Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

стоял такой ядрёный, что щипало глаза. Понятые отказались заходить внутрь. Накануне они праздновали юбилей коллеги. Уплясались так, что домой не попали, заночевали в гостях. Тётеньки были порядочные, опохмеляться с утра не стали, но коньячку в кофе плеснули. Эффект на старые дрожжи оказался интересным, обеих пробило на игривое общение с противоположным полом. Как они могли отказать интересному брюнету в лейтенантских погонах, подошедшему к ним на троллейбусной остановке? Тем более, он заверил — помощь родной милиции будет носить необременительный характер.

Консенсус удалось найти в первом раунде переговоров. Женщинам разрешили остаться на улице и наблюдать за происходящим через открытый дверной проём.

Следователь зачитал постановление на обыск.

— А санкция прокурора где? — строго вопросил Леший.

Разыгрывать обиженного сироту ему, похоже, надоело.

Февралёв принялся разъяснять нормы уголовно-процессуального законодательства. Говорил он так заумно, что даже милиционеры половины не поняли, чего уж говорить о дремучем хозяине. Следователь, видя, что не убедил гражданина, смутился, не зная, как ещё обосновать легитимность своих действий.

Ему на помощь пришёл хмурый атлет Рязанцев:

— Не умничай, Онучин! Подпись, печать — на месте. Расписывайся, где галка. Добровольно будешь что выдавать?! Оружие, боеприпасы? Имущество, добытое преступным путём?

— Что найдёшь, всё твое, — Леший окрысился, показав гнилушки зубов.

Двуствольная «тулка»[278], как положено, хранилась в сейфе. Серийный номер бился с указанным в охотничьем билете. Патроны тоже лежали под замком.

— Ружьё изымаем? — спросил Рязанцев.

Февралёв в ответ заёрзал на табурете, сиденье которого из соображений гигиены застелил бумагой. Оперативник взглядом показал на дверь. Они вышли.

— Какие основания? — зашептал важняк, по-совиному округляя глаза.

Малейшее волнение вызывало на его лице бурю эмоций.

— Ну… у нас же там пыж изъят… и ещё это… дробь, — с трудом подбиравшиеся доводы вылились у Андрейки в гладкую формулу. — Бухгалтерша застрелена из гладкоствольного оружия!

— А показания свидетелей я куда дену? — Февралёв вплотную придвинулся к убойщику, атакуя навязчивым дурманом одеколона. — Преступники бегут к машине, никаких ружей у них в руках нет. Значит, орудие убийства — обрез!

Рязанцев понимал — следователь не хочет работать на корзину.

«Получается — изъятие ради изъятия? Чтобы насолить Лешему? Он переживёт. Как рычаг воздействия — слабовато. Себе больше проблем создашь в части хранения вещдоков. Потом возвращать…»

— Изымем патроны, — решил Февралёв, — сравним пыжи, прокладки, дробь. Может, по общим признакам совпадут с имеющимися. Так себе доказательство, но хоть что-то.

Андрейка кивком одобрил толковую мысль.

По возвращении в дом они обнаружили, что участковый обладает телепатическими способностями. Он инициативно искал нарушения правил хранения охотничьего оружия. Эта сфера была ему ближе, чем следователю и операм.

Изготовленный кустарным способом металлический ящик прочно крепился к стене и запирался на два замка. Стенки имели нужную толщину по всему периметру.

Лейтенант попросил у Февралёва рулетку и замерил расстояния от сейфа до входной двери и до окошка.

— Порядок, — сняв за козырёк фуражку, промокнул платочком вспотевший лоб.

Онучин бдил за его манипуляциями, обеими руками яростно начёсывал сальную бороду.

— В вашем хозяйстве есть штангенциркуль? — участковый ещё не научился «тыкать» контингенту.

— Инструмент в сарайке, — прохрипел Леший.

— Проводите, — лейтенант, сама галантность, указал на дверь.

По дороге он приветливым словом и улыбкой ободрил истомившихся понятых.

— Скоро закончим, девушки. С меня — шоколадка.

Февралёв привычно оборудовал себе рабочее место. Очистив от хлама половину стола, протёр столешницу листом бумаги. Достал из дипломата пару серых типографских бланков. Один постелил себе под локоть, второй начал быстро заполнять. Почерк у него был вычурный, с завитушками.

Старший опер Кобылянский, чтобы отметиться в мероприятии, взял в углу черенок от лопаты и разворошил им постель. Кроме грязного белья и полосатого матраса ничего не нашёл.

В погреб полез Рязанцев, вооружённый фонариком. Выпрямиться там в полный рост не вышло. В подполье смердело плесенью, сказывалась близость грунтовых вод. Проведя пальцем по бугристой стене, выложенной из камня-дикаря, Андрейка обнаружил обильный конденсат. Насколько позволяли теснота каморки и чахлая электрика фонаря, убойщик обследовал полки с соленьями и ларь со старой проросшей картошкой. Земляной пол чавкал под ногами. Ни единого намёка на тайник не обнаружил Рязанцев.

Покинув подземелье, Андрейка успел к интересному моменту. Дотошный участковый нашёл-таки измену. Вывернув отвёрткой болты, притягивавшие сейф к стене, он измерил штангенциркулем их диаметр.

— Четырнадцать миллиметров! А полагается сколько?

Леший угрюмо молчал.

— Полагается не менее шестнадцати! В отношении вас, гражданин Онучин, я составляю протокол по части 4 статьи 20.8 КоАП. Ружьё изымаю до принятия решения.

Февралёв с Рязанцевым выразительно переглянулись — молодец, решил задачу административным путём. И общему делу помог и себе «палочку» заработал.

Кобылянского заинтересовал штангенциркуль — хромированный, с глубиномером, в коричневом чехольчике из кожзаменителя. Повертев его в руках, Феликс вызвался осмотреть сарай.

— По ходу дела, Пандус там гасился. Так, дед?

Проглотивший язык Леший продолжал играть в партизана, захваченного фашистами.

Февралёв на самодеятельность оперативника не отреагировал. Он торопился завершить обыск. В течение дня ему предстояло свернуть горы.

Пандуса надлежало задержать в качестве подозреваемого и немедленно допросить. С этого момента следствие обязано обеспечить реальное участие защитника. Быстро найти бесплатного адвоката — задача не из лёгких. О задержании нужно в письменном виде уведомить прокурора. А ещё — через суд узаконить обыск. Провести хотя бы одно следственное действие, подтверждающее причастность Пандуса к преступлению.

Срок задержания составляет двое суток. За восемь часов до его истечения следователь обязан закинуть в суд ходатайство о заключении под стражу. То есть, сегодня задерживаем, завтра арестовываем.

И каждый шаг сопровождается написанием процессуальных документов, малейшая ошибка в которых может вызвать катастрофические последствия.

Для суда нужно накопировать кипу документов, копии заверить надлежащим образом.

«В нашем ксероксе порошок кончился. Эля обещала вызвать специалиста, чтобы заправил картридж. Приходил ли он? Ему бухгалтерия до сих пор прошлые заправки не оплатила. Если ксерокс не работает, надо где-то договариваться. Где?» — важняка обуревали приземлённые проблемы.

Живую работу давно погребла под собой канцелярщина. Будь её меньше хоть на треть, Февралёв отдал бы команду вскрыть полы и перекопать огород. Сам бы простукивал стены в поисках орудия убийства.

Над Рязанцевым не тяготело бумажное ярмо, он мог продолжить поиски, невзирая на усталость (ночью прикорнул на символические три часа). Но опер не был процессуальным лицом. Плюс его удручала близость сессии, подготовка к которой зависла. Гонясь за Пандусом, он не успел адреснуться к Васе Максимову с задачами по уголовке.

В дом со значительным видом вернулся Кобылянский. Водрузил на стол забрызганные грязью кроссовки, из которых торчали скомканные носки. За обувью последовали чёрная джинсовая куртка и поясная сумка из полиэстера.

— Приданое постояльца.