Тайна Адомаса Брунзы - Юозас Антонович Грушас

Б у д р е н е — его жена.

К а р о л и с — их сын.

М а т ь  Б у д р и с а.

Я н у л и с — садовник Будриса.

Г е н е — дочь Янулиса.

К и б а р т а с — малоземельный крестьянин.

С у д ь я.

Ю к н а — адвокат.

Н а р б у т е н е — адвокат.

А н т а н а й т и т е — свидетельница.

С у д е б н ы й  п р и с т а в.

Н о т а р и у с.

П у б л и к а  в  з а л е  с у д а.

Действие происходит в 1936 году.

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

Просторная комната богатого крестьянского дома. Дубовая мебель, в углу — пианино. Видна часть открытой двери. На веранде — скамья. Конец апреля. Вечереет. Б у д р е н е  вешает на стену портрет сына. Счастливая, что-то напевает.

М а т ь  Б у д р и с а (крупная, прихрамывающая старуха лет 80. Входит, опираясь на палку. Останавливается и рассматривает занавески на окнах). Новые?

Б у д р е н е. Новые.

М а т ь  Б у д р и с а (недовольно). Так-так… (Указывает палкой на портрет.) Вроде еще не ослепла. Уж не он ли?

Б у д р е н е. Он, матушка.

М а т ь  Б у д р и с а. Так-так… Далеко от земли не убежит. Можешь быть спокойна.

Б у д р е н е. Нынче-то уж точно кончатся мои мучения. Часок еще, а может, всего лишь короткая минутка…

М а т ь  Б у д р и с а. Что ты там бормочешь, сноха?

Б у д р е н е. Ничего, матушка.

М а т ь  Б у д р и с а. А земля за садом уже подсохла. Комок в пальцах крошится.

Б у д р е н е (вынимает из шкафа мужской костюм, ласково поглаживает, осматривает, осторожно чистит какое-то пятнышко). Три года висит. Почти новый.

М а т ь  Б у д р и с а. Комок, говорю, в пальцах крошится. С утра бы надо было плуг в борозду ставить…

Б у д р е н е. Да разве можно вам в поля ходить, матушка?! И так нога не заживает.

М а т ь  Б у д р и с а. Не заживает… Палец отрезали. Сердце, дескать, кровь туда не гонит. Чушь! То же самое сердце, та же самая кровь.

Б у д р е н е (занимаясь чисткой пятна). Случается… Ничего не поделаешь.

М а т ь  Б у д р и с а. Что случается?

Б у д р е н е (громко). Да хотя бы с этим самым сердцем… Случается.

М а т ь  Б у д р и с а. А я говорю: слишком все умные нынче стали. Мудрят, мудрят. Мозги у людей от этого мудрования свернулись. Когда всякий начинает невесть что придумывать — добра не жди.

Б у д р е н е. Пуговица оторвалась… (Ищет в шкафу пуговицу, берет нитки.)

Входит  Я н у л и с  с корзиной в руках.

Я н у л и с. А вот и я со своим трехгрошовым. Ты только взгляни, хозяйка. Груши! Бере зимняя Мичурина. Даю голову на отсечение, что у вас ни одной не осталось.

Б у д р е н е (заглянула в корзину). Ого! У нас и простых-то яблок уже нету.

Я н у л и с. Вот я и говорю! (С упреком.) Только бы продать. Только бы деньги. А я? Под стеклом хранил. (Поднимает грушу.) С одного боку — мрамор, с другого — настоящее золото.

Б у д р е н е. Хорошо вылежались, хорошо.

Я н у л и с. Каждый год берегу. До поздней весны… Приедет же, думаю, когда-нибудь Каролюкас, так я ему самые отборные.

Б у д р е н е. Ему, значит?

Я н у л и с. Вот именно.

Б у д р е н е. Спасибо тебе, Янулис.

Я н у л и с. Кто ж, кроме него, оценит, что в нашем саду краше всего…

Б у д р е н е. Не думала, что и ты так Каролиса ждешь.

Я н у л и с. Разве я его на руках не носил?! И когда вырос, все, бывало, ко мне да ко мне. А мне только того и надобно. Молвит словечко, и я уж знаю — никто другой такого не придумает. Потому что он, как бы это сказать, каждого человека любил… А мне только того и надобно. Справедливый был юноша. Истинно справедливый. Не покривит…

Б у д р е н е. Ох, оттого, видать, все его беды-несчастья…

Я н у л и с. А может, счастье?.. Ну, до свидания. Пойду я.

Б у д р е н е. Постой, Янулис, погоди, куда торопишься?

Я н у л и с. Так ведь, хозяйка, дочка у меня приехала. Тоже кое-что Каролису готовит… Цветы!

Б у д р е н е. Ишь ты! Смотри, Янулис…

Я н у л и с. Ничего. Цветы-то небось сам я растил. (Уходит.)

М а т ь  Б у д р и с а (иронически). Так-так. Вот ведь мудрец: «Только бы продать! Только бы деньги!» А как же иначе? Юргису, мужу моему покойному, всего тридцать десятин в наследство досталось. Умел человек деньги считать. Соседям под проценты одалживал. Луга-то заливные — не за долги ли взял? А какие луга? Да и Йокубасу, сыну моему, не за красивые глаза наделы этих новоселов перешли… Дома строил, сады завел — разве мало денег надо было? Так-то. За клок собачьей шерсти земли не купишь. Будрисы знают, что делают…

Г о л о с  Б у д р и с а. Янулис! Скажи, чтобы распрягали. Только пусть не поят сразу. Лошади-то в поту все.

Г о л о с  Я н у л и с а. Ладно, хозяин.

Входит  Б у д р и с.

М а т ь  Б у д р и с а. Получилось?

Б у д р и с (с гордостью). А когда у Будриса не получалось?

Б у д р е н е. Небось проголодался в дороге? Я сейчас, я мигом тепленького чего-нибудь…

Б у д р и с. Да нет, перекусили, и к водочке приложились. Не еда у меня теперь на уме.

М а т ь  Б у д р и с а. Значит, выцарапал у него из лап?

Б у д р и с. Когтями выдрал, мать.

М а т ь  Б у д р и с а. Слава тебе, господи!

Б у д р и с. Не хотел выпускать, как ястреб вцепился. Торги были нынче, ну и… Кончено. Моя земля! Слышишь, мать! Слышишь, жена! Десять гектаров земли! Последний новосел. Дольше всех держался. Вот она где, его землица! (Сжал кулаки.) Добился я своего. Теперь вздохну спокойно.

Б у д р е н е. А я все думаю, Йокубас, и зачем тебе лишние тяготы на душу брать?

Б у д р и с. Тяготы? Помолчала бы лучше.

М а т ь  Б у д р и с а (подсчитывая про себя). Сто… двадцать два гектара… Встал бы из могилы отец…

Б у д р и с. Да, уж он-то порадовался бы на своего сыночка…

М а т ь  Б у д р и с а. Еще как!