Вызволение сути - Михаил Израилевич Армалинский

за совращение малолетних. Но по счастью, это произошло в нормальной стране, и родители парня не только не побежали жаловаться в полицию, а лишь весело шутили, а мать, вызвав Эмили на конфидециальный разговор, не вцепилась ей когтями в волосы, а лишь поинтересовалась, хороший ли любовник её сын, о чём она, как и всякая разумная мать, заботится.

Следующий подзатыльник американской сексуальной морали был совершён пиздяным запахом героини, от которого её любовник не желал избавляться, а хотел сохранить как можно дольше. Эмили была поражена, почему её француз не стал принимать утром душ после активной ночной возни. Эмили, дивясь этому отвратительному и святотатственному поведению (по стандартам самой великой по сексуальному опиздинению страны) вскоре узнала, что в утренних вагонах метро веет пиздяной запах и запах спермы, которые источают пассажиры после ночных совокуплений, не желающие расставаться с ароматом счастья.

Когда в рекламе обнажённая модель прошла по мосту мимо ебущих её глазами мужчин, Эмили залопотала американскую мантру об объективизации женщин. На что создатель рекламы удивился – что же плохого в том, что мужчина смотрит на голую женщину с вожделением, а голая женщина радуется всеобщему мужскому желанию и чувствует себя властительницей мужчин?

Тот же создатель рекламного ролика, женатый самец, имеет своей любовницей начальницу Эмили. Причём все об этом знают и, прежде всего, сама его жена. Более того, она, заметив интерес мужа к Эмили, поманила её и оповестила о своём одобрении Эмили как любовницы мужа, захоти она вступить в такую должность.

Разумеется, что и жена имеет любовников, которых муж воспринимает как самих собой разумеющихся. Это вам не сумасшедшая Америка, где требуется верность на всю жизнь, а коль это противоестественное требование не выполняется, то включается машина разводов, мести и убийств и самоубийств.

Сексуальный дух на французском рабочем месте поначалу воспринимается американкой как сексуальное домогательство, агрессия, изнасилование и членовредительство. Когда заводится разговор о сексуальной позиции "Эйфелева башня", Эмили старается скрыть свою похоть деланным возмущением. А позиция-то самая нормальная и женолюбивая: двое любовников ебут любовницу с двух сторон: один в рот, другой – вагинально или анально, значения не имеет, но только при описании позиции.

Так вот, каждый любовник по разные стороны женщины, приветствует соратника тем, что протягивает руку и ладони их соединяются в high five, а эта фигура напоминает очертания Эйфелевой башни.

Нужно отдать должное Эмили, которая быстро осваивается с духом секса в офисе и приносит в подарок двум сотрудникам кондитерское изделие, испечённое в форме хуя с яйцами.

В начале сериала парижская Эмили, вконец проголодавшись, пригласила к себе первого попавшегося ей французского красавца, надеясь вкусить, наконец, французского хуя. По пути к ней в квартиру предполагавшийся любовник шепнул на ушко Эмили, что он любит американские пизды. Эмили безумно оскорбилась и похерила красавца, но опробовав.

Однако, к концу сериала возникает надежда, что если бы какой-то мужчина опять сказал бы Эмили, что он любит американские пизды, то на этот раз она бы уже не оскорбилась, а ответила: А я люблю французские хуи.

Шахмотья – в сторону!

Queen’s Gambit 2020, Netflix

Россияне всегда были падки на шахматы, поскольку непреодолимые границы шахматной доски и неизменность шахматных правил напоминали им оковы привычного тоталитаризма.

В Америке шахматы были интересны лишь узкой группе одержимых с пиком интереса к ним во времена Бобби Фишера, да и то только потому, что он был символом победы над Советским Союзом.

Вот и теперь этот сериал запал в русскую душу, и все, кто могут, смотрят его и все, кто могут и не могут, о нём говорят.

Я с детства шахматами не увлекался, хотя родители научили меня как в них играть, и я умел передвигать фигуры и ставить детский мат. Но я не мог продумывать игру более, чем на два хода вперёд и потому играл по вдохновению, а потому проигрывал умеющим строить “планов громадьё”.

С течением времени я нашёл для себя шахматного кумира – это был не Михаил Ботвинник и не Бобби Фишер, а Остап Бендер со своим гамбитом смахивания всех фигур с доски. Нарушение правил (и некоторых законов) – вот на что вело меня литературное (и не только) вдохновение.

Поэтому, просматривая увлекательно сделанный сериал про шахматы, я быстро осознал, что его обильная шахматная часть была для меня значительно менее интересна, чем его скромная сексуальная.

Я с нетерпением ожидал, когда девочку, попавшую в детский дом, начнут совращать преподаватели и развращать старшие подружки. Но увы – девочку бросили на произвол мастурбации, которую, увы, тоже не показывают.

Зато девочку сладострастно сажают на наркотики и смакуют, как она становится от них зависима, причём настолько, что она совершает отчаянную кражу и нажирается таблеток чуть не до смерти.

Интерес девочки к шахматам является попыткой выхода из одиночества и найти приложение её изощрённому уму. А сами шахматы становятся символом незыблемого порядка и собственной власти над происходящим.

Вся показанная сексуальная жизнь героини в детском доме заключается в её невинном интересе к оскорблению “cocksucker”, уничтожительность которого она слышит, но смыла которого не понимает. Её старшая подружка-негритянка, что должно намекать на её африканскую похотливость, что, следовательно, вела к некоторому сексуальному опыту, объяснила девочке что к чему. А на вопрос шахматистки, как же брать в рот то, из чего струится моча, подружка разъяснила, что ко времени пребывания мочеисточника во рту, мочи в нём уже нет, но зато самочки любят сосать эту сосульку или сосулю.

Зрителю хочется от души верить, что это открытие глубоко запало в душу созревающей шахматисточке.

И вот созревшая шахматистка направо и налево “ебёт” мужиков-шахматистов. А надо было бы ещё ударять их шахматной доской по голове, ибо сексуальная жизнь героини полна шахов и матов, которые ставят ей мужчины, которые неплохие шахматисты, но никчёмные любовники.

Её единственная нешахматная страсть – это шахматист-журналист – оказывается гомосексуалистом, причём не бисексуалом, который был бы рад ублажить влюблённую в него красотку, а гомосексуалистом-радикалом – патологически не желающим проникать в женщину.

Другой шахматист-любовник использует кровать как шахматную доску и продолжает говорить о партиях, и ему даже в голову не приходит, что девица эта для него – весьма хорошая партия. Она, лёжа к нему голой спиной, горько спрашивает: И в такое время это всё, о чём ты можешь говорить?

Другой любовник-шахматист, живёт в её доме и ведёт себя не как любовник, а как тренер по шахматам, а не по сексу, и, не в силах пережить свою слабость, уходит от шахматисточки, проиграв любовную игру.

Единственный любовник вне мира шахмат, накурился марихуаны настолько, что то ли не мог кончить, то ли не мог начать, на что героиня, опять-таки повернувшись к нему голой