Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс» - Дональд Маккензи Уоллес

его к переменам. Было ребячеством предполагать, что стены самодержавного Иерихона рухнут под звуки академических труб. Попытки революции не могут иметь успеха без активной поддержки народа; следовательно, революционная агитация должна охватить и массы.

До сих пор между революционерами царило полное единодушие, но в отношении образа действий возникли резкие разногласия. Те, кого увлекли волнующие речи Бакунина, воображали, что если заставить массы осознать себя жертвами административного и экономического гнета, то они поднимутся в едином порыве и завоюют свою свободу. С этой точки зрения требовалось только возбудить народное недовольство и принять меры к тому, чтобы взрывы его произошли одновременно по всей стране. Считалось, что все остальное можно без опаски предоставить действию стихийных сил и вдохновению момента. Поднимались голоса и против этой опасной иллюзии. Лавров, например, соглашаясь с Бакуниным в том, что одни лишь политические реформы не дадут большого или вообще какого-либо результата и что подлинного улучшения жизни рабочих классов можно достигнуть только в результате экономической и социальной перестройки, решительно утверждал, что революция, дабы ее плоды были долговечными и полезными, должна совершаться не демагогами, направляющими невежественные массы, а народом в целом, после того как он будет просвещен и осознает свои истинные интересы. Подготовительная работа потребует целого поколения образованных пропагандистов, которые будут жить среди трудящихся, как сельских, так и городских.

Некоторое время эти два течения находились в конфликте, но взгляды Лаврова, которые были всего лишь практическим развитием академического нигилизма, приобрели гораздо больше сторонников, нежели яростные анархические планы Бакунина, и в конце концов грандиозная схема постепенного осуществления социалистического идеала путем идеологической обработки масс была воспринята с энтузиазмом. В Петербурге, Москве и других крупных городах студенческие общества взаимного обучения, о которых я говорил в прошлой главе, превратились в центры народной пропаганды, а академические нигилисты – в активных миссионеров. Десятки студентов, юношей и девушек, нетерпеливо мечтавших обратить массы в евангелие свободы и земного счастья, стремились наладить контакт с простыми людьми, поселяясь в деревнях в качестве школьных учителей, врачей, акушерок и т. п. или устраиваясь обычными рабочими на фабрики в промышленных городах. Чтобы получить работу на фабриках и скрыть свои истинные цели, они добывали себе фальшивые паспорта, где указывалось, что они принадлежат к низшим сословиям; и даже те, кто уезжал в деревню, обычно жили под вымышленными именами. Так образовался целый класс профессиональных революционеров – их иногда называли нелегалами, – которым в любой момент угрожал арест. В качестве компенсации за трудности и лишения, которые им пришлось пережить, они утешались тем, что борются за благое дело, как верили они. Обычно в свою веру они обращали при помощи дружеских бесед и брошюр, специально написанных для этих целей. Самые энергичные и настойчивые из этих миссионеров месяцами и даже годами не покладали рук, оставаясь на связи с центром в столице или каком-нибудь губернском городке, чтобы сообщать о том, как идет дело, получать новый запас брошюр и продлевать поддельные паспорта.

Это необычайное движение называлось «ходить в народ» и распространилось среди молодежи, как эпидемия. В 1873 году оно было внезапно усилено притоком новобранцев. Свыше сотни русских студентов были вызваны правительством из Швейцарии, чтобы избавить их от пагубного влияния Бакунина, Лаврова и других видных социалистов, и значительная их часть вступила в ряды пропагандистов[101].

Немало сведений о целях и методах пропагандистов было получено в ходе судебного следствия, начатого в 1875 году. Один крестьянин, в то же время фабричный рабочий, донес в полицию, что некие лица распространяют на фабрике революционные брошюры, и в доказательство своих слов предъявил несколько таких брошюр, которые получил сам. Это привело к расследованию, которое показало, что некоторое число молодых мужчин и женщин, явно принадлежащих к образованным классам, распространяли революционные идеи посредством брошюр и разговоров. Последовали аресты, и вскоре открылось, что эти агитаторы принадлежат к крупному тайному обществу с центром в Москве и местными отделениями в Иванове, Туле и Киеве. В Иванове, например, фабричном городке милях в ста к северо-востоку от Москвы, полиция нашла квартирку, где жили трое молодых людей и четыре девушки, и все они, хотя и происходили из образованных слоев, имели вид обычных заводских рабочих, сами готовили себе пищу, своими руками выполняли всю домашнюю работу и стремились избегать всего, что могло бы отличать их от рабочих. В квартире обнаружили 240 экземпляров революционных брошюр, крупную сумму денег, множество шифрованных писем и несколько поддельных паспортов.

Сколько человек состояло в этом обществе, сказать невозможно, потому что значительная их часть ускользнула от бдительного ока полиции; но многих арестовали, и в конечном счете сорок семь человек были осуждены. Из них одиннадцать были дворянами, семеро – сыновьями священников, а остальные принадлежали к низшим классам, то есть к мелкому чиновничеству, мещанству и крестьянству. Средний возраст заключенных составлял двадцать четыре года, самому старшему было тридцать шесть, а самому младшему не было и семнадцати! Лишь пятеро или шестеро были старше двадцати пяти, и ни один из них не был зачинщиком. Женский элемент был представлен не менее чем пятнадцатью девушками в возрасте в среднем до двадцати двух лет. Две из них, судя по фотографиям, имели изящную и привлекательную наружность и, по всей видимости, мало годились для участия в массовых убийствах, об организации которых рассуждали в их обществе.

Характер и цели общества ясно отражены в представленных на суде документальных и устных свидетельствах. Согласно основным его принципам, между членами должно существовать полное равенство, полная круговая ответственность и полная откровенность и доверие в том, что касается общего дела. Что до условий вступления, то кандидат должен полностью отдаться революционной работе; должен быть готов разорвать все узы дружбы и любви ради благого дела; обладать самоотверженностью и умением хранить тайны; быть готов при необходимости стать простым рабочим на фабрике. Желание сохранить абсолютное равенство хорошо иллюстрирует статья устава о руководстве: руководители не избираются путем выборов, но все члены становятся ими по очереди, а срок полномочий не превышает одного месяца!

Общество провозглашало своей целью разрушить существующий строй и заменить его таким, где не будет ни частной собственности, ни классовых или имущественных различий; или, как выражено в одном документе, «на развалинах нынешнего общественного устройства основать империю трудящихся классов». Средства достижения этой цели оговаривались в общих чертах, но каждый должен был приспосабливаться к обстоятельствам и посвящать все свои силы делу революции. Для руководства неопытными рекомендовались следующие способы: простые беседы, распространение брошюр, возбуждение недовольства, образование кружков, создание фондов и библиотек. Все это, вместе взятое, составляет, по терминологии революционной