Оттепель. Действующие лица - Сергей Иванович Чупринин

за 1954 год. Но вообще-то ее репутация стала совсем скверной. «У Инбер — детское сопрано, уютный жест. Но эта хрупкая Диана и тигра съест», — давно уже съязвил пародист А. Архангельский[1302]. В свою очередь Евг. Евтушенко назвал ее «воплощением лояльности» и «литературной комиссаршей», а потом и вовсе окрестил как «весьма кусачую козявку»[1303].

И было за что — откликаясь на книгу стихов Л. Мартынова «Эрцинский лес», И. написала, что «неприятие современности превращается уже в неприкрытую злобу там, где Мартынов говорит о своем современнике», поэтому и вывод может быть только один — «Нам с вами не по пути, Мартынов!» (Литературная газета, 7 декабря 1946). А на общемосковском писательском собрании 31 октября 1958 года, где изничтожали Пастернака, И., — как вспоминают, — очень хотела выступить, даже «подавала с места злобные выкрики». И хотя слова на собрании ей не дали, благонамеренная поэтесса все-таки нашла возможность высказаться уже 3 ноября в передаче Всесоюзного радио:

Я стала ленинградкой в дни Великой Отечественной войны. Всю блокаду провела на Неве, в городе Ленина. Мой патриотизм хорошо известен, по мере сил я отобразила его в поэме «Пулковский меридиан» и в книге «Почти три года». За эти произведения я была удостоена Государственной премии. Почему я сегодня об этом говорю? В наших рядах писателей-борцов не было Пастернака. Он мирно почивал, сначала на даче в Переделкино, потом в эвакуации в Чистополе. Страна истекала кровью, а поэт «творил», переводил Шекспира и наших любимых грузинских поэтов. Его поэзия мне чужда, потому что она антипартийна. Его ущербный роман «Доктор Живаго» произвел на меня гнетущее впечатление. Товарищи, поймите, ведь Пастернак замахнулся на советский народ, на завоевания великого Октября, со злорадной усмешкой он оклеветал Коммунистическую партию, посягнул на великого Ленина…

С тех пор прошло уже более 60 лет, многое забыто. Если что и помнится, то детские книжки и — да, да, вот это! — «Джонни» и «Девушка из Нагасаки», написанная тогда, когда верилось, что можно и в самом деле жизнь просвистать скворцом, заесть ореховым пирогом…

Соч.: Собр. соч.: В 4 т. М.: Худож. лит., 1965–1966; Страницы дней перебирая. М.: Сов. писатель, 1967; Сеттер Джек: Стихи для детей. М.: Текст, 2011; Как я была маленькой. СПб.: Речь, 2015; Сороконожки: Стихи для детей. СПб.: Речь, 2016; Соловей и Роза. М.: Текст, 2019.

Исаев Егор (Георгий) Александрович (1926–2013)

В родном колхозе И. поработать не успел, но всю жизнь называл себя крестьянином[1304]. Осенью 1943 года призванный в армию, охранял нефтяной завод в подмосковной Капотне, служил на турецкой границе, а когда после освобождения Варшавы был переброшен на фронт, непосредственного участия в боевых действиях принять не успел. Тем не менее опять-таки всю жизнь числился воином, хотя воевать ему довелось сначала в дивизионке «На разгром врага», а после Победы еще пять лет радистом и корректором в газете «За честь Родины», дислоцированной в Австрии.

Время было уже поспокойнее, так что будущий советский классик, тогда капитан М. Алексеев, командовавший в газете отделом, писал в эти годы роман «Солдаты», а младший сержант И. — стихи, которые публиковала не только армейская печать, но и московский журнал «Смена». Понятно, что, демобилизовавшись, он в 1950 году прибыл в Литературный институт, куда и поступил без экзаменов — хватило рекомендательных писем от вошедших в силу Е. Долматовского и Н. Грибачева вкупе с доброхотной помощью Ю. Бондарева, тогда этот институт заканчивавшего.

Трудно сказать, что ему дали уроки Сергея В. Смирнова, руководившего семинаром, но свой жанр в поэзии И. уже раз и навсегда выбрал — студентом напечатал в альманахе «Литературный Воронеж» первую огромную поэму «Лицом к лицу» (1951), посвященную советским воинам, несшим службу за рубежами Родины, а в 1955 году выпустил ее отдельной книгой с названием «Над волнами Дуная».

Большого успеха у нее не было, но, став после выпуска и, как говорят, по личной рекомендации Д. Поликарпова редактором, а затем и заведующим редакцией русской советской поэзии в издательстве «Советский писатель», И. быстро оказался в кругу стихотворцев фигурой влиятельной — во всяком случае, всем нужной. Писал и лирику, конечно, но как бы без особого вдохновения, вполсилы, сосредоточившись на работе над новой поэмой, еще более монументальной. «Бормоча слова и строчки, — вспоминает М. Синельников, — изо дня в день расхаживал по коридору на десятом этаже „Дома Нирнзее“, где тогда помещалось издательство»[1305], и в 1962 году на страницах «Правды», «Огонька», «Комсомольской правды» стали наконец-то появляться отрывки из поэмы «Суд памяти», полностью напечатанной тогда же в журнале «Октябрь».

За нее схватились — и власть, и литераторы-охранители, в равной степени мечтавшие найти противовес треклятым «эстрадникам», в первую очередь Е. Евтушенко, конечно. Поэтому, когда, выступая 26 декабря 1962 года на заседании Идеологической комиссии ЦК, В. Фирсов пожаловался, что И. до сих пор не приняли в Союз писателей, ошибку исправили в тот же день[1306] и еще через два дня ввели в редколлегию еженедельника «Литературная Россия». Что же касается «Суда памяти», то поэма стала издаваться и переиздаваться немереными тиражами всеми без исключения литературными издательствами Москвы, ее ввели во все мыслимые рекомендательные списки, а в 1964 году выдвинули на соискании Ленинской премии.

Утверждают, что кандидатуру И. поддержали М. Шолохов и Д. Шостакович. Однако на первый раз требуемый результат все-таки не был достигнут, так что И. пришлось, и опять не торопясь, вынянчить еще «Даль памяти» (1977) и искомую награду получить уже за двукнижие в 1980 году. Так он оказался среди здравствовавших на тот момент русских поэтов единственным лауреатом Ленинской премии, и почетные должности потекли полноводной рекой: секретарь правлений СП СССР (с 1981) и РСФСР (с 1985), председатель Всесоюзного совета по поэзии, Всероссийского общества книголюбов, депутат Верховного Совета СССР почему-то от Хакасской автономной области (1984–1989) и др. и пр. Да и наград И. набрал едва ли не больше, чем другие поэты: звание Героя Социалистического Труда (1986), два ордена Ленина (1984, 1986), ордена «Знак Почета» (1967), Трудового Красного Знамени (1976), Отечественной войны 2-й степени (1985).

Порою он полушутя-полувсерьез удивлялся: «Ведь я же не член партии. Никогда не делал в их сторону реверансов. А почему-то меня возносило время»[1307]. И высоко, заметим, возносило: писал мало, новые поэмы появлялись редко, но книги вплоть до перестройки шли бурным потоком, даже сборник публицистики «Колокол света» (1984) и тот был выпущен полумиллионным тиражом.

Не удивительно, что в некрологе, подписанном заединщиками И., прозвучали риторические вопросы:

Кто из современников не помнит его стихи, поэмы,