Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

требованию своего родителя) пошла к урне и, покопавшись в ней, достала какой-то пакет с остатками еды и смятыми салфетками.

Тут сторонние наблюдатели засмеялись осуждающе в мой адрес: «мол, этот старик совсем сошел с ума!», да и сама мама девочки взбеленилась на меня, но промолчала, возмущённо ретируясь, прося прощения у своей «неправильно понятой» дочки.

В первую минуту я так и стоял, словно вкопанный. Корил себя за то, что ложно обвинил ребёнка, да и перед людьми стыдно. Во всем этом неожиданном повороте я просто не успел элементарно извиниться.

Пристыженный, я всё же подошел к урне. Посмотрел внимательно весь мусор и увидел довольно знакомый цвет и фактуру бумаги. Всего лишь уголок, но его ни с чем не спутать.

Не брезгуя, мои руки окунулись по локоть в эту вонь, а нос принял весь спектр ароматов застоявшегося месива. Когда я достал бумажку, то (вы не поверите) увидел паспорт! Причём принадлежавшей этой женщине, которая вот так вот просто поверила в ложь своего ребёнка, оболгав при этом меня.

Я радостно воскликнул, оборачиваясь по сторонам, но никого из ныне присутствующих уже не было. Так я остался со своей правотой и честностью, отдав документ первому попавшемуся полицейскому. Маленький же чертёнок остался безнаказанным. Будем надеяться, что при обнаружении пропажи, молодая мать сопоставит очевидное, но для меня этот эпизод уже в прошлом. Проехали и забыли, хоть грустно понимать, что, по сути, сам ребёнок не виноват в том, что его родственнички (ответственные лица) так халатно относятся к его воспитанию, которое в будущем может вылиться в кое-что похуже.

А похуже есть куда, уж поверьте, мой ангел. На этом мелком происшествии день мой не закончился.

Уже через четверть часа, у здания м-и, я увидел как раз ту ситуацию, когда плохое воспитание вылилось в самую худшую форму, а именно: в группу вечно недовольных всем людей, которые только и делают, что требуют невозможного.

Все эти недоучки, п-ы н-х о-й, любители принижать всех, кто не является их условного ц-а к-и или не разделяет их маргинального мировоззрения. Но самое худшее в них то, что эти люди смеют кусать руку, которая их кормит!

Я сразу сделаю небольшое отступление сказав, что я не ношу розовых очков. Мои взгляды имеют вполне реалистический оттенок здравого рассудка. Я прекрасно понимаю, что в любой сфере есть свои предатели, алчные людишки (да, именно тщедушные душонки), которые есть и в г-м аппарате. Я прекрасно это понимаю. Если бы у меня были лишние средства, то не раздумывая вложил бы их в усовершенствованный г-й ф-д по борьбе с к-й, где умные, свежие люди очень профессионально вылавливают и наказывают всех тех, кто посмел нарушить закон, украв общак народа.

Но даже эти преступники не злят меня так, как все эти расплодившиеся г-ы, радикальные ф-и, т-ы, и все-все, кто вечно качает права, пытаясь нарушить сложившийся баланс здорового общества.

Представьте моё бешенство, когда я увидел группу извергов, которые посмели осквернять главное здание в нашем городе. Эти их плакаты с непонятной грязью!..

Разумнее было бы дождаться гвардейцев, которые в скором времени должны были прийти, убрав весь этот «мусор», но что-то внутри меня хрустнуло, ей богу!

Кулаки сжались в две раскалённые наковальни, а ноги поспешили в самую гущу. Всё моё нутро возжелало лично уничтожить вредителей, посмевших срать на нас, но проблема скрывалась на самом видном месте, а именно: в количественном преимуществе собравшихся нехристей.

Как только я оказался в центре их шабаша, на меня сразу набросились. Сначала обкидали яйцами, а затем достали свои биты и все на одного меня (как последние крысы) набросились, калеча моё уже немолодое тело.

На тот момент, в полуобморочном состоянии, я думал о двух вещах. Первой вещью было всё понимание моего героического, но необдуманного поступка. Казалось, что здесь я и погибну. А вторая мысль была о вас, Вера…

Хоть я не могу (по причине своей нравственности) изменить своей умершей жене. Хоть я её безгранично люблю и сейчас, но очень большой кусок моего сердца принадлежит и вам, мой нежный друг.

Завершая затянувшийся рассказ, скажу последнюю деталь. Так сказать, «постскриптум». Что самое худшее здесь был не факт насилия в мой адрес, а что приехавшие гвардейцы начали без разбора бить и вязать всех, в том числе под руку попался ваш слуга. А доблестный журналист изобразил мою персону в самом ужасном, лживом свете, показав лицо моё крупным планом на всю страну, обвинив в соучастии беспорядка.

С полицией я уладил все недоразумения, но как теперь восстановить свою репутацию? Даже не знаю, да и сил пока думать об этом у меня просто нет.

В этой форменной неразберихи меня радует то, что у меня есть верный друг в вашем лице, а ещё мой личный (секретный) способ просить о прощении всевышнего разума за всех тех сограждан, которые оступились, встав на кривую дорожку.

Но я-то знаю, что В-ь и наш с-ь простят всех этих жертв дурного воспитания. А я, в свою очередь, сделаю всё от меня зависящее, чтобы самый высший разум услышал моё прощение за всех. Главная награда для меня будет его милость ко всем, кто живёт со мной рука об руку. А ещё, как маленький бонус, я бы очень обрадовался сообщению от вас, Вера.

С наилучшими пожеланиями, ваш Бунин С.Д.

Перечитав сообщение ещё два раза, Союз нажал «enter». Затем он выключил ноутбук, так как действительно сил не осталось, да и по времени мужчина давно должен был спать.

В ванной он наскоро почистил зубы, умылся тёплой водой, а после, без лишних церемоний, завалился на койку.

Через минуту ему уже снился сон, где он в сияющих доспехах на белом коне спасает Таможникову Веру, а после на кухне они уже пьют чай и смеются над историями, которые рассказывают друг дружке.

Наутро ответа от женщины не последовало. Как и на следующий день. По три раза (утром, в обед и перед сном) Союз доставал свой старенький ноутбук, включал его, долго ждал, пока прогрузится операционная система, и каждый раз по итогу его встречало собственное непрочитанное сообщение.

Он совсем было забеспокоился. Даже собирался написать новое сообщение. Дозорный рад был и позвонить, но кроме странички в социальной сети, контактов у него не имелось.

В голове разыгрывались нехорошие догадки. Может он давно уже в чёрном списке у этой замечательной женщины после репортажа. Что она не успела прочитать всю правду и теперь думает, что Союз самый настоящий