Сокровище - Трейси Вульф

невозможно, – говорит Хадсон, когда мы выходим в коридор.

– Откуда ты можешь это знать? Она же богиня. Что, если она превратит кого-то из нас в лягушку-перевертыша?

– Думаю, лягушек-перевертышей не существует, – отвечает он с веселой улыбкой.

Я закатываю глаза и повторяю:

– Откуда ты можешь это знать?

– Я в этом уверен на все сто. Как-никак я живу уже двести лет и никогда не видел таких лягушек.

– Ты говоришь об этом так, будто, по-твоему, это хорошо, – парирую я. И да, я понимаю, что болтаю глупости, но раз уж у нас нет времени говорить о том, о чем я действительно хочу поговорить, лучше молоть глупости. Это предпочтительнее, чем завести нормальный разговор, в котором Хадсон будет каждые десять минут прибегать к каким-нибудь словесным ухищрениям, пытаясь понять, что на самом деле выбило меня из колеи. Я хорошо его знаю.

– Хорошо, что ни один из нас не лягушка? – спрашивает он, все еще поднимая брови. – Да, на мой взгляд, это хорошо.

– Ты не можешь этого знать. Может, тебе понравилась бы девушка, умеющая ловить мух языком. – И я быстро-быстро высовываю язык.

Хадсон хмурит лоб.

– Ты что, ударилась в этом саду головой?

– Все вокруг только и умеют, что критиковать, – сетую я, начав спускаться по лестнице. Он идет сзади.

– Я не критикую, а только хочу сказать, что ты мне нравишься – и твой язык тоже – именно такой, какая ты есть.

– Ого, не каждый день услышишь такой разговор, – прикалывается Хезер, идя за нами. – Ты что, не чувствуешь уверенности в своем языке, Грейс? Или только в чем-то из того, что ты делаешь им?

– Думаю, мы знаем, чем вы сейчас занимались, – добавляет Иден, присоединившись к нам на лестнице и тоже встряв в наш разговор. – Что ж, это неплохой способ скоротать время.

– Стирка, – говорю я, чувствуя, что мои щеки розовеют. – Мы занимались стиркой.

– Стало быть, вот как молодежь называет это в наши дни, – ухмыляется Мэйси, присоединившись ко всеобщему веселью.

Я показываю Хадсону рожу.

– Вот видишь, чего ты добился?

– Чего добился я? Это же не я, а ты думаешь, что один из нас может превратиться в лягушку-перевертыша. – Он делает вид, будто содрогается от ужаса. Хотя я точно не знаю, делает он вид или содрогается на самом деле.

Иден смеется.

– Я даже не хочу знать, как начался этот разговор.

– Думаю, я еще слишком юна, чтобы знать, как он начался, – добавляет Хезер, демонстративно закрыв руками уши.

– Кто-нибудь из вас знает, где находится эта веранда? – громко спрашиваю я, твердо решив сменить тему до того, как этот разговор дойдет до чего-нибудь совсем уж непотребного. Да, возможно, начала его я, но это уже чересчур.

– А что, ты хочешь наловить мух? – невозмутимо спрашивает Мэйси.

Теперь уже даже я не могу удержаться от смеха. Смеются все, кроме Хадсона, который смотрит на меня своими синими глазами, которые всегда подмечают слишком много. Это произойдет скоро, обещаю я себе, когда мы наконец находим дверь на веранду и выходим на нее. Скоро я поговорю с Хадсоном о том, о чем мне надо с ним поговорить.

А пока что нам необходимо выяснить у Куратора точное местонахождение Древа Горечи и Сладости и находящейся под ним Небесной Росы. Потому что в Южной Америке уйма деревьев, и у нас совершенно точно нет времени проверять каждое.

Глава 83

Прячься и говори

Когда мы выходим на веранду, с которой открывается великолепный вид на сад, который я только что исследовала несколько часов, Куратора нигде не видно.

– Может, мы перепутали время? – спрашивает Хезер, когда мы все окружаем красиво накрытый стол.

– Нет, она сказала в два часа, – отвечает Джексон, глядя на время на своем телефоне. – А сейчас два часа.

Словно по команде, застекленные двери, ведущие на веранду – и только что закрывшиеся за нами – отворяются.

Входят двое слуг в черно-белой униформе, неся огромные подносы с едой – канапе, ячменными лепешками, пирожными, фруктами и красивыми стеклянными графинами, одни из которых наполнены чаем со льдом, а в другие, кажется, налита кровь.

Мы неловко наблюдаем за тем, как они расставляют угощение на столе с антикварными подсвечниками и затейливыми букетами цветов. Они выходят так же быстро, как вошли, не сказав никому ни слова. Рассевшись за столом, мы смотрим друг на друга и гадаем, появится Куратор или нет.

– Ну и как долго нам сидеть тут и ждать? – спрашивает Флинт, и невозможно не заметить, что он уселся через несколько стульев от Джексона. Он не смотрит на него, хотя Джексон то и дело пытается заглянуть ему в глаза.

– Пока она не появится? – подсказывает Мэйси, но в ее голосе звучит некоторое сомнение.

– Может быть, у нее важный телефонный разговор, – предполагает Хезер.

Джексон запускает руку в волосы, явно раздраженный.

– А может, она вообще не придет. Она была бы не первым божеством, которое нас продинамило.

– Кстати, о божествах… – начинает Мэйси. – Никто из вас не задавался вопросом о том, что именно она коллекционирует?

– Точно, – говорю я, и мы забиваемся. – Может, афиши? – предполагаю я, подумав об афишах, которыми были увешаны стены на первом этаже.

– Может, вампиров? – прикалывается Флинт, и Джексон уставляется на него, отчего мне становится неловко.

И я пытаюсь сменить тему.

– Итак, э-э-э…

Все наши телефоны гудят – должно быть, это сообщение от Лореляй. У нас округляются глаза, и мы все достаем свои телефоны. Все, кроме Хадсона, который и так уже держал телефон в руке. Поэтому он читает сообщение первым.

– Черт возьми, – бормочет он, и у меня все обрывается внутри.

Моя рука дрожит, когда я разблокирую свой телефон и сама читаю сообщение.

ЛОРЕЛЯЙ: Поспешите.

Всего одно слово, и у меня разбивается сердце. На тысячу кусков.

Лореляй часто писала нам, что Мекай в порядке, что он держится, но в глубине души я понимала, что на самом деле ему становится хуже и что она не хочет утяжелять нашу ношу без крайней необходимости. И раз теперь она отправила нам такое сообщение, значит… он действительно стоит на пороге смерти.

Я встаю.

– Нам необходимо получить ответы прямо сейчас.

– Да, – соглашается Мэйси. – Но не можем же мы загнать ее в угол в ее собственном доме и заставить поговорить с нами.

Хадсон смотрит на Мэйси.

– А ты в этом уверена?

– Лично я могу это сделать, – с убийственным спокойствием говорит Джексон и, с пронзительным скрипом отодвинув стул, встает из-за стола.

– Об этом я и подумала, – отзываюсь я. –