Дикая магия - Джуд Фишер

Знахарка с Черного берега обратила свой единственный глаз на присутствующих придворных.

— Королеве пришло время родить. Лета и я отведем ее в покои, — громко объявила Фестрин, и голос ее многократно отразился от каменных стен и сводов Большого Зала замка Халбо. — Никому больше не разрешается присутствовать при родах. Королева должна пребывать в полном покое, дабы благополучно родить дитя.

— Кто ты такая, чтобы делать подобные заявления? — закричал Эрл Бардсон, чувствуя на себе магию сейды и сопротивляясь ей изо всех сил. Он воинственно вздернул подбородок. — Это государственное дело, и не тебе его решать! — Если уж у его соперника должен родиться ребенок, то он хочет присутствовать при этом: как и многие другие недовольные, он не верил, что Роза Эльды действительно пребывает в тягости. Может, она совсем не беременна, просто напустила иллюзий и отводит всем глаза? А если она вправду носит ребенка, то есть хирург, подкупленный Эрлом, — он должен ассистировать при родах и знает, что ему делать.

Фестрин набросила на присутствующих невидимый полог спокойствия и покорства, но Эрл оказался не единственным, поднявшим голос против. Ауда, мать короля, готова была рвать и метать; придворные дамы роптали, что их лишают традиционной привилегии — присутствовать при родах королевы, оказывая ей услуги. Лорды выкрикивали, что им необходимо преклонить колени перед наследником престола, как только он появится на свет, — хотя на самом деле им просто хотелось увидеть, что находится между ног у супруги короля.

Вран Ашарсон, король Северных островов, опустился на колени у трона жены, обнял ее ноги, положил голову так, что она коснулась обширного чрева супруги, и покорно спросил:

— Дорогая, ты действительно хочешь удалиться в сопровождении лишь этих двух женщин?

Роза Эльды молча кивнула; глаза ее смотрели умоляюще.

Король вздохнул. Это был вздох сожаления, но, признаться, он почувствовал облегчение. Он страстно желал рождения наследника престола — здорового, крепкого мальчика, однако так сильно любил жену, что не смог бы наблюдать, как она мучается от невыносимой боли. Вран слышал, что многие мужчины, даже закаленные в кровавых стычках, теряли сознание при виде младенцев, пробирающихся в мир меж ног любимых супруг. Эти ноги… Он вздрогнул, вспоминая, как они обвивались вокруг него, и сразу же отбросил эту мысль. Все это будет опять, и довольно скоро, пусть только сначала она благополучно родит. Он вознес безмолвную молитву Фейе, женскому божеству, надеясь, что Сур на него не обидится.

А что касается сейды — да, одноглазая старуха внушала ему ужас, но в ее искусстве целительницы и повитухи он не сомневался.

Король поднялся и, обращаясь к придворным, объявил:

— Будет так, как желает моя королева!

Через несколько часов родился ребенок. Роды были трудными, и Лета Чайкино Крыло потеряла много крови, потому что мальчик оказался слишком крупным. Он был очень нетерпелив и энергичен, а путь, которым он шел в мир, — слишком тесен. Роза Эльды держала в вытянутых руках покрытое кровью и слизью багровое тельце и с ужасом думала, что с ним делать. Фестрин тем временем перекусила пуповину, соединявшую дитя с Селен Ишиан, уничтожив, таким образом, последнюю улику, и занялась повреждениями, которые были вызваны родами.

Потом сейда завернула мальчика в пеленки синего цвета, знаменующие принадлежность к королевскому дому Врана Ашарсона, и вынесла его в Большой Зал.

— У Эйры появился принц! — объявила Фестрин. — Многие лета Врану Ашарсону, королю Северных островов, и его королеве, Розе Эльды, ибо их союз благословлен рождением прекрасного здорового мальчика!

И эти слова не были полной ложью.

* * *

Из окна башни он видел первых людей, сумевших преодолеть этот гибельный путь, — высокого истощенного человека и великана, несущего на плече безвольное тело. Они входили в его потаенные владения по узкой полосе льда, которую он открыл специально для них.

— Безумец, гигант и дурак, — пробормотал он с долей удовлетворения в голосе.

Он потер ладони. Кожа на них была холодной, сухой и немного побаливала. Посмотрев на себя, он обнаружил, что одет в тонкую старую рубашку до пят, запачканную мочой, и ветхие тапочки — в одном из них образовалась дыра, откуда торчал длинный желтый ноготь. Поглощенный занятиями и наблюдениями, он совсем не следил за собой. Самый могущественный маг этого мира не должен появляться перед гостями в таком виде. Наверное, ему следует принять величественное и важное обличье.

Быстро создав с помощью магии подобающий облик, хозяин Святилища вышел на ступени ледяной лестницы и приготовился приветствовать гостей.

Железо и вода, вода и железо. Соль, земля, пепел. Вот вкус крови. Моей крови, стекающей по лапам на землю. Крепкий животворный вкус. Я слизываю ее снова и снова. Кровь с волосками. Неприятно, но не более того. Пусть течет. Хоть какая-то пища.

Рана глубока — я чувствую, как ноют заживающие ткани и мышцы. Они восстановятся быстро, очень быстро. С нами всегда так, и это — великое благо. Я буду вылизывать рану и гной, если он появится.

Сон укрепил мои силы, но за это время они ушли далеко, слишком далеко, чтобы идти по их следу. Ушли не туда, куда надо, но я знаю, что они еще присутствуют в этом мире, — бледный мужчина, тихий мальчик и женщина. Я чувствую биение их сердец, как суету мошек над далеким прудом. Но они идут на север, на север — вместе с жестокими людьми, идут на север с камнем смерти, этой слезой Фаллы.

Я ничего не могу для них сделать, даже будь у меня силы догонять, рвать когтями, убивать.

Нет, мой путь лежит на юг — к Красному Пику. Возможно, я потеряла мою госпожу, но господин пробуждается: я чувствую его и, если напрячься, слышу его — в земле, в скалах. Горы дрожат, лава течет, скатываются валуны — он идет.

Он зовет, зовет меня, и я приду…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});