Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

котором были запрятаны лезвие и мел. Закончив осмотр камеры, было приказано передать тело покойного родителям.

Понедельник. Утро. Газеты пестрили заголовками о кончине известного писателя. Новости тоже не отставали от своих печатных коллег, распространяя печальную новость. Фотография молодого человека была показана на экране и почтена минутой молчания. Миллионы поклонников оплакивали своего кумира. Агент Марка сообщил о скорой публикации последнего шедевра писателя, который уже печатается и скоро будет готов поступить в продажу в книжные магазины. Смерть Фаста придала новости колоссальный пиар. Сотни акул шоу-бизнеса уже готовили проекты, связанные с этим событием.

Во вторник лил сильный дождь. На главном кладбище хранили Марка. Все присутствовавшие были в классических черных костюмах. Исключением стал Адам, который пришел в своем обычном амплуа. От мужчины сильно разило спиртом, глаза красные. Ливень беспощадно обрушивал свое могущество на жителей Лондона. Священника на похоронах не было по понятным причинам. В самых первых рядах, рядом с гробом, горькими слезами заливалась мать. Отец с отрешенным взглядом смотрел на вырытую яму и о чем-то думал. Леа со слезами на глазах стояла немного в стороне. Она проклинала себя за то, что согласилась дать эти чертовы деньги. Еще в тот момент ее сердце чувствовало подвох. Немного дальше стояли журналисты и прочий сброд бестактных людей, которые ради сенсации были готовы на все. Патруль полицейских запрещал подходить ближе. Возле гроба слышались голоса друзей и знакомых погибшего. Они говорили прощальные слова. Затем рабочие опустили гроб в вырытую яму. Мать и еще с десяток людей бросили по цветку. Народ начал расходиться, а рабочие взялись за лопаты и начали закапывать яму. Дождь сжалился и перестал лить. Через десять минут яма была зарыта окончательно, все присутствовавшие уже успели разойтись кто куда.

Одна единственная девушка осталась в тени дерева. Когда рабочие ушли, она подошла к могиле. Еще раз взглянула на памятник с фотографией Марка. Девушка снова заплакала. Правой рукой она порылась в сумочке и достала листок с теми самыми словами, которые писатель написал перед смертью. Леа аккуратно положила эти переписанные слова Марка, которые она увидела в областной газете. Повернувшись на сто восемьдесят градусов, девушка зашагала прочь, стараясь не думать о том, как ей жить дальше с такой невосполнимой раной в душе.

Смерть одного меняет жизнь другого.

С издевкой выбирая милых душ,

судьба твоя мою меняет снова,

от случая не скрыться в темноте.

Тоска в душе и песенка отпета,

и вот опустошённость набирает оборот.

Душа — как круг, на горке сверху,

скатилась в нишу пустоты.

Иллюзиям давал я пробираться,

пробрались черти до души!

Но истина в душе уже воспета,

обман не в силах устоять.

Ушел актер, но зрители остались,

дублёр заменит брешь в плоту.

Зал сцены снова оживает

в ладоши хлопая творцу.

«П.С.: дева, и ушла к ней мове ты»

Это послание девушка перечитывала каждый день по раз двадцать. И каждый раз она не понимала смысла постскриптума. Казалось, в нем не было никакой логики. Только через два долгих и тоскливых года пришло озарение. Оказалось, что Марк написал анаграмму, в которой зашифровал самые теплые и желанные слова для Леи:

«П.С.: Леа, ты в моей душе навеки»