински: тает во рту и вообще – пальчики оближешь, и даже если насытился так, что яства из ушей лезут, и тогда не удержишься, съешь хоть кусочек, а то и два.

Девчонки радовались, да и Паша все время смеялся, молчаливо улыбались слуги. Раз хозяин доволен, то и им что-нибудь несомненно обломится от его радости: щедрые премиальные или хотя бы остатки еды.

Только гость все ходил хмурый, словно не кореша старого проведать явился, а на какие-нибудь, упаси боже, поминки.

Во дворе грохотнула музыка – вытащили двухсотваттки-колонки.

Шахер-Махер скривился еще сильнее, словно зуб у него болел:

– Паша, друг мой… Ты что, и в самом деле дискотеку задумал?

– А что? Не так уж часто ты ко мне приезжаешь, а? Попляшем, девки в озеро поныряют, и мы заодно с ними. Ты посмотри, какой у меня забор-то?! Каменный, и ворота – со львами, видел?

– Видел, видел, – гость помотал головой, но не так просто, а с неким плохо скрытым ехидством. А потом сказал-огорошил: – Хорошие львы, да… Боюсь только, стоять им осталось недолго.

– Да ты че?! – Паша поперхнулся апельсиновым соком. – Ты че такое говоришь-то?

– Я еще и говорить-то не начинал, – лениво усмехнулся Михаил Петрович. – А ведь именно за тем к тебе и приехал.

– Да понял я давно, – махнул рукой Домкрат. – Уж извини, не мог сразу. Джип твой, охрану – давно уже все в поселке заметили, я и девок-то специально позвал, чтоб, кому надо, знали – приехал к Пашке Домкрату дружок Шахер-Махер, как водится, забухали, устроили черт-те что с голыми девками. Молодость, короче, вспомнили, – Паша ухмыльнулся, поставив бокал с соком на стол. – Так что уж потерпи чуть-чуть, если не хочешь, чтоб потом слухи другие ползли: мол, Пашка с каким-то хмырем заперлись от людей и о чем-то шептались.

– А ты умный, Павел, – усевшись на лавку, улыбнулся гость. – Я, кстати, всегда это знал.

– Да уж, был бы полный дурак, в девяностые бы не выжил!

– Вот потому-то я сейчас и у тебя. Потому что ты – умный. В отличие от многих прочих.

Серо-стальные глаза Михаила смотрели на Пашу с холодным прищуром.

– Я ведь заметил, как ты себя здесь поставил. – Шахер-Махер скривил тонкие губы в улыбке. – Лодка, водка, девочки… Этакий типичный браток, выживший, но ума наживший мало. Кстати, музычку на катере замени – барды это для братка не характерно, даже для бывшего.

Ах ты черт худой!

Павел шмыгнул носом – ну, надо же, и это заметил! Уж конечно… Он, Павел Сергеевич Домушкин, и в институте когда-то учился – инженер-строитель по специальности, и срочную служил на Северном флоте – в БЧ-2…

Шахер-Махер не дурачок, нет… Однако зачем же явился?

– Я знаю, у тебя сын во Франции учится…

– Ты моего сына не…

– Да ты не кипятись, друг! Сен-Дени – отличный пансион, и образование там получают очень даже приличное. Только… – Гость поиграл желваками. – Только ведь и пансиону, и городу Парижу недолго осталось. Впрочем, как и всем нам.

– А, вот ты о чем, – с некоторым облегчением выдохнул Павел. – О вселенской катастрофе. О сжимании мира… Ну да, сжимается – теперь это и невооруженным глазом видно, достаточно только взглянуть на звезды. Или на Луну, которой – ха-ха! – больше нету!

– Вот и я об этом. – Михаил Петрович поднялся, бросив быстрый взгляд на суетящуюся прислугу. – У тебя найдется какое-нибудь уединенное место?

– Пошли в бильярдную, – махнув рукой, Паша обернулся. – Девочки! Мы скоро!

В бильярдной по углам горел приглушенный свет, на стене напротив дверей висела картина. Гость подошел ближе, внимательно посмотрел, ухмыльнулся:

– Вижу, Ван Гога повесил. Дорого обошлось?

– Да уж не дешево. Короче, Миша… Хватит уже кота за хвост тянуть!

– Говорю, говорю, сейчас…

Михаил Петрович распахнул пиджак и вытащил из внутреннего кармана буклет:

– Хочу сразу же предупредить – это вовсе не лажа. Я и сам собираюсь… если найду достаточно денег.

– Что-что? – Павел вдруг неожиданно расхохотался, и гулкий хохот его повис под сводами зала, словно разреженный табачный дым. – У тебя – и нет денег?

– Столько, сколько нужно – нет.

– Нужно – для чего? – насторожился хозяин.

– А ты погляди буклетик.

Пожав плечами, Паша развернул мелованную бумагу с золоченым обрезом, вчитался… и разочарованно свистнул:

– «Город Солнца» какой-то… Что за чепуха? И… ну, ничего ж себе! Десять миллионов евриков. Это за что же?

– За билет в рай. И даже не в рай, а просто в жизнь. Миру осталось существовать не больше года… и сейчас я попробую тебя убедить в этом. Если мне не изменяет память, ты ведь когда-то учиться в инженерно-строительном?

– А ты памятливый!

Паша нехорошо прищурился – Шахер-Махер, похоже, выяснил о нем если и не все, то многое.

– Учился когда-то, да. И что с того? У меня тоже нет таких денег! С чего ты взял?

– Сначала выслушай, потом будешь решать. Сам. Я – всего лишь посредник. Тебе что-нибудь говорит имя профессора Фредерика Арно?

Глава 3. Мой меч – собачья голова с плеч