Вандал (сборник) - Андрей Посняков

– В двенадцать лет – здесь уже мужчины.

– Наш Мишка тоже будет таким, правда?

Кто-то суховато покашлял позади только обретших друг друга супругов.

Александр оглянулся:

– Что, уже все готово профессор?

– Да, можно начинать. Запускать?

– Запускайте! Надеюсь, Луи тоже выполнит свое обещание – что-то не очень-то хочется плыть почти вокруг всей Европы. Да и документов на траулер у нас нет.

Саша вновь обнял жену, лаская под платьем ее нежную, шелковистую кожу, грудь… вот уже губы супругов сомкнулись в затяжном поцелуе, а глаза устремились куда-то в космос…

– Как ты здесь жила все это время, милая?

– Не спрашивай… Кстати, профессор Арно заявил этим сволочугам, что я – его приемная дочь. Они и обращались – соответственно… А он – усовершенствовал генератор поля.

– Очень интересная была работа! – незаметно подкрался доктор. – Хотя и из-под палки. Может, поднимемся на капитанский мостик, господа?

– Зачем? Наоборот, кто-то должен спуститься в машину…

– И все же – хоть немного осмотримся…

– Кстати, как генератор?

– Увидим…

Анри Лерой стоял за штурвалом, как судовой электрик, он умел водить небольшие суда. Траулер, конечно, был, так скажем, средних размеров, но…

– Этрета, господа! – обернувшись, Лерой протянул Саше бинокль. – Взгляните-ка во-он на те скалы.

– О черт, уже утро! – хлопнув глазами, изумленно воскликнула Катя. – Надо же, а я и не заметила… Как все быстро!

Профессор живенько забрал бинокль у Саши, всмотрелся:

– Да, это Этрета! Знаменитая скала-арка… Там должен быть Гавр, Онфлер… Луи все же не до конца настроил аппаратуру – нас вынесло куда как западнее, километров на двести.

– То есть, вы хотите сказать… что мы уже на…

И ту вдруг всех перебила музыка…

Мадонна (или Ализе) исполняла свою старую песню:

– Ла Исла бо-ни-та…

– Что, что это такое? – не поверил Саша.

Анри за штурвалом пожал плечами:

– Ничего. Я просто включил радио.

– Яхта, прогулочная яхта!!! – не отрываясь от бинокля, радостно закричал профессор. – А вон там – самолет. Здесь недалеко аэродром, в Кане.

– Прекрасно, – Александр кивнул головой и обвел всех веселым взглядом. – Ну? Какие у кого будут предложения? Мы ведь не можем войти на этой посудине в порт.

– Даже не буду и пытаться, – усмехнулся месье Лерой. – Но здесь есть моторная шлюпка, мы вполне можем ее спустить…

– Что?! Бросить генератор! Сколько я вложил в него ума, усердия и таланта…

– Вам нужны проблемы с полицией, доктор Арно? Думаю, не следует привлекать излишнее внимание. Что же касаемо генератора – думаю, какие-то важные части с него можно и снять, – Саша снова обнял жену и подмигнул профессору. – Ведь можно?

– Да можно, конечно.

– Анри, на моторной шлюпке мы можем дойти до Арроманша?

– Смотря сколько горючего… Я еще не смотрел.

– Бросьте, не нужно нам плыть в Арроманш, – тут же возразил ученый. – Рядом, в Довиле, живут мои хорошие друзья.

– Ну, тогда не будем терять времени даром. За работу, господа мои, за работу.

Через пару часов весьма экзотически одетые люди, весело переговариваясь и смеясь, уже звонили в ворота одной фешенебельной виллы, а еще через час – уже ехали в микроавтобусе по скоростному шоссе в Арроманш.

– Ну, спасибо, Жан-Жак, – когда подъехали к дому, профессор поблагодарил водителя – племянника хороших друзей. – Может быть, выпьешь кофе?

– Да нет, поеду.

– Ну, как знаешь. Александер, покрутите же звонок!

Луи Боттака вышел не сразу, а когда вышел – никак не мог понять, кто тут его беспокоит… Пока, наконец, окончательно не проснулся.

– Господи!!! Вы!!!

– Ну да, – расхохотался Саша. – Что ты так удивился, не ждал?

– Ждал… Но, господа, не так рано.

– Рано? Поздно же ты лег!

– Нгоно зашел, мы с ним допоздна проболтали… кстати, он здесь. Но то что «рано», я не в том смысле – и суток еще не прошло, с тех пор, как…

Чёрные плащи

Глава 1. Мириады звезд

Жизнь нашу можно удобно сравнивать со своенравной рекою, на поверхности которой плавает челн…

Козьма Прутков

– Подсекай, подсекай, Саня!

– Да рано еще.

– Подсекай, говорю – сорвется!

Рывок. Взлетела удочка, почти невидимая в стылом утреннем тумане, оп-па!!!

Рыба – крупная по нынешним временами форель, – издевательски махнув хвостом, сорвалась, упала обратно в воду.

– Эх, Николай, Николай! – Саня, высокий мускулистый мужик лет тридцати, опустив удочку, разочарованно махнул рукой и сплюнул. – Говорил же тебе – рано!

Его напарник, лет на десять-пятнадцать старше, уже лысеющий, с вислыми, чуть сивоватыми усами и ничем не примечательным лицом, философски хмыкнул:

– Всему свое время, Саня. Ничего, наловим еще – денек-то только начинается. Эвон, заря-то какая!

За лесом, за туманной гладью озера, хмурясь, медленно вставало алое сентябрьское солнце. Туман быстро редел, прячась по берегам; в камышах и под ивами уже закрякали утки, застучал прямо над головами дятел, а невдалеке, у болотца, пару раз крикнула выпь.

Саша покосился на Николая и поспешно спрятал усмешку: знал, что напарника давно еще, лет тому двадцать назад, местные деревенские мужики прозвали Вальдшнепом, и прозвище свое он получил в точно такой же ситуации. Раздавив пару жбанов, встречали с удочками первую зорьку, и тоже закричала выпь, а Николай, тогда совсем еще молодой парень, все доказывал – не выпь, мол, а вальдшнеп. Вот и стал Вальдшнепом на всю оставшуюся жизнь. Прозвище свое, однако, Николай не любил и обижался даже на намеки, а уж тем более смех. Бывший совхозный тракторист, Весников Николай Федорович, когда-то работавший еще и в лесопункте, на трелевочнике, вообще-то по жизни был очень обидчивым, над чем деревенские обычно посмеивались, да так, что иногда и до драк доходило. Правда, все это осталось уже далеко в прошлом. Из деревенских-то иных уж нет, а те далече… В лихие девяностые – кто спился, кого убили, а кто и так, сам – либо пьяным на тракторе утоп, либо повесился. Немного уж их и осталось, мужиков-то, совсем немного, да и деревни давно стали не те, превратившись по сути своей в дачные поселки, куда народ только летом и приезжал. Как выражался Саша – объективный процесс, называется – урбанизация.

Ой, как не нравилось всем коренным, деревенским, это гнусное слово! А уж Николаю Вальдшнепу – в особенности. Очень не любил он нынешние времена и власть нынешнюю вороватую не уважал нисколечко. Впрочем, а кто на селе ее уважает-то? Ну, в городах – оно понятно, сами крадут – так вот со всей искренностью считал Николай Федорович, тихо ненавидя всех, кто сумел хоть чуть-чуть приподняться, начав жить по-человечески, и городских всех ненавидел. А уж тем более – своих, деревенских. Да что тут говорить! В деревнях оно испокон веку так – либо злобствовать, соседям завидуя, либо самому выпендриться – а смотрите, мол, какой я! Какая у меня машина, какой дом, забор, и уж собачища – зверь лютый! Вальдшнеп-то как раз был из таких, и больше завидовал, чем выпендривался, потому как – нечем было хвастаться. Себе на уме, он и раньше особо жилы не рвал, а в нынешние времена и вовсе кое-как с хлебушка на квас перебивался. Женат никогда не был, детишек, даже внебрачных, не завел, всю жизнь промыкался один, бобылем. Правда, и зла никому не сделал. Так, завидовал да ругался – что ж, у каждого свой характер. Не очень удачлив был, это правда, зато все стежки-дорожки в ближайшей округе знал как свои пять пальцев. Александр этим и пользовался время от времени, а в последние месяца три – так почти каждую неделю. На что имелись причины весьма даже веские иневеселые, а откровенно сказать, грустные, и даже очень.

Сашу Николай Федорович не то чтобы уважал, но… признавал, что ли. Вальдшнепу не зазорно было пройтись с ним по лесам, жбан раскатать, погутарить, однако, до приятельских отношений дело не доходило. Так, знакомцами считались. Федорыч вообще ненавидел «новых русских», а Саша-то, как ни крути, был из таких – три пилорамы, столовая, магазин, лодочная станция… Ну, пилорамы, допустим, принадлежали супружнице, но вот все остальное Александр сам раскрутил: и дешевую столовую – так она и называлась, «Столовая» – восстановил в первоначальном виде, как в семидесятых, и магазин – мини-супермаркет – близ федеральной трассы выстроил, и вот лодочную станцию открыл – для туристов, да и местные, у кого своей лодки не было, приходили. Кстати, жителям окрестных деревень, добрым знакомым, Саша лодки давал просто так, бесплатно. Красивые были лодочки – синие, желтые, изумрудно-зеленые… Александр сперва подумывал даже дать каждой собственное имя – «Беда» там, «Черная Каракатица», «Амикус», «Голубой дельфин», «Тремелус» – последние три названия были из той, прошлой жизни, в которой молодой человек обрел самое, пожалуй, главное – Катю.