Тайна Адомаса Брунзы - Юозас Антонович Грушас

К а р о л и с. И ты, мама, несколько лет копила…

Б у д р е н е. Нет, это не было так уж трудно. Но вот сохранить его здесь до сих пор — тут уж пришлось повертеться…

К а р о л и с. Знаешь что, мама?

Б у д р е н е. Что, сынок?

К а р о л и с. Поживу-ка я тут до осени.

Б у д р е н е. И думать не смей «до осени»! Не отпущу и осенью.

К а р о л и с. Это уж слишком… (Садится к пианино и минуту играет. Внезапно аккорды обрываются.) А где отец?

Б у д р е н е (заволновалась). Он… в своей комнате.

К а р о л и с. Он что, не знает, что я приехал?

Б у д р е н е. Знает…

К а р о л и с (озабоченно). Так в чем же дело?

Б у д р е н е. Ни в чем… Ты же его знаешь… Я ему скажу, он и придет… Только ты первый попроси у него прощения.

К а р о л и с (удивленно смотрит на мать). Прощения просить?..

Б у д р е н е. Ну, пойми, старый он уже, свои у него представления, пусть чудные. Понимаешь?

К а р о л и с. Прекрасно понимаю… Но в том, что произошло, я, пожалуй, виновен меньше всех.

Б у д р е н е. Стоит ли искать виноватых?

К а р о л и с. Я прекрасно понимаю тебя, мама. Но коль скоро он просил меня вернуться, я мог думать, что… Хотя ради такого случая можно все забыть.

Б у д р е н е. Неужели тебе трудно сделать так, чтобы все было хорошо?

К а р о л и с. Я постараюсь, мамочка. Не волнуйся. Но я должен услышать хотя бы одно слово, я хочу понять, почувствовать, что он… Тогда можно все забыть…

Б у д р е н е. Если он первый увидит, что ты все равно остался ему сыном… несмотря ни на что… тогда и он…

К а р о л и с. Пойми меня. Ведь все это… Этот наш разрыв, мой уход… Все это не прошло бесследно. И как довелось мне эти годы бороться за свое существование… Нет, это трудно понять, мама.

Б у д р е н е. Мальчик мой, если бы ты хоть словом намекнул, может, отец помог бы тебе… Я бы и сама посылала, сколько могла. Но ты только одно писал: «Ничего не посылай, ничего не надо».

К а р о л и с. Не думаю, чтобы он пошел на это. Да и принял ли бы я его помощь? Нет! Человек сам должен обеспечивать свою жизнь.

Б у д р е н е. И зачем только выбрал ты эту музыку?

К а р о л и с. Не маленький. Имею право сам выбирать себе занятие.

Б у д р е н е. Я тебя понимаю, сынок, но постарайся и отца понять. Ведь как он мечтал выучить тебя на агронома! С самого твоего первого класса мечтал.

К а р о л и с. Что же я должен был делать? Ведь и я с первого класса только и мечтал о музыке.

Б у д р е н е. Ты все слишком близко к сердцу принимаешь.

К а р о л и с. А потом эти его сомнительные махинации с хозяйствами новоселов… Нет, мама! Здесь мне словно какой-то тяжкий груз на плечи давил.

Б у д р е н е. Ну что уж там, сынок… Всюду у нас то же самое.

К а р о л и с. Да, много на свете несправедливости, мама, много. На каждом шагу лгут, обманывают, козни строят…

Б у д р е н е. Боже милосердный!.. Ну хоть к дому-то родному, сыночек, по-другому относись.

К а р о л и с. Ах, мама, не могу я по-другому смотреть на жизнь. Очень многое в ней заставляет меня страдать. Я вижу, что и другие страдают. Может, еще больше, чем я. Почему же вы хотите отнять у меня право делать так, как велит мне совесть?

Б у д р е н е. Бог все видит…

К а р о л и с. Да не скоро скажет… Не будем лучше об этом. Я хотел бы встретиться с отцом, извиниться.

Б у д р е н е. Ну вот и хорошо… Я пойду к нему. (Уходит.)

Входит  Г е н е.

Г е н е (не видя Каролиса, думая, что никого нет в комнате, делает реверанс). Приветствую тебя, о Каролис…

К а р о л и с. Гене…

Г е н е (почувствовав неловкость). Каролис…

К а р о л и с. Геке… Милая Гене… Как ты выросла… Какая ты…

Г е н е. Вы тоже изменились.

К а р о л и с. Три года.

Г е н е. Да. Ну, с приездом…

К а р о л и с. Я рад, что нашел тебя здесь.

Г е н е. Я тут лишь гостья.

К а р о л и с. Не может быть? Убежала из дома, как и я? Не окончив учительской семинарии?

Г е н е. Не убежала. Еще учусь. В городе, в вашем доме, живу.

К а р о л и с. То есть в доме моего отца?

Г е н е. Ну да.

К а р о л и с. А цветы эти кому?

Г е н е. Вам. (Смущенно.) Мы оба… Я… Отец шлет…

К а р о л и с. А я думал — от тебя. Забыла ты меня, Гене.

Г е н е. Я не забыла вас, господин Каролис.

К а р о л и с. Почему вдруг «вы» и «господин Каролис»?

Г е н е. Прости. Не забыла, Каролис! (Переводит разговор.) Ну, а как родные места после разлуки показались?

К а р о л и с. Очень волнуют. И удивляют. Ивы-то на берегу как разрослись! Чудо.

Г е н е. Нет. Прежней красоты уже нет. Господин Будрис плотину поставил… Но зато купание отличное!

К а р о л и с. О! Теперь ты живешь!

Г е н е. Конечно. А вы, простите, ты — все еще боишься воды?

К а р о л и с. Уже нет.

Г е н е. Помнишь последнее лето: река, ива треснула?

К а р о л и с. Еще бы… Забралась на самую верхушку склонившейся над водой ивы, она затрещала — и ты бултых в воду!

Г е н е. А ты, хоть не ахти какой пловец, бросился меня спасать!

К а р о л и с. Чуть не захлебнулись оба.

Г е н е. Не оба, а ты один.

К а р о л и с. Да, да, один… Почему ты мне на письма не отвечала? Я так ждал.

Г е н е. Я же написала.

К а р о л и с. Только одно письмо. И о какой это непреодолимой стене, выросшей между нами, ты писала?

Г е н е. Не будем об этом…