Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

главного свидетеля по делу — брали здесь, на мызе. Инфу надыбал Сутулов, чем, помнится, очень гордился. Сейчас подобраться к Онучину старшему убойщику не удавалось. Тем не менее, он многозначительно надувал щёки и говорил: «Чую, вот-вот прокукарекают»[272].

Хозяин, окучив картофельные всходы, принялся обустраивать компостную яму. Мастерил короб из старых досок, которые по одной таскал из сарая. Вёл себя абсолютно естественно. Не озирался, не отвлекался. Раз в полчаса устраивал короткий перекур.

У Андрейки томительно засосало под ложечкой. Опер должен быть терпеливым, как слон, но чувство напрасной траты времени обуздать трудно. Все остальные дела стоят, а он, понимаешь, расселся на берегу, тупит.

«Сколько ни шифруйся, ни изображай, что пивасик в охотку посасываешь, на тебя начинают обращать внимание. Чё-то слишком долго здоровый парень не может одолеть полтора литра? Чё он тут высиживает в одиночку? Был бы пьяный, понятно, но трезвый… Пасёт, чё ли, кого?»

Вдобавок желудок залип к позвоночнику. Обеденные деньги Рязанцев отдал Витьку. Задним числом объявил себе разгрузочный день. Но физиологию не обманешь. Наращенную мышечную массу нужно питать регулярно и калорийно.

Время, обычно неуловимо юркое, ускользающее меж пальцев, замедлило ход. Поползли тугие минуты. «Хуже нет ждать, да догонять», — говорила в таких случаях покойная бабушка Анфиса.

Набежавшая хмурая облачность спрятала солнце. Порыв ветра заставил зябко поёжиться. Вот уже и загорающим не прикинешься. Один за другим сворачивали снасти рыбаки. Травянистый откос пустел. В аппендиксе затона, будто ненормальные, заорали лягушки. Потревожил их кто-то или по расписанию пучеглазые верещат?

«Сижу до половины седьмого. Дальше буду выглядеть идиотом», — Андрейка принял решение.

Долгие шесть часов наблюдения материализуются в лаконичную справку, которая приобщится к ОПД. В правдивость её содержания не поверит ни областное начальство, ни надзирающий прокурор. Подумают — туфту гонит опер, симулирует бурную деятельность.

Вспорхнувшая из шиповника нарядная длиннохвостая птица заставила инстинктивно оглянуться. Из-за этой сороки-белобоки всё едва не пошло насмарку. Чудом сумел Рязанцев ухватить активность на объекте. Кто-то шустрый скрылся за дверью дощатого нужника.

Пригнувшись, Андрейка скользнул к кустам. Там вооружился оптикой. Сердце ударяло в набат, от напряжения пересохло во рту. Досчитал до ста, но сортир никто не покинул. Подумалось, что туда и не заходили, просто ветер стукнул дверью, незапертой на вертушок.

«Никакой не ветер, — волнение сменилось контролируемым азартом. — Это клиент наш из нычки выполз. Малую нужду он в ведро справляет, а большая заставила выползти».

В следующую секунду из отхожего места вышел мужчина. Он застёгивал брюки. Приземистый, квадратный, широкая спинища. Над плечом его взвился сигаретный дымок. Он замедлил шаг и обернулся в сторону Лешего. Вероятно, тот его окликнул.

Открывшийся профиль неандертальца — покатый лоб, мощные надбровные дуги, выступающий нос и сглаженный подбородок — принадлежали человеку, на которого был открыт сезон ментовской охоты. Перепутать его с кем-либо Рязанцев не мог.

32

09 июня 2004.Среда.

19.00–20.30

Информация сделала вертикальный взлёт. Борзов, офицер без комплексов, напрямую доложил об успехе начальнику областного УУР.

Полковник Волчуков отреагировал в свойственной ему императивной манере:

— Работать будет ОМСН[273]! Для особо одарённых поясняю — по-старому это СОБР! Приказы министра надо читать! С тебя — план операции и схема местности. Подробная, с указанием масштаба!

— Сделаем, товарищ полковник! — браво заверил Сан Саныч.

Он умел концентрироваться, общаясь с руководством. Голос его звучал абсолютно трезво. При том, что с подъёма он накернил около семисот граммов крепкого спиртного.

— До утра сможете контролировать ситуацию?

— Так точно, товарищ полковник!

— Погоди, Борзов, — абонент на другом конце провода выказал лёгкое раздражение. — Чего ты каблуками щёлкаешь, как солдат Швейк? Ты на место выезжал?

— Сегодня не выезжал, но район представляю.

— Дай-ка мне сотрудника, который вычислил Пандуса.

— Секунду! — и.о. начальника КМ сунул трубку сидевшему за приставным столом Рязанцеву. — Тебя!

Андрейка одновременно побледнел и построжал лицом. Представился, тем не менее, отчётливо. Болчуков повторил вопрос.

— Проблема, товарищ полковник, — признался опер. — Самая окраина, частный сектор, улицы неосвещённые. Уйти можно в любом направлении, по воде, тем более. У них лодка.

— Понял. Значит, будем надеяться, что ты не спугнул зверя. Бежать ему особо некуда. Дай мне Борзова.

Болчуков поставил задачу найти оптимальный вариант наблюдения, но ни в коем случае не проколоться.

Три умных головы — Борзов, Калёнов и Сутулов — склонились над схемой города, вырезанной из газеты «Уездное обозрение». Рязанцев скромно помалкивал в сторонке. Большинством голосов аксакалы порешили выставиться в самом начале Бутовой. Там, где она выходила на оживлённую улицу Сосновую.

— В расчёте на дурака, — хмыкнул Рома Калёнов, имевший другое мнение.

— А Славка шибко умный, что ли? — отбил упрек Сан Саныч. — Решит ночью за пивком сбегать в «24 часа», а там — наши.

— 3-зато не спа-алимся, — поддержал Сутулов.

Андрейка, как самый молодой, полетел в прокуратуру за юридическими основаниями для вторжения в жилище Онучина. Следователь, предупреждённый по телефону о цели его прихода, не тратя время на выяснение подробностей, повёл опера к начальству.

— Александр Михайлович хочет из первых уст услышать реляцию, — начитанный Февралёв любил изъясняться витиевато.

В кабинете Кораблёва дым висел коромыслом. Глубокая пепельница с трудом вмещала гору окурков с изжёванными фильтрами. Некурящие визитёры, вступив на порог, буквально опешили. Опер укоризненно мотнул головой, а следователь закашлялся.

— Какие деликатные! — съехидничал и.о. прокурора.

Выглядел он неважнецки — серый и помятый, как пергамент, глаза воспалённые, в одном лопнул сосудик. Угол рта подёргивался. Кораблёв вдруг резко подхватился с кресла, встряхнулся, прошагал к окну, дёрнул на себя форточку. Заглянув в стоявший на подоконнике электрический чайник, протянул его Февралёву.

— Сгоняй за водичкой, Кирилл Сергеевич. Дверь не закрывай, пусть проветрится. Андрей Владимирович, вы присаживайтесь, присаживайтесь! В ногах правды нет.

Рязанцев дисциплинировано опустился на стул. Судя по напряжённому выражению лица убойщика, он ждал подвоха.

Тем временем Кораблёв со стуком выставил на стол три нарядных чашки и ловко побросал в них чайные пакетики. Он находился во взвинченном состоянии, проявлявшемся в гиперактивности.

К середине второй недели исполнения обязанностей прокурора на Александра Михайловича обрушился град проблем. Одна другой хлеще. Непредсказуемый судья Глазов вынес оправдательный приговор по долгоиграющему хозяйственному делу. Обвиниловку по нему Кораблёв подписал целых полтора года назад. Настоящий выстрел из прошлого! Общий надзор проспал докладную по соблюдению законодательства в сфере ЖКХ. Это направление теперь входило в число приоритетных, за него драли. Водитель Василий, раззява деревенская, при туманных обстоятельствах здорово помял крыло и бампер служебной «Волги».

Эти болячки надлежало экстренно врачевать. Отписываться перед областной прокуратурой, ехать за пряниками на оперативное совещание, искать дядю спонсора, который оплатит ремонт автомобиля, колоть