Вызволение сути - Михаил Израилевич Армалинский

моей порнографии говорить просто невозможно.

Лекманов сообщает с облегчением, что если раньше о сексе писали как о постыдном и ужасном или как о неприкосновенном таинстве, то, мол, теперь стали говорить о нём торопливо, а надо обучаться говорить о нём легко и спокойно, как на Западе.

Я же скажу, что в истинной литературе, как и в самой жизни, похоть всегда останется таинством и говорить о ней спокойно невозможно, а лишь с трепетом, иначе это не великая ебля, а новорусское траханье.

И если с годами каждый писатель и всякий человек теряет остроту ощущений, то нельзя забывать о молодёжи, для которой секс и литература внове, и они переполняют юных острейшими ощущениями. А потому секс всегда остаётся трепетным таинством, который молодёжь пронесёт в литературу. Но таинство это – прикосновенное, рассматриваемое и осознаваемое, и в разъяснении этого – эффект порнографической, а если уж очень хотите, эротической литературы.

Перечисляя Аксёнова, Кабакова, Алешковского, Юрьенена, Нагибина, Зинника, Сорокина и других, Лекманов вполне точно замечает, что к прорыву в литературе их описания секса не привели, что они стоят в одном ряду, что они не выработали тот язык, на котором можно говорить о сексе.

Однако, приводя в пример Лимонова в выработке языка секса и непринуждённости в сексоизъявлении, Лекманов принял хуесосание Эдички негра за великое литературное достижение, а лимоновскую инфантильную “письку” – за достойный термин для описания пизды.

Но в том-то и дело, что “вырабатывать” ничего не надо – уже имеются однозначные и честные слова: хуй, пизда и ебля, с помощью которых зоркий и прямой взгляд Пушкина вызволяет великую суть секса в Тайных записках.20

Я согласен с Лекмановым, что нынешние женщины пишут о сексе лучше, чем мужчины. И как им не писать лучше, когда они способны получать (и многие получают) наслаждения значительно сильнее и продолжительнее, чем мужчины. Женщинам лишь остаётся переложить свои ощущения на слова, как волшебную мелодию.

В заключение я возвращаюсь к словам мятущегося Лекманова:

Ну, был бы у меня том толстый, я бы наверное о них (Тайных записках – М. А.) упомянул… а может и не упомянул, не знаю.

Уж, пожалуйста, Олег Андершанович, сделайте доброе дело и ни в коем случае не упоминайте Тайные записки 1836-1837 годов А. С. Пушкина в своей книге о сексе в русской прозе, ибо помещать великого профессионала Пушкина среди бесконечных сексуальных дилетантов станет непростительным оскорблением чёрно-русского гения.

Послесловие к моей рецензии на лекцию Олега Лекманова

о сексе в русской прозе 20 века.

Когда я выбирал эпитеты для описания моего впечатления об Олеге Лекманове, я, среди прочих, вставил умный.

Но я на нём спотыкнулся – ведь в том. что я услышал от Лекманова в Школе злословия и в лекции о сексе в русской прозе, ничего особо умного не было. И я заменил эпитет умный на метафору неглупый.

Моё решение оказалось абсолютно правильным – у Лекманова не хватило ума, а также чувства юмора, чтобы не обидеться на мою ироническую поэму о его лекции – и он забанил меня в его ФБ.

А ведь для интересного разговора о сексе в прозе или в самой жизни, ум и чувство юмора необходимы.

Эту статью я написал в 1979 году, через два года после моей эмиграции в США 

(см. Александр Гидони выше)

СЕКСУАЛЬНАЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ В США

Современник, Торонто, Канада 1979 N.43-44; 1980 N.45-46

Screw Magazine, New York City, May 22, 1989 года – перевод куска, посвящённого сексу в СССР, под названием In The Pinko, с порнографическими фотографиями, на одной из которых вставили Михаила Горбачёва.32

"Ну, где там ваша сексуальная революция?" – подумал я, приземлившись в аэропорту Кеннеди. Однако всё вокруг было сексуально мирно: женщины не ложились под меня, а проходили мимо. "Ну, ничего, – утешал я себя, – аэропорт – не лучшее место для демонстрации достижений сексуальной революции." (А почему бы и нет?)

Но я решил подождать, и… вот уже жду два года, мечтая встретиться один на один с изобретателем словосочетания "сексуальная революция".

Теперь, оглядываясь назад, я могу сравнить сексуальную жизнь в Советском Союзе и в США. И главный вывод тот, что демократическое общество в отличие от тоталитарного, может дать свободу слова, но ни одно общество не может дать свободу дела.

Расскажу об основных отличиях в сексуальной жизни в Советском Союзе, чтобы была ясна предыстория моих впечатлений.

Детство в СССР более бесцеремонно. Девочки летом ходят по пояс голые, без лифчика, пока у них не начинают расти груди. Часто на пляже видишь девочек 11-12 лет с начинающими обрастать мясом сосками.

Детям разрешается мочиться чуть ли не в любом месте. Как правило, дети предоставлены самим себе и родители не боятся оставлять их дома одних, без всяких там нянь.

Основные места знакомства молодёжи – это улица, школа, танцы. Завязать знакомство на улице вовсе не является неприличным, и многие предпринимают долгие прогулки в людных местах, в поисках романтической встречи.

Так как люди в СССР не получают религиозного образования и в большинстве своём чужды религии, то запреты на половую жизнь весьма неэффективны и базируются на невежественных "медицинских" устрашениях, либо на обывательских "нельзя", стращании венерическими заболеваниями, беременностью, импотенцией, а также тем, что "никто замуж не возьмёт".

Несмотря на это внебрачная половая жизнь процветает, поскольку большинство не находит убедительных причин для её сдерживания. Так что если ты элементарно нравишься женщине, то склонить её к совокуплению не составляет труда.

Если молодая пара начинает встречаться регулярно, то их отношения не дают того эффекта зависимости друг от друга и взаимных обязательств, который наблюдается в США.

Если к девушке пристают, то она не станет объяснять своё нежелание знакомиться или продолжать знакомство тем, что у неё уже есть некто "регулярный". Девушка не поддерживает разговор и не называет своего имени, если не желает встретиться ещё раз. Она не будет вежливо улыбаться и вероятно будет резка, если не груба. Трудно себе представить американский вариант, чтобы девушка весело улыбалась, активно поддерживала разговор, представилась, рассказала бы о своей жизни, расспросила бы о твоей, а потом при просьбе дать свой телефон, объявила бы, что у неё очень ревнивый хахаль. В СССР существует однозначность вежливости и откровенность грубости. И уж если с тобой девушка вежлива, это значит, что ты ей по вкусу.

На танцплощадках женщины ведут себя активней хотя бы потому, что им даётся право два-три раза за вечер перенять инициативу приглашения на танец – объявляется специальный "дамский танец". В отличие от американских дансингов, на советской танцплощадке попахивает потом, так как дезодорантов в продаже почти нет, а духам не всегда справиться. Более того, часто не трудно определить, что у женщины менструация, так как