Вызволение сути - Михаил Израилевич Армалинский

не получилось, но зато, к сожалению, он лишил трибуны своих многочисленных френдов, бросившихся было яро защищать СИЧа и обвинять меня в порнографии и в том же еврействе.

Всё, что осталось уже полууважаемому Чупринину – это бегать по знакомым, которым он подарил свою книжку, и тщательно вымарывать все места, где упоминается моё имя.

Так Чупринин продемонстрировал, что самый эффективный приём его литературной критики – это цензура.

Распахнувшийся Чупринин 

четвёртая серия

Линк на заметку Задний ход я, разумеется, засадил в Фейсбук Чупринина.

На этот раз он проглотил язык, и вместо реакции он (что бы вы думали?) просто закрыл мне доступ к своему ФБ.

По своему интернетовскому невежеству Чупринин убеждён, что если он стёр мои записи, то он их уничтожил, а если лишил Армалинского доступа к своему журналу, то я не смогу войти в него под псевдонимами, которых у меня в ФБ не один и не два.

От серии к серии моё разочарование в Чупринине разрасталось и углублялось.

Я надеялся, что он по-честному скажет что-нибудь вроде – ну да, словечки с корнем «жид”, что я употребил, – негодные, они, мол, с давних пор запали в голову и вот выскочили по-дурному.

Или что-либо подобное.

Но нет, Чупринин всем своим поведением утверждает, что использовать слова “жидиться» и «жидоморство» в смысле “жадничать” и“антисемитизм”– дело правое и даже вполне похвальное.

Вдобавок Чупринин занялся передёргиванием моих слов, потом их изъятием, а затем и вовсе запретом.

Такая суетливая активность Чупринина по уходу от поставленного вопроса о его возможном антисемитизме демонстрирует, что речь идёт уже не о возможном, а о его явном антисемитизме.

Ну а то, что он печатал евреев в Знамени или мило общался с некоторыми из них, то мы знаем, что у каждого антисемита есть любимые евреи.

Прогноз литературного долгожительства

По наводке Бориса Акунина в ФБ, который не только восхитился романом Алексея Иванова Ненастье, но даже прочёл его до конца, я тоже прочёл (кое-где лишь просмотрел) до конца этот роман. А до конца прочёл лишь потому, что хотелось узнать чем закончится детективная линия фабулы. Конец был неожиданно голивудский – надежда не умерла последней.

Ненастье – вынесенное в заголовок, разумеется, понятие, несущее, по меньшей мере, два смысла. Ненастье – это название посёлка, ну и конечно же, общего положения дел в России.

Роман безусловно талантливый и даёт реалистическую и меткую, в деталях и в общем, картину русского ненастного бытия.

Формально этот роман написан про "преступление и наказание", а потому должен бы читаться с увлечением, что, по-видимому, и происходит.

Самое сильное впечатление на меня произвёл густой жаргон – бытовой, военный, тюремный и т.д. Его в романе на каждой странице – фургон, и жаргон этот ярок и точен. Да и вообще, жаргон – это самая живая и честная область русского языка, в отличие от журналистко-культурно-административно-политического фальшиво-подло-американизированного новояза.

По сути – это всё, что можется сказать о самом романе. Однако, он навёл меня на очередные размышления.

Когда я ныне читаю какое-либо талантливое литературное произведение, я пытаюсь предугадать его судьбу во времени: ждёт ли его долголетие или скорое забвение? Просуществует к нему интерес лишь одного поколения или многих? Может ли когда-то возобновиться интерес к этому произведению после того, как первый интерес сойдёт на нет?

Вот почему, читая роман, я искал в нём "величие замысла". Детективная его составляющая сильно разбавлена бытовухой, потому как именно детективность могла бы вытянуть его из загончика злободневности и сделать интересным для грядущих поколений. Но, увы, при всей моей благожелательности – не нашёл.

Не поймите меня превратно – сиюминутные романы очень нужны, они вдохновляют, просветляют или волнуют и будоражат нынешнее поколение. Эта газированность злободневности удовлетворяет жажду, возникающую от жара сегодняшних тревожных или победных событий.

Но вот явилось новое поколение, за ним другое – им уже не интересны прошедшие события и дела, потому что полно новых, прямо влияющих на их жизни. Разумеется, будут и в грядущих поколениях люди, интересующиеся историей, этнографией – им прежние романы будет интересно почитать. Но они уже не будут трогать общенародную душу.

Для долголетия литературного произведения, в нём должна быть поставлена и забавно решена некая трудная загадка. Самый простой вариант это – загадка детективная, вот почему столько лет интересен Шерлок Холмс, Агата Кристи и пр.

Но самые чарующие и самые глубокие загадки – это загадки половой любви и личной смерти. Каждое новое поколение берётся с великим энтузиазмом их разгадывать самостоятельно с нуля и учиться, как это делалось на примерах литературы. Если эти загадки заданы честно, откровенно и талантливо, то для молодёжи грядущих поколений будет интересно узнать литературные разгадки.

В романе Ненастье я не нашёл ни величия замысла, ни великих загадок, ни тем более, попыток их разрешения – это лишь прекрасно сделанная экспрессионистская фотография. Но таких талантливых фотографий неисчислимое множество.

А потому я сделаю предположение, что об этом романе хорошо забудут лет через пять.

Ну а теперь – сугубо научная часть моего повествования.

Чтобы проследить длительность интереса к литературному произведению, я решил определить количество его упоминаний в Яндексе, Гугле и Нигма.рф через поколение (25-30 лет) после его славного явления-издания.

Для примера я взял два произведения, изданные в одно и то же время: восхитительный роман Андрея Битова Пушкинский дом, о котором много писали и говорили, когда он вышел в 1987 году в США, а потом был переиздан в России, и Тайные записки Пушкина20, которые тоже вышли в США, но чуть раньше – в конце 1986 года и потом тоже были переизданы в России.

Роман Пушкинский дом много глубже романа Ненастье, но и он сконцентрирован на проблемах своего времени.

Вот результаты моего научного исследования, сведённые в наглядную таблицу.

Битов

Пушкинский дом

Пушкин

Тайные записки

Яндекс

6000

26000

Гугл

3160

5260

Нигма

19000

30000

Из этих цифр можно заключить, что новое поколение читателей по-прежнему увлечено загадками любви и смерти, решаемыми Пушкиным, а дела минувших дней, прекрасно описанные Битовым, теряют интерес для нового поколения.

Итого, главный вывод с помощью элементарной интерполяции или математической индукции да и просто с точки зрения здравого смысла: интерес к Тайным запискам Пушкина будет жить века.

Наркота без кайфа

Сериал Narcos (2015-16) – история Pablo Escobar  – некогда наработавшего 30 миллиардов долларов на кокаине, которым снабжал США. По всем 21 сериям за ним и его ребятами из картеля гоняются по крышам бедных колумбийских домов два американских агента с револьверами, а эскобарцы в них стреляют из узи и прочего автоматического оружия, но ни разу не попадают, тогда как колумбийских полицейских и просто граждан они расстреливают без промаха и насмерть. Это что касается реализма.

Пабло – прекрасный семьянин и любящий сын, что не мешает ему убивать людей большими кучами.

Наивный режиссёр дивится и пытается заставить зрителей недоумевать, как же это так – убийца, а может