Дикая магия - Джуд Фишер

— Я, как всегда, весь к твоим услугам, киска.

Ни один человек в трезвом уме и здравой памяти не рискнул бы назвать Мэм киской. Как-то раз дядюшка Гарстан завалил ее на кучу сена в коровнике и называл киской, пока срывал с нее одежду. Оправдывая это прозвище, она, как дикая кошка, вывернулась из его рук и располосовала ногтями лицо. Потом ударила его коленом в пах, забрала его нож, маленький кошель с серебром и ушла навсегда из дома. Но когда Персо называл ее киской, ей хотелось замурлыкать.

— У тебя татуировка изменилась, — сказала она. — Красный Пик извергается.

По лицу Персо было видно, что он ошеломлен.

— Извергается?

— Из него поднимаются пламя и дым, и… — Она взяла плошку светильника и поднесла ее к спине горца. Две или три капли горячего масла медленно упали на кожу, Персо вскрикнул и дернулся, но Мэм не обратила на это внимания. — …и вот здесь, — она провела пальцем по волосяной дорожке, — что-то еще. — Нагнувшись, она слегка развела его ягодицы, так что Персо почувствовал неудобство. — Лежи спокойно, я не собираюсь делать с тобой ничего противоестественного. По крайней мере пока ты этого не попросишь.

Еще одна капля упала с плошки и попала как раз промеж ягодиц.

— Спасибо, не надо.

— Ладно, видишь, вот здесь… Ах да, ты же не можешь видеть. Я тебе расскажу. Красный Пик распадается у основания, и там стоит какая-то фигура, хотя при таком свете трудно сказать. Или при таком положении тела.

— Фигура?

— Да, черная и безобразная, словно тролль или эльф.

Теперь Персо проявил всю свою недюжинную силу и, отбросив руку Мэм, прыгнул в угол палатки; лицо его было искажено ужасом. Плошка упала, масло выплеснулось на их ложе и загорелось. Пламя быстро подобралось к краям парусины и побежало по ней. Но Персо оставался на месте; прижав колени к груди, стуча зубами, он бормотал:

— Повелитель Битв, Безумец, Повелитель Битв, Безумец; Госпожа, помоги всем нам…

Мэм встала, голыми руками сорвала горящий парус с каркаса из веток и отшвырнула его прочь. Он пролетел в ночной мгле, как комета, и привлек внимание команды, расположившейся у костра.

— Лопни мои глаза, — пробормотал Джоз Медвежья Рука, оторвавшись от бараньей ноги. Раньше он не видел Мэм голой, да и не имел ни малейшего желания; теперь понял почему. По правде говоря, он сам любил полнотелых женщин, но чтоб таких… Он поймал себя на мысли: что она делает со своими грудями, куда девает их, чтобы они не мешали во время боя? А потом вспомнил: она всегда возит с собой длинные куски льняной ткани. Он думал, что это запас для перевязки ран; оказывается, действительно для перевязки, только не ран, а вот этого необъемного бюста.

— Ты только посмотри на них, — выдохнул он, обращаясь к Доку. — Ты когда-нибудь видел что-нибудь более чудовищное?

— Остынь, — одернул его Док. — Если Мэм узнает, что ты таращился на ее сиськи, она оторвет тебе яйца быстрее, чем ты успеешь позвать Фейю, повесит их на шнурок и будет носить на шее.

Больше об этом никто не заговаривал, и на следующее утро о случившемся не было произнесено ни слова. Никто не посмел спросить, почему Персо ходит с таким выражением лица, словно пережил сильнейшее потрясение, или почему на запасном парусе появились подпалины и дыры. Только один наемник помоложе доверительно шепнул Эрно:

— Здоровая она баба, эта Мэм. Знал я одного малого, который повредился в уме таким образом. Снял он как-то раз в «Матросском приюте» Трехрукую Кетию с сестрами, и после этого бедняга стал ни на что не годен.

На причале уже собирались женщины и девушки, чтобы приветствовать приближающийся корабль. Катла, спешившая по тропинке с вершины Зуба Пса к гавани, смогла разглядеть Киттен Соронсен, Маглу Фелинсен, Тин Хилди, которая, очевидно, совершенно оправилась от обморока; с ними были Форна Стенсон, Кит Фарсен и Ферра Брансен и еще две пожилые женщины. Вероятно, из клана Тюленьего Утеса, а может, старая Ма Галласен и ее подруга Тиан — трудно было определить с такого расстояния. Но она видела, что весть о приближающемся судне быстро облетела побережье, и женщины бросились к гавани; Киттен сменила испачканное платье на свой лучший алый сарафан, прекрасно оттенявший ее глаза и волосы. Похоже, она рассчитывает привлечь больше внимания, чем заслуживает, сердито подумала Катла. Но ни один добрый, честный моряк с Севера на нее не позарится. Больше она не пыталась докричаться до женщин: все их внимание было приковано к морю, в ее сторону никто не смотрел. Прищурившись, она могла наблюдать, как толстуха Брета переваливается по тропе, ведущей к берегу, в компании Марин Эдельсен; за ними спешили Оттер, мать Маглы, и хозяйка Камнепада, Бера Рольфсен. Последней шла бабушка Рольфсен, опиравшаяся на свою клюку.

Поцарапавшись о ежевику, Катла скрипнула зубами и ускорила бег. Корабль был уже совсем близко, на расстоянии человеческого крика; неужели никто не видит, что это не эйранское судно? Что на нем нет ледолома? Но молодые женщины почти не разбирались в кораблях, а зрение старух, которые в последний раз видели корабли южан лет двадцать назад, сильно ослабело. Катла про себя ругала их за глупость и доверчивость. «Это не „Длинная змея“!» — в который раз пыталась докричаться она, но ветер с моря относил ее голос, смешивая его с криком чаек. Сможет ли она добежать вовремя и предупредить их? От вершины Зуба Пса до подножия горы по тропе было более трех миль, а это не менее получаса пути, даже если бежать; немного левее был более короткий, но опасный спуск: крутой, изрытый кроличьими норами — в них можно легко угодить ногой и сломать лодыжку, — покрытый камнями, заросший ежевикой, дроком и папоротником. Если перед каждым шагом не смотреть под ноги, то можно свернуть себе шею, и никто даже не найдет тело.

От подножия горы тропа, ведущая к гавани, принялась петлять по каменистой лощине меж невысоких холмов; некоторое время она не видела ни корабля, ни собравшихся у причала, но и сама была незаметна с берега. Ничего не оставалось, как только бежать, бежать и надеяться, что успеет предупредить женщин до того, как люди с судна начнут высадку.

«А если это набег, что тогда? — В голове ее снова звучал голос. — Никто из женщин не владеет оружием, не знает, за какой конец надо держать меч. Какая польза от них, если это набег? Может быть, — вкрадчиво предположил голос, — будет лучше, если они получат жестокий урок? В конце концов, они это заслужили — после всего, что наговорили тебе и сделали. Беги в глубь острова, спасайся; можно прокрасться на задний двор дома, захватить меч, вещи, провизию… Спасайся, пока пришельцы только готовятся к высадке…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});