Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

стен со старыми обоями, образуя эффект эха. В этой спальной комнате кроме кровати больше нет мебели. Только разве маленькая тумбочка с обшарпанной облицовкой, на которой стоит рамка с фотографией, на которой изображена красивая женщина сорока лет.

Две карие бусины уставились на пожелтевший потолок. Бегают так по своей орбите, словно деталь копировальной машины. Это мысли приходят в движение, с непривычки заставляя глаза эмитировать движение своих частиц.

Несмотря на полное пробуждение, Демьяныч не спешит выключать сигнал к подъёму. Его правая рука, которая могла бы дотянуться до огроменной кнопки часов, лениво почёсывает пузо, захватывая край бедра.

Наконец Союз созревает. Неожиданно ловко для своих лет он вскакивает на ноги, словно доказывая самому себе собственную ещё живучесть. В процессе такого «рывка» его рука умудряется точно попасть по кнопке.

Жизнь Бунина была приятно предсказуема и расписана на каждый день. Хотя, говоря честно, смысла в этом было немного, учитывая, что каждый день повторял предыдущий, только изредка нарушая пропорции по большим праздникам. Ещё реже режим нарушался по важным «внештатным» делам, которых никогда, собственно, и не было.

Вот Союз встал напротив кровати. Руки приняли положение на поясе, а голова начала вращаться сначала пять раз против часовой стрелки, а затем пять раз по часовой. И так пять подходов. Далее старки крутил десять раз плечами вперёд, затем в противоположную сторону, всегда сохраняя количество повторов с количеством поступательных движений. Плечи крутились волной. Отдельные вращения кистей рук. Тазом. Сгибы ног к локтям. Приседания. Растягивание позвоночника. Немного отжиманий.

Закончив ровно к семи часам, Бунин идёт в ванную комнату, принимает прохладный душ (вне зависимости от погоды). Чистит зубы.

В семь часов двадцать пять минут он начинает готовить себе завтрак, в который входит: овсяная каша с половиной порезанного банана, кусок хлеба с маслом, две конфеты и, не слишком крепкий кофе. Стоит отметить, что содержимое холодильника напоминало условность (уже атавистическую) серийных мультиков, где у героев в гардеробе всегда была одна и та же одежда. Только у Союза это объяснялось не условностью, а многолетней привычкой. Мужчина точно знал цену на каждый продукт, он точно знал «чтокогда» и в каком количестве ест. Свой питательный рацион он привёл к математической точности.

Позавтракав и помыв за собой посуду, пенсионер сходил в уборную по естественным нуждам. Пройдя к комоду в коридоре, нацепил свой летний костюм.

Сверившись с часами, он удовлетворительно кивнул сам себе в отражение. Ровно восемь ноль-ноль, пора выдвигаться. Нужно только не забыть захватить мусорный мешок.

Хоть жил этот одинокий мужчина на самом последнем этаже дома, но он никогда не пользовался лифтом. Причиной тому была его высокая социальная ответственность как гражданина, как жильца этого дома, и как просто человека. Так он позиционировал сам себя.

После благородного вдоха полной грудью, Союз двинулся по лестничным пролётам, собирая на своём пути все этажи, тщательно обследуя их на наличие мелкого мусора.

За годы такого докучливого, безумно ответственного соседа, жильцы привыкли соблюдать его правила, лишь бы не пришлось снова слушать лекции, крики возмущения и угрозы звонком в полицию. Редкий персонаж осмеливался дерзнуть старику, оставив пакет с мусором в коридоре возле двери. Или вот, допустим, как сейчас, на восьмом этаже, молодой человек самозабвенно посмел закурить. Хоть такое поведение давно вошло в норму (закон говорил о запрете, но вся с-а благополучно игнорировала его), для Бунина это было недопустимым явлением.

Увидев наглую физиономию, у старика перехватило дыхание. Сначала он хотел накричать на паренька, пускающего кольца дыма, но вовремя вспомнил о завете божьем, вспомнив о прощении ближнего. Мужчина почувствовал всю важность сдержаться, важность быть милостивым, поэтому только остановился рядом с нарушителем, уставившись на него.

— Вас, уважаемый, угостить? — Молодой человек явно не был знаком со стариком.

— Молодой человек, вы давно сюда въехали?

— Неделю назад. С девушкой, а…

— Тогда всё становится на свои места. Я вас сейчас не обвиняю, но вынужден сказать, что в жилых домах запрещается курить. Во-первых, вы распространяете неприятный запах. Во-вторых, создаёте риск возгорания. Сейчас можете докурить, что уж тут поделать, но впредь будьте любезны отравлять себе организм в зонах, которые для этого предназначены. Вы меня услышали?

— Услышал. — Ответ последовал с задержкой.

Союз Демьянович не думал уходить. Он продолжал стоять рядом, морщиться от дыма и ждать. Когда нарушитель докурил, старик отобрал у него бычок, потушил своей слюной, отправив в полупустой мусорный мешок. Затем двинулся дальше.

На первом этаже пенсионер торжественно передал мешок с отходами уставшему, ещё более старому консьержу. Он по привычке буркнул слово, похожее на «благодарю», а затем с этим пакетом мусора вернулся в свой уголок.

— Вчерашний выпуск «ОВАЖНОМ» видели? — Не отставал Союз.

— М?

— Программу «ОВАЖНОМ» вчерашнюю смотрели? — Повторил он уже громче.

— Мхм… да, в один глаз… поглядел.

— Меня видели? Я правду там защищал, с-у нашу! — Прорычал п-т.

— Я это… и не то, чтобы… Может, отходил или уснул. Не помню, вас.

— Хорошего дня, товарищ! — С досадой попрощался Бунин. Хвастаться больше было не перед кем.

Погодка на улице стояла прелестная. Разве что ветер был чуть сильнее, чем нужно, но он не смог сбить общей атмосферы комфорта.

Вот чуткий взгляд Союза Демьяновича начинает сканировать обстановку. Теперь следует нести вахту не в ограниченном пространстве, а везде, где только он окажется. На открытом воздухе нужно быть особенно начеку.

На детской площадке всё чисто. Никто не хулиганит, мусора нет. Сначала это кажется подозрительным, но потом мужчина вспоминает, что сегодня будний день, да и утро. Все эти около уголовные подростки ещё в школе. Да. Теперь летние каникулы существуют только для тех детей, которые закончили очередной год с отличием. Для хулиганов же и раздолбаев школа работает круглый год. В летний сезон даже веселее всем этим единицам, ведь вместо учителей поочередно приходят надзиратели с тюрем, которые разъясняют зелени что к чему. В любом случае, расслабляться нельзя. Детскую площадку самопровозглашенный дозорный решает оставить на обратную дорогу ближе к вечеру, когда риск беспорядка возрастёт.

Дозорный Союз Демьянович, за неимением точного плана в открытой местности, берёт случайный ориентир. Ноги начинают идти просто прямо, а глаза сужаются в две щёлки, ещё больше сосредотачиваясь, выискивая нарушения и несправедливость. «Герой, которого город не заслуживает, но в котором нуждается» — так про себя думает эта седая голова, переделывая строчки из очень старого фильма про летучую мышь. Ему приятно знать, что он нужная ячейка этого прекрасного общества, где в его силах направить заблудившихся на путь ответственный и праведный.

Через четверть часа, а может и